Феникс #2 | 18+

Я сидел в кабинете и слушал Наталию Нери, после последнего разговора с которой, перестал здраво мыслить. Всё, что она рассказывала, могло быть ложью, как и говорил Кристиан, но я видел, как она вела себя, повествуя нам эту историю. Хоть она и делала вид, что её позабавила наша реакция, но также её разрывала внутренняя зависть или ревность. Это было маловероятно, потому что я сомневался, что она когда-то любила своего мужа, хотя, как оказалось, мы многого не знали, так что я бы не удивился и этому.

— Не было ни единого слуха об этом. Почему? — спросил я. — Наши люди любят потрепать языками, особенно, если это касается чьих-то личных отношений.

Наталия томно вздохнула, как будто я уговаривал её рассказать мне об этом, но на деле она сама хотела быть нужной мне, потому что Себастьян хорошенько напугал её своим вердиктом на счёт её жизни, если она начнёт лезть в наши дела, а особенно в дела Кристиана. Но полагаю, она сидела тихо, потому что друг ни разу не упоминал о матери.

— Может, все поголовно и уважали Ксавьера, — ответила женщина. — Но Винченцо они боялись. Никто даже не шептался об их отношениях. Все знали, что шепот когда-нибудь дойдёт и до этой тройки, и головы полетят в ту же секунду, как они услышат его.

Мои руки сцепились на столе, и пальцы с силой впились друг в друга от невозможности ударить что-то или кого-то.

Почему я был так слеп?

Я видел лишь цветущую с каждым годом любовь родителей и мечтал о том, чтобы когда-нибудь почувствовать хотя бы долю того, что испытывали они друг к другу.

Почему отец не приструнил Винченцо? Он должен был видеть то, что происходило. Ксавьер Де Сантис был довольно проницательным человеком, что передалось Джулии. Он видел людей насквозь, как бы они не старались скрыться.

Здесь что-то было не так, и это что-то подсказывало мне, что Наталия знала далеко не все подробности этой истории.

— Дальше, — потребовал я. — Что было после того, как он вытащил меня?

Я не верил словам, только что слетевшим с моих губ.

Тот самый Винченцо Нери, что угрожал мне тем, что я не доживу до своего двадцатипятилетия, вынес меня из огня, не оставляя там и не избавляясь от свидетельства любви женщины, которую он хотел, и его лучшего друга.

Это звучало максимально бредово. Чем он руководствовался, когда делал это?

— Он кинул тебя на землю, чтобы твоё тело не поглотил огонь, а сам встал на колени перед обрушивающимся домом. Это чудо, что вы вообще вышли оттуда.

Я знал это. Единственным выходом тогда было прыгать. А чтобы выйти из дома через двери на первом этаже, нужно было пройти через огонь, который бы убил, не позволив никому выйти из него живым.

— Он горел. По-настоящему горел. Ты видел, как он выглядел последние годы, Доминик. От его былой красоты не осталось совершенно ничего. Я даже рада, что он не прикасался ко мне с тех пор, как твоя мать умерла, не думаю, что была готова видеть его изуродованное ожогами тело перед собой.

Я недовольно посмотрел на неё. Мне совсем не хотелось слушать о её утехах с Винченцо. Я был здесь не для этого.

Наталия закатила глаза, поймав моё немое замечание, и продолжила:

— Он не пошёл за ней, — за моей матерью. — Но поверь мне, если Винченцо прошёл через огонь ради тебя, он бы делал это ради Анны, пока не сгорел бы дотла, но что-то остановило его и это точно были не разрушенные лестницы.

Я смотрел на неё, пытаясь понять, утаивала ли она что-то от меня или нет.

Что могло его остановить? Почему он не вернулся за ней?

— Он больше не вернулся в дом, — подвела итог Наталия.

— Где ты была всё это время? — строго спросил я.

— Сидела в машине, конечно. Я же не дура приближаться к входу в ад. Только Талия и Винченцо ринулись помогать вам.

— Талия?

Она ничего не говорила о ней.

— Глупая девчонка не послушалась меня и побежала искать Джулию. Она точно такая же сумасшедшая, как и её отец.

Я покачал головой.

Эта женщина считала себя умнее, потому что осталась сидеть в машине, пока остальные спасали тех, кто был внутри дома. Её дочь, может, и была исчадием ада, но обладала отвагой и сердцем по отношению к тем, кого любила.

Кристиан был прав. Наталия Нери любила только себя.

— Только у неё хотя бы нет диагноза, хотя мне стоило отвести её к врачу, когда она была совсем маленькой. А ещё сделать аборт, когда я только узнала о том, что это девочка. Винченцо бы не отговаривал меня.

Мои брови поднялись вверх, потому что я не мог скрыть своей реакции на её слова. Как она могла говорить так о своей единственной дочери?

Но её другие слова показались мне намного ярче всех остальных.

— Что значит «у неё хотя бы нет диагноза»? — повторил я.

Наталия улыбнулась мне точно так же, как тогда, в зале, полгода назад.

— Что это значит? — грубее произнёс я, вставая со своего места и опираясь ладонями на стол, слегка наклоняясь в её сторону.

Она, наконец, поняла, что я не шутил с ней, потому что я заметил пробежавший страх в её глазах. А это я ещё даже не угрожал ей отдать её на растерзание Кристиану.

— Я никому не рассказывала, потому что он сказал, что отрежет мне язык, если хотя бы одна живая душа узнает об этом, — оправдывалась Наталия, пока моего терпения становилось всё меньше и меньше.

Она немного поёрзала на стуле, а потом принялась говорить:

— Я рылась в кабинете Винченцо в поиске бутылки и наткнулась на выписку от психиатра с заключением диагноза.

Она мельком посмотрела по сторонам, как будто боялась, что её муж восстанет из мёртвых и всё-таки избавит её от длинного языка.

— Диссоциативное расстройство личности.

Я сузил глаза, смотря на неё. Мне это ничего не давало. Я не разбирался в чьих-то головных проблемах.

— Это... Когда в теле одного человека существует несколько разных личностей и происходят «переключения» с одной на другую.

Я опешил.

— Когда ты узнала об этом?

— Вам с Кристианом тогда едва исполнилось десять. Я думаю, это случилось после того, как они с Ксавьером вернулись с плена.

Я хорошо помнил то время. Помнил, как мама постепенно сходила с ума, потому что не знала, что делали с отцом, был ли он жив. Она не ела, почти не спала и делала всё, чтобы вернуть его домой, но не забывала о двухлетней Джулии и обо мне.

Мартин вернул Винченцо раньше отца, но только потому, что Ксавьер Де Сантис стоил больше. Я не знаю, чем Ндрангета тогда пожертвовала, чтобы вернуть их обоих домой, но понимал, что это было бы очень ценно для нас прямо сейчас.

— Они оба вернулись другими людьми, — продолжила Наталия. — Может, твой отец и не поменял отношение к семье, но его жестокость в работе возросла в разы, а Винченцо в прямом смысле слова лишился здравого ума. Мы только можем гадать, что делали с ними тогда, потому что никто их них двоих больше никогда не вспоминал то время.

— Он лечился?

Если от этого вообще можно было вылечиться.

Наталия замялась.

— Я запомнила имя врача и название клиники, указанные на выписке, потому что понимала, что когда-нибудь могла использовать это против него. Но придя туда, мне сказали, что нужный мне психиатр больше там не работал. По их словам он уехал, но все мы знаем, что случилось на самом деле.

Конечно, он убил его.

Винченцо бы закрыли в психиатрической больнице с таким диагнозом без должного лечения.

— Он стал забывать вещи, которые делал, что является одним из признаков его болезни. Если он делал что-то, находясь в одной личности, после переключения все воспоминания мгновенно стирались.

Моя голова взрывалась. Сколько ещё всего от нас скрывали?

На сегодня было явно достаточно.

— Всё, — прогремел я.

Я прошёл мимо Наталии и открыл дверь, выпроваживая её. Я мог просто уйти, давая знать, что и ей было пора, но после того, как узнал, что она была любительницей полазать по чужим кабинетам, не собирался оставлять её здесь одну. Не хватало, чтобы она нашла что-нибудь и на меня.

Женщина встала, поправила воротник рубашки и с высоко поднятой головой пошла на выход.

— Я очень, — подчеркнула она, — много знаю. Тебе нужен союзник в лице меня.

Я усмехнулся её словам. Эта женщина думала, что много собой представляла, зная подробности личной жизни других людей.

Наталия вышла и я вместе с ней, только она прошла дальше к лифту, проходя мимо стойки администратора, а я направился в конференц-зал.

Всё, что я узнал, не спасало Винченцо. Это не оправдывало его поступков. И я был рад, что когда-то ему запретили жениться на моей матери. Если бы он был моим отцом, я бы убил его, будучи ребёнком, потому что не позволил бы никому обращаться с Джулией точно так же, как он обращался со своей настоящей дочерью.

У меня беспрерывно раскалывалась голова, и ничего не помогало унять эту боль. Почти ничего.

Одни люди приносили боль, другие избавляли от неё. Замкнутый круг.

Я вошёл в зал и встретился с Себастьяном, который сидел во главе длинного стола, как Босс, который даже не поднял голову, чтобы удостовериться в том, кто именно вошёл сюда, как будто у него был третий глаз на лбу. Вокруг него была разбросана куча бумаг, а изо рта свисала незажженная сигарета.

Это напомнило мне, что моя младшая сестра, разводившая цветы и пахнущая, как только что распустившийся тюльпан, вдыхала никотин, и, самое главное, не делилась этим со мной.

Мы так и не поговорили об этом, и я был зол, но только потому, что она не рассказала мне.

Бледно-голубые глаза Себастьяна бегали по словам на бумаге и он переворачивал листы со скоростью света, проставляя подписи и перепроверяя всё заново.

Люди уже полгода работали на него, но он до сих не доверял никому, кроме себя, перепроверяя все важные документы с поставками и не вылезая из этой работы. Иногда мне казалось, что он даже ночевал в своём кабинете...

Его пиджак висел на спинке стула, а рукава белой рубашки были закатаны до локтей, оголяя татуировки. Тёмные волосы были разлохмачены, брови нахмурены, и он очень сильно напоминал мне его младшего брата.

Я тяжело вздохнул и подошел чуть ближе к нему, хватая первую попавшуюся стопку бумаг, пробегаясь по ней глазами.

— Что на этот раз не так? — задал свой вопрос я.

Себастьян не оторвался от работы, но ответил мне:

— У нас завелась крыса. Кто-то забирает больше денег, чем ему положено.

— Твои предположения?

Себастьян пожал плечами.

— Я только пытаюсь это вычислить. Может кто-то проверяет, насколько хорошо мы выполняем свои обязанности, но они в любом случае пожалеют об этом. Я не собираюсь терпеть этого, — холодно произнёс он. — Он или они умрут, чтобы никто больше даже не подумал, проделывать это с нами.

Я присел на край стола и стал просматривать документы по поставкам наркотиков, в которых говорилось совсем не о них.

Мы все выглядели, как честные бизнесмены и не прятались в подвале, как мелкие наркобароны. У нас было самое высокое здание в городе и все знали, кому оно принадлежало. Здесь работали люди, которые в большинстве своём, наверное, даже не подозревали, на чём на самом деле стоит наш бизнес, всех всё устраивало.

Дверь в зал открылась, заставляя меня перестать утыкаться в гору бумаг и поднять голову, чтобы посмотреть на новопришедших к нам людей.

Кристиан и Кая, держась за руки, остановились у входа, предварительно закрыв за собой дверь, но к нам не прошли.

Я странно посмотрел на них.

— Вы выглядите так, будто хотите сказать нам то, что мы слышать не хотим.

Кая поджала губы и виновата посмотрела вниз, но затем набравшись духу, наконец, заглянула мне в глаза.

— Мы едем в Рино.

Краем глаза я заметил, что даже Себастьян перестал копошиться в документах.

— Нет, — строго ответил он им.

— Мы пришли предупредить, а не спрашивать разрешения, — наконец подав голос, ответил Кристиан.

Он был рад лишний раз спровоцировать брата, который не вёлся на это. Себастьян не сказал ему ни слова, когда он с Каей заперся на месяц дома и другие солдаты выполняли его работу. Он молчал, потому что хотел восстановить отношения, когда Кристиан старался сделать всё, чтобы уничтожить то, что от них осталось.

По большей части, Кристиан даже не винил Себастьяна в смерти Талии, а просто был обижен на то, что старший брат покинул его, хоть никогда и не признавал этого.

Маленькие дети внутри нас всегда имели свой личный угол.

— Вы что, сумасшедшие? — спросил я.

Могли ли проблемы с головой от Винченцо перейти его сыну? Он точно издевался, соглашаясь на авантюру Каи.

Себастьян не повторял два раза, он уже дал им свой ответ. Он никуда их не пускал. И правильно делал.

— Мы должны! — взмолилась Кая, переводя свой взгляд с меня на Себастьяна, но не получая от него никакой реакции, снова посмотрела на меня.

— Вас убьют там. Сейчас не лучшее время. Перестань, Кая.

Она вырвала руку из хватки Кристиана и осмелилась подойти ко мне. Я видел, чем были наполнены её глаза. Это была горечь, и мне было это знакомо.

— Я не могу полностью наслаждаться лучшим временем в своей жизни, потому что не знаю, что с ней и где она. Понимаешь, Доминик?

Я покачал головой, глядя на неё.

Кристиан позади неё смотрел на нас и я видел отчаяние, отражающееся на его лице. Мы с ним оба понимала, что было с девочкой, но он обещал ей вернуть её и поэтому питал надежду, что это всё ещё можно было сделать, хотя внутри понимал, что мы просто теряли время.

Мы оба пытались найти Эбигейл для Каи, но она исчезла, а это значило, что кто-то избавился от неё ещё раньше, чем люди Каморры пришли в тот бар тем вечером.

И я понимал, зачем Кристиан собирался поехать в Рино.

Кая должна была понять, что это был конец. Что пора было смириться.

Я молча смотрел на девушку и не мог сказать ей перестать бороться. Я полюбил Каю и не хотел разбивать ей сердце своими словами.

— Ты должен понимать меня, Доминик! — не вытерпев, прокричала девушка. — Ты терял любимых!

Я зло уставился на неё.

Она что, мать вашу, не понимала?!

— Именно поэтому ты никуда не поедешь! — таким же тоном ответил я, оперевшись ладонью в стол. — Если с тобой что-то случиться, больно будет не только Кристиану.

Кая не ответила мне, но я видел, как её скулы напряглись, а челюсть с силой сжалась.

Они собирались на верную смерть. Особенно сейчас.

Я не позволю этому случиться.

Подбородок девушки задрожал, и в эту же секунду она развернулась и упала в объятия Кристиана. Из неё вырвался всхлип, когда мужчина ласково провёл рукой по её спине и смотрел на меня, когда мои глаза округлились, как никогда.

Кая... плакала?

Чёрт. Никогда не видел, чтобы она делала это.

Мне стало не по себе от женских слёз, вызванных мною, и я был рад, что Джулия никогда не делала этого.

В последний раз я слышал, как она плакала, когда погибли родители. Слёзы не сходили с её лица в течение нескольких недель, а потом она совсем забыла что это. Даже когда мы с Сантьяго объявили ей о смерти Мартина, дяди которого она обожала, она просто кивнула нам, а затем ушла в свою комнату, как будто от её сердца не отломили ещё один большой кусок.

Я хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.

Я выглядел также отчаянно по отношению к Джулии, делая всё для неё, никогда не считаясь со своими желаниями?

— Она снится мне, Доминик, — гнусаво призналась Кая. — Просит меня найти её.

— Мне тоже много, кто снится. Но ты должна признаться самой себе, что пора, Кая.

Она искоса посмотрела на меня, прикусив губу. Кая не злилась, но её наполняла удушающая боль, и я был готов стать тем, на кого она решит её обрушить.

Если моё «нет» спасёт ей жизнь, но заставит её возненавидеть меня на какое-то время, то пусть так и будет.

В дверь неожиданно постучали, но мы никого не ждали.

Все переглянулись между собой, но ответить решил Себастьян:

— Зайдите.

Девушка в обтягивающей юбке-карандаш и блузке с расстегнутыми верхними пуговицами, приоткрыла дверь и заглянула к нам, когда Кристиан с Каей отодвинулись от входа, чтобы дать ей протиснуться.

Её очки низко сидели на носу, и она пыталась не уронить коробку, которую держала в руках.

— Это принёс курьер, — оповестила она. — Просили передать Главе.

Я кивнул ей и подошёл, чтобы забрать, как я понял, достаточно тяжелую для неё коробку из её рук. Девушка улыбнулась мне и задержала дыхание, когда я приблизился к ней.

— Спасибо. Вы свободны, — довольно мило ответил я ей.

Она сглотнула и умчалась обратно, даже не подозревая о каком на самом деле Главе шла речь. Она подумала про одного Себастьяна, когда во Главу входило сразу три человека, двое из которых уже были тут, но я был уверен, что мы не будем звать Лоренцо. Он чувствовал, что мы постепенно начинали вытеснять его, и в скором времени на его месте окажется Кристиан.

Я поставил коробку на стол. Кристиан и Кая подошли ко мне, а Себастьян поднялся со своего места и смотрел оттуда.

— Вам часто так передают посылки? — шмыгая носом, спросила девушка.

— Никогда, — ответил я.

Мы с парнями посмотрели друг на друга, не понимая, в чём дело. В следующую секунду Кристиан достал нож из нагрудника и передал его мне.

Что там могло быть?

Коробка была покрыта плотным слоем изоленты. Я воткнул острое лезвие посередине и медленно повел нож в сторону. Затем проделал тоже самое в другую сторону и, наконец, открыл верх коробки.

Кая резко вздохнула, а рука Кристиана метнулась к её лицу и закрыла ей глаза.

Мы все, кроме девушки, уставились на отрубленную голову мужчины с двумя вырезанными буквами на его лбу «A.D.» и подтёками крови рядом с ними.

— Вот сука, — зарычал Кристиан, напрягаясь рядом со мной.

Кая подняла руку и убрала ладонь Кристиана со своих глаз, но не стала смотреть вниз, а прошла немного дальше и уселась в кресло.

— Кто это? — прошептала она.

— Мой информатор с другой стороны, — ответил он жене. — Тот, что искал Эбигейл. Теперь понятно, почему он перестал отвечать мне.

Глаза Каи расширились в несколько раз и её рот приоткрылся.

— Что если она у них?

Но вместо Кристиана ей ответил Себастьян, который смотрел в коробку издалека.

— Если бы она была у них, здесь была бы не его голова.

Девушка прижала руку ко рту от ужаса, но продолжила смотреть на нас и на коробку.

— А что значат эти буквы?

Кристиан стал закипать от злости, он вырвал нож из моих рук и вогнал его в голову мертвеца.

— Арабелла Делакруз.

У этой девушки была особая любовь к обезглавливанию.

Я присмотрелся и заметил кое-что ещё, затем просунул руку в коробку и вытащил лист бумаги. Все наблюдали за мной, пока я разворачивал записку, а затем прочитал её:

— Привет, Крис!

Кристиан зло посмотрел на меня. Никто никогда не сокращал его имя, и я заметил, как Кая прищурила глаза, глядя на меня. Дело было плохо.

— Возвращаю твоего друга домой. Мне неприятно, когда ты приезжаешь на мою территорию и не говоришь мне об этом. Я ведь могу и обидеться. Не забывай об этом, пожалуйста. Кстати, почему я не получила приглашение на твою свадьбу? Это не красиво. Ты должен подумать над своим поведением. P.S. Решишь навестить Неваду без моего ведома, и в следующий раз это будет твоя девка. До встречи!

Письмо было наполнено сарказмом и желчью, но Арабелла никогда не шутила.

Рука Кристиана взметнулась в сторону и ударила по коробке. Голова вывалилась из неё и вместе с ножом покатилась по полу, а мужчина посмотрел на девушку, сидящую в кресле, и прорычал ей:

— Черта с два, ты куда-то поедешь!

Кая ничего ему не ответила, что было к лучшему, а затем перевела взгляд с мужа на меня.

— Кто такая... Арабелла Делакруз? — спросила она, когда я услышал нотки ревности в её словах.

Ей явно не понравилось то, как она обращалась к Кристиану, и что письмо, в принципе, было предназначено для него одного.

— У нас есть Кристиан, — напомнил я ей. — А у Каморры Арабелла.

Они оба убивали всё, что видели и не особо задумывались о последствиях.

— Почему она говорит с тобой, как будто вы давние «друзья»? — спросила она у мужа, делая пальцами кавычки на последнем слове. — Вы виделись? — выпалила девушка, поднимаясь с места и идя в сторону мужчины, перешагивая голову, совершенно не пугаясь её, как раньше.

Кристиан, похоже, забыл о злости, накрывающей его, когда так же, как и я заметил, как рьяно Кая стала ревновать его, позабыв обо всём на свете.

— Хм? — кивнула она, когда он не ответил ей.

— Не ревнуй, — решил успокоить её я. — Арабелла пытается вывести нас на эмоции, что у неё явно хорошо получается, но, благо, она не видит этого.

— Я не ревную. Меня просто бесит тот факт, что она пишет ему в такой манере. Кто она такая, чтобы так разговаривать с ним? — спросила Кая, когда подошла к Кристиану, но повернулась в мою сторону, потому что отвечала мне.

Мужчина позади неё слегка отвернулся, пряча улыбку.

Ему было смешно?

Это место сейчас взорвётся! Я буду молиться на то, чтобы две эти девушки никогда не встретились. Иначе нас будет ожидать кровавая бойня за Исполнителя.

Кая резко повернулась в сторону мужа, ловя его.

— Не смейся! Ты не ответил на мой вопрос! Вы когда-нибудь виделись?!

Но Кристиан даже не успел открыть рот, как девушка получила свой ответ.

— Они не виделись. А вот мы, да.

Мы все перевели своё внимание на Себастьяна, который уже сидел на месте и крутил в пальцах всё ту же сигарету.

— Не один ты поехал за Талией в тот день, — сказал он, смотря на Кристиана, который перестал улыбаться и который похоже не знал таких подробностей. — Пока ты разговаривал с Деметрио, меня окучивала Арабелла.

***

День выдался слишком насыщенным и единственное, о чём я мечтал — это нормально поспать.

Я приехал домой не так поздно, как раньше, и надеялся, что Джулия ещё спала, но, зайдя в гостиную, заметил её, отталкивающуюся руками от стола и крутящуюся на стуле.

Это позабавило меня, и я улыбнулся, но как только девушка заметила меня, она резко остановилась и спрыгнула со стула.

— Привет, — прошептала она.

— Почему ты не спишь?

— Постепенно вхожу в ритм, — слегка приподняв уголки губ, ответила она.

Джулия стояла на месте, её руки висели по бокам, и она цеплялась пальцами за края своей длинной футболки.

— Я выкинула их, — набравшись смелости, призналась она. — Я больше не буду этого делать. Пожалуйста, не злись на меня, Доминик.

Я смотрел на неё, и моё нутро заболело от того, как она произнесла свои слова. Я тяжело выдохнул и подошёл к ней. Джулия подняла на меня свои оленьи глаза и поджала губы.

— Ты смотришь на меня так, как будто я собираюсь ругать тебя. Разве я когда-то делал это?

— Но и я никогда ранее не подводила тебя.

Я протянул руки и обнял сестру, а в следующую секунду она обняла меня в