~°~
Хельга Стэш, школьный завуч, в спешке собиралась на работу. Она старалась как можно быстрее натянуть свою пёструю длинную юбку в коричнево-жёлтую полоску. На ней уже была надета её любимая леопардовая блузка, а бусы с бордовыми бусинками только подчеркивали красоту наряда.
На часах уже половина девятого, а на работу нужно было в восемь. Ничего, детишки подождут, тем более, уроков у неё нет, за большей зарплатой не гонится, и единственное, за чем она может понадобиться ученикам - уточнить расписание.
— Миссис Стэш! У нас в расписании английский, а Мистера Кельвина нет на рабочем месте!
Тогда Хельга улыбнётся самой искренней и мечтательной улыбкой, какой это только возможно, и медленно, как можно более монотонно проговорит с ярко-выраженным американским акцентом:
— Не миссис, а мисс, не такая уж я и старая.
После чего она с упрёком обвинит детей в невнимательности, так как объявление об изменении в расписании ещё со вчерашнего дня висит в холле. Так же, она сообщит ученикам, что Мистер Кельвин приболел, в то время как в мыслях всплывёт вчерашняя бурная ночка и образ милого сердцу шалунишки Кельвина, лежащего сейчас в её тёплой и уютной кровати.
Дети же с непониманием выйдут из её кабинета, ведь перед походом к завучу на сто раз проверили наличие подобного объявления.
В мечтаниях Хельга провела ещё минут десять, не спеша глотая горячий чай, со всей элегантностью остужая его струёй воздуха, выпускаемой из сложенных в трубочку губ.
Наконец она поставила кружку в раковину. На дне сформировался узор из чаинок, расположившийся и на стенках сосуда.
Не спеша шагая по коридору, Стэш подошла к входной двери, быстро влезла в чёрные балетки с серебристым бантиком на носке, схватила ключи, лежащие на полке, открыла дверь и быстрым шагом вышла из квартиры.
Выйдя, она вставила ключ в замочную скважину и, захлопнув дверь, прокрутила его три раза вправо.
***
— Хельга! Я только тебя и ждала! Где ты была, чёрт возьми? — кричала на неё Миссис Рук. Это была полненькая женщина невысокого роста с уставшим взглядом и короткими русыми волосами. Она была директором школы уже долгое время и часто терпела подобные опоздания, но сейчас подобная наглость почему-то вывела её из себя. Женщина была то ли напугана, то ли ужасно расстроена, а может и вовсе пребывала в полнейшем шоке.
— А что, собственно, случилось? — ненарочно улыбаясь, произнесла Стэш. Она присела за свой письменный стол, опёршись о него локтём и выражая абсолютное непонимание сего поведения директрисы.
— Куинси Джонс – вот что случилось, — коротко ответила женщина, тяжко выдохнув.
— Что с ней? — нахмурилась Хельга. — Ингрид, прекрати говорить загадками, я не экстрасенс, мысли не читаю.
— Она покончила с собой. Вчера. И оставила нам послание. Очень важное послание.
Взгляд Ингрид был вымотанным, будто та не спала всю ночь, а может и больше.
У Хельги буквально отвисла челюсть.
— Ты говоришь, как в какой-то слезливой мелодраме с типичным сюжетом, — хмыкнула Хельга. — Какое послание?
— Это. — Женщина достала из своей тёмно-коричневой сумки продолговатую синюю флешку. — Там ряд аудиозаписей. В самом первом она просит показать их всей школе. Стэш, мы должны это сделать.
— Что такого в этих аудио? — спросила Хельга, нервно постукивая ногтями по столу. Ингрид положила свою руку на руку Стэш и прижала к поверхности, намекая на то, чтобы она перестала это делать.
— Эти аудио – ответ на вопрос, почему она это сделала. Я уже позвонила её маме, — Рук сделала ещё один глубокий вдох и рвано выдохнула.
— Почему она просто не оставила записку, как все нормальные суицидники? — покусывая нижнюю губу, всплеснула руками Хельга.
— Суицидники разве бывают нормальными?
— Не язвите, Миссис Рук, — закатила глаза Хельга.
— Незадолго до этого она прочитала какую-то современную книжку. Там рассказывается о девушке, которая покончила с собой и записала тринадцать дисков, если я не ошибаюсь, — пробормотала Ингрид.
