Глава 7
20.09. Гостиная домика. 20:24
Несмотря на то что утро обещало веселье, день оказался не таким, как я ожидала. Девочки суетились по дому, наводя порядок, но каждый их жест посылал мне невидимое сообщение: «Не вмешивайся!». Габирель, с его вечным сарказмом, не упускал ни одной возможности подшутить над Джоландой, в то время как Стефан, с выражением лица, будто весь мир обрушился на его плечи, сидел за своим ноутбуком, поглощенный неведомыми делами.
Я бродила по дому, рассматривая старинную мебель и картины на стенах, когда уловила фразы из кухни:
— Я всё-таки хотела бы в лес с палатками, — протянула Джоланда, размахивая ложкой, словно защищая идею, которая спасёт всё человечество.
— Ага, и мокнуть под дождём? — усмехнулась Андела. — Стефан сказал «ни за что», а Габирель... ты слышала, как он стонал про комаров?
— Ну ладно, — вздохнула Джо. — Домик за городом тоже романтично. Тепло, светло... и кофе всегда рядом.
— Плюс, никто не теряется среди деревьев, — вставила Андела с хитрой улыбкой. — А то Джой, например, может случайно уткнуться в старинный дуб.
Я тихо улыбнулась, закрывая дверь кухни шорохом, и подумала, что я полном восторге от того, что они смогли найти компромисс, ведь я, действительно, могла бы врезаться во все деревья мира или заблудиться в лесу со своим топографическим кретинизмом.
Я продолжила блуждать по дому, исследуя его интерьер, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы отвлечь меня. Дом был просторным и светлым, с высокими потолками, тянущимися вверх. Мебель старая, но утонченно элегантная. На стенах висели картины – пейзажи, будто замершие во времени, с силуэтами людей, словно наблюдающих за давно минувшими эпохами. Мягкие ковры с изысканным узором и полки с книгами создавали уют, несмотря на лёгкую прохладу и отстранённость, присущую старым домам.
Я села в гостиной, поднеся к лицу свет лампы, и открыла Библию. Кожаный переплет был потрескавшимся и шершавым под пальцами. Я раскрыла книгу наугад – страницы пожелтели и шелестели, как сухие листья. Последние дни я читала всё подряд: Ветхий Завет, псалмы, Евангелие от Луки. Люди ищут в книгах Бога, я – лишь мысль, в которой можно укрыться, что-то, с чего начнется моя новая книга.
Руки касались страницы почти механически, кончики пальцев скользили по шероховатой бумаге. Глаза бежали по строчкам, но мысли уже уносились к недописанным главам.
«И свет во тьме светит...» – но какой свет? Чей он? Мой ли, или тот, что я тщетно пыталась разглядеть внутри себя? Чем дольше я вчитывалась, тем меньше слова казались значимыми, они распадались на отдельные буквы. Страницы молчали, а лампа горела слишком ярко.
Не заметив, как солнце скрылось за горизонтом, я осознала, что в доме стало подозрительно тихо. Время прошло незаметно, и только после того, как затмилось утреннее светило, я поняла, что уже вечер.
В комнате царила такая тишина, что ее можно было слышать. Я начала теряться в словах, и это ощущение стало еще более явным, когда над моим ухом, едва слышно, прозвучал голос:
— Думаешь, изгонишь своих демонов, читая Библию? — Услышала я прямо над ухом.
Я вздрогнула и обернулась, как ужаленная. Чертов Стефан Фюрстенберг стоял позади, скрестив руки на груди с совершенно невозмутимым лицом.
Внутри меня сжался тугой узел. Его голос был тихим, почти шёпотом, но... о, Господи, почему он звучал так обольстительно? Густой, с ленивой бархатной интонацией, от которой по коже пробежали мурашки. Это что, я правда сейчас так подумала, держа в руках Библию? Потрясающе. Пока кто-то изгоняет демонов, я призываю похоть.
— А ты, значит, пришёл проверить, не вывела ли я всех, или хочешь записаться на изгнание? Работаю только по предварительной записи, — фыркнула я, закрывая книгу.
Он криво усмехнулся:
— Мне казалось, ты скорее будешь той, кто их приручит. Может, заведешь питомца: демон №1, демон №2... Хотя, у тебя и так с характером не скучно.
— Спасибо, теперь я официально ведьма, — я прищурилась, но в голосе уже звучала тень улыбки. — Слушай, если мои демоны когда-нибудь убегут, я сдам их тебе на передержку. У тебя лицо человека, который справится.
— У меня лицо человека, который их испугает, — заметил он и отошел в сторону, бросив взгляд на лампу. — Кстати, ты не думала, что при таком освещении у тебя скоро глаза загорятся, как у опоссума в ночи?
— Очень поэтично. Спасибо, твоя поддержка – лучшее, что могло со мной случиться!
— Я просто забочусь. Вдруг ты сгоришь дотла, а устраивать драмы на пустом месте кто будет?
Я закатила глаза, но уже не злилась. Стефан умел балансировать на грани раздражающей язвительности и невольной заботы. В последнее время чувство тревожности не покидало меня ни на секунду, но, разговаривая с ним сейчас, я чувствовала лишь... Комфорт? Спокойствие? Брось эти мысли, дорогуша!
20.09. Терраса домика. 20:41
Мы накинули толстовки и направились к остальным. Они уже уютно устроились на террасе, накрыв на стол и разложив угощения так, будто собрались не просто поужинать, а отметить что-то важное.
Воздух стал прохладным, но не холодным. Скорее таким, который приятно ложится на кожу после теплого дня. Где-то в саду потрескивали дрова – кто-то из ребят все-таки разжег небольшой костер. Андела заварила чай с чабрецом и мятой, и его аромат расползался в воздухе, смешиваясь с запахом дерева, свежести и какого-то почти летнего ожидания, хотя октябрь уже был не за горами.
Габирель принес колонку, и тихо заиграла музыка: старая, в некотором роде, уютная, будто из юности кого-то из наших родителей. Джоланда укрылась пледом, устроившись на шезлонге, поглядывая на звезды с видом философа, который вот-вот скажет что-то мудрое или абсолютно абсурдное. Скорее второе.
— Габи, если ты еще раз включишь эту песню, я покину страну, — сказала она, когда в пятый раз заиграл старый хит из нулевых.
— Сначала попробуй покинуть этот шезлонг, — хохотнул он.
Я просто сидела, облокотившись на перила, обнимая руками кружку чая, и смотрела на них. В этой сцене было что-то простое и до невозможности человеческое. Что-то, что хотелось законсервировать во времени. Как снимок с пленочной камеры, где все чуть размыто, но от этого только теплее.
Они ощущались слишком настоящими, слишком теплыми. Но при этом слишком чужими. Я смотрела на них таких живых, и не могла отделаться от чувства, что не принадлежу этой картине. Что оказалась здесь не по приглашению, а по ошибке.
Рядом кто-то тихо сел. Легкий скрип стула, тяжелый вдох. Боковым зрением я уловила знакомый силуэт: не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять, что это Стефан.
— А ты говоришь по-чешски? — спросил он тихо, почти рассеянно. Я повернулась, не сразу отвечая.
— Понимаю лучше, чем говорю. Мой отец – чех, но он не утруждался поддерживать со мной диалог.
Стефан кивнул, будто это многое объясняло.
— Значит, если я вдруг начну говорить что-то слишком личное, ты всё поймёшь... но не ответишь?
— Удобная позиция, правда? — я усмехнулась. — Могу делать вид, что не слышу ничего компрометирующего.
Он посмотрел на меня из-под бровей, чуть прищурившись.
— Опасно. Никогда не знаешь, где граница и кто именно её слышит.
— Ты часто переходишь границы?
— Только когда рядом кто-то, кто сам их размывает, — ответил он и снова посмотрел вдаль, к костру и смеющимся друзьям.
На миг повисла пауза: музыка где-то на фоне сменилась на что-то ностальгическое, что-то, похожее на звук из нулевых.
— Ты всегда так говоришь? — тихо спросила я. — С намеками и недосказанностью?
— Нет, — он усмехнулся. — Чаще всего я молчу и это производит еще больше эффекта.
Между нами вновь повисла пауза. Я отвернулась, будто смотрю в темноту сада, но на самом деле украдкой изучала его профиль. Стефан выглядел так, как будто его вырезали из мрамора и вдохнули жизнь в последний момент. Высокий, с тем самым аристократическим лбом, который уместен не только в музеях, но и на обложках научных журналов. Скулы острые, словно чеканка. А глаза... Серые, глубокие, как зимнее утро, в которых, вопреки логике, было тепло. Я не фанатка серых глаз. Они кажутся мне пустыми, безжизненными. Но в его взгляде было что-то особенное. Когда смотришь в эти глаза, возникает ощущение, что ты дома.
Его волосы, как и в прошлые наши встречи, были чуть растрепаны, будто он вечно спешит, не обращая внимания на мелочи. И в этой небрежности была своя притягательность. Его лицо почти всегда оставалось мрачным, собранным, отстраненным. Но когда он улыбался... Честно? В такие моменты было совсем не стыдно продать душу. Даже не дьяволу, а ему.
— А как ты здесь оказалась? — Спросил он, будто между делом, не глядя на меня.
Я почувствовала, как внутри все сжалось, как будто каждый нерв на мгновение натянулся до предела. В голове метались обрывки мыслей, но они не сходились в единую картину.
Слова не приходили, и я сжала пальцы, отчаянно цепляясь за сарказм, который был моим щитом. Я вздохнула, на лице оставалась холодная, почти издевательская улыбка.
— Знаешь, в 21 веке существует транспорт под названием самолёт. Я им и воспользовалась. Конечно, дирижабль тоже был бы вариантом, но, как ты понимаешь, это небезопасно. — Я произношу это с почти театральной серьёзностью, как будто только что раскрыла великий секрет.
Он едва заметно усмехнулся, и в этом усмешке проскользнула искорка любопытства. Его глаза, привычно прячущиеся за тенью ресниц, следили за мной, будто оценивая, насколько я серьёзна, а насколько – шучу.
— Самолёт, говоришь? — произнёс он тихо, почти шепотом, словно боится, что его услышит кто-то невидимый. — А я думал, ты предпочитаешь телепортацию или ездить на драконах.
Я прищурилась, наклонив голову набок, будто разгадываю ребус:
— Драконы шумные, а телепортация вызывает у меня лёгкую морскую болезнь. Спасибо за заботу о моих увлечениях.
Он шагнул немного ближе, наклонив голову, словно решая, стоит ли рисковать:
— Морскую? Даже без моря, я подозреваю, ты способна устроить шторм там, где светит солнце.
Я фыркнула, скрестив руки на груди, скорчила лицо и продолжила:
— Что ж, если я устрою шторм, надеюсь, ты будешь рядом с зонтом, а не в эпицентре.
Он усмехнулся, чуть наклонив голову.
— Зонт? Со мной? После того, как ты взмахнешь рукой, я вообще останусь целым?
Я села поудобнее, играя пальцами с краем рукава:
— В моём распоряжении пара секретных приёмов. Но не переживай, я щадящая ведьма. Иногда.
— Иногда – это хорошо, — сказал он, голос слегка смягчился, но глаза всё ещё блестели, словно он пытался разгадать мою натуру.
— Если ты так мастерски управляешь самолётами, значит, с другими... приключениями у тебя тоже порядок.
Я позволила себе лёгкую улыбку, позволяя паузе повиснуть в воздухе, а после подняла взгляд на него. Мы оба понимали, что скрываем свои мысли за словами, а может, и за взглядами. Но что-то в его голосе, в том, как он посмотрел на меня, подсказывало, что он изучает меня.
— Ты просто не видишь, что у меня есть свой собственный мир, — сказала я, и в этих словах звучала почти неслышная угроза. — И мне не нужно, чтобы кто-то в нем ковырялся.
Он подался чуть вперед. Его улыбка, легкая и небрежная, только добавляла того тепла, которого мне так не хватало в этот момент.
— А ты думаешь, мне стоит остановиться? — Его взгляд не отпускал, но я чувствовала, как в его словах появляется что-то совсем другое. Это не было прямым вопросом. Больше похоже на утверждение или на намёк. Что-то, что заставляло меня застыть, и, возможно, впервые за долгое время почувствовать, что я не знаю, куда ведет этот разговор.
Я попыталась скрыть этот момент, но поняла, что мой взгляд выдал все.
_____________________________
Пока что это самая длинная глава. 1778 слов. Я в шоке. Читаем и голосуем, комментируем. Всех люблю.
Спасибо за то, что Вы есть!