— Кассет, — отрезала Стэш, отведя отрешённый взгляд в сторону. Кажется, её настроение за всё это время поменялось уже тысячу раз.
— Ну, может и кассет, неважно. Даже не знаю, что хуже: подражание детей стрельбе в Колумбайне, или это... Нужно ограничить доступ детей к интернету, — бормотала Ингрид себе под нос.
— Нет. Нужно разговаривать с детьми. — Стэш встала из-за стола и, окинув взглядом директрису, вышла из кабинета.
***
Куинси Джонс. Успешная девушка лет шестнадцати отроду. В представлении многих школьников – это сильная духом оптимистка, умеющая отыскать хорошее буквально во всём, очень умная и безусловно красивая. Так говорили многие, но не все.
Джулия Джонс, её мать, едет в школу. Её крашенные на сто раз волосы сильно растрёпаны. По длине они русые, почти блондинистые, а у корней чёрные, будто уголёк. В зелёных глазах застыл страх, ужас и слёзы. Руки вцеплены в переднее пассажирское сидение машины, на котором она сидит.
Рядом сидит отец Куинси, Хардин Джонс. Чёрные волосы стоят дыбом вместо привычной укладки. Серые глаза потускнели и казались совсем пустыми.
В памяти обоих застыло лишь изображение дочери, лежавшей в луже собственной крови. Абсолютно холодная. Они знают, что холодная. Ведь помнят, как ринулись к ней - в слезах и надеясь на шутку.
Тим, младший брат Куинси, тогда гулял на улице, а бабуля Лидель уехала в деревню, поэтому девушка осталась дома совсем одна и совершила поступок, вероятно, давно ею спланированный.
***
Время в актовом зале школы будто остановилось. Конечно, всех учеников сорвали с уроков, и они безусловно недоумевали почему.
— Ну и что им опять нужно от нас? — возмущалась Бернетта Нут.
Нарисованные брови были нахмурены, на лбу появились морщинки, в которых проглядывался толстый слой тонального крема и пудры. Зелёные глаза то и дело закатывались, а с ресниц сыпалась дешёвая тушь. Бордовые губы постоянно расплывались в гадкой ухмылке, с которой девушка в очередной раз кого-то подкалывала. Волосы как всегда распущены, несмотря на запреты учителей. Они неаккуратно лежат на плечах, но их обладательница считает это красивым. Каждому хотелось бы сказать ей: «хэй, Бернетта, это уродливо, собери их уже», но все боялись.
— Я тоже возмущена! — цокнула Софи Вайн. Её блондинистые волосы были собраны в симпатичный пучок. Взгляд устремлён в телефон, из-за чего она чуть было не споткнулась о стул, проходя к своему месту. Глаза блестят от розоватых теней, нанесённых на веки, под веки и даже вокруг глаза.
В зал вошли родители Куинси. Они выглядели так же подавленно, как и в машине, поэтому ученикам стало не по себе, учитывая отсутствие девушки.
Миссис Рук вышла на середину сцены и подняла вверх правую руку в знак того, чтобы ученики замолчали.
— Ученики, учителя, я хочу известить вас о том, что... один из наших учеников мёртв. — С задних мест раздался короткий крик отчаяния, предвещавший новую волну рыданий миссис Джонс. Она легла лицом в колени Мистера Джонса, а он, смотря отрешённым взглядом на директрису, поглаживал жену по голове. — Куинси Джонс покончила с собой. Вчера.
Слова буквально прогремели, хотя и сказаны были очень тихо. В зале воцарилась абсолютная тишина взамен былому шуму. Слышны были лишь редкие всхлипывания Джулии, после долгих бесшумных рыданий.
— Она была... прекрасной девушкой. Красивая, умная... Куинси принимала активное участие в школьной жизни, была очень отзывчивой и доброй, её любили все учителя, без исключения. Я... — по щеке Миссис Рук покатилась холодная слеза. Она быстро потекла к подбородку, а после растворилась где-то между шеей и декольте, — хочу лишь сказать вам о том, что она оставила не предсмертную записку, как это бывает, а целый ряд аудиозаписей... На флешке, под дверью моего кабинета... В общем... Полли, включай.
Ингрид буквально сбежала со сцены, умываясь слезами и тихо всхлипывая.
— Привет, — прозвучал тонкий голос с колонок. Обстановка в зале накалилась. — Узнали?
~~~
Та самая книга с заметок. Ну как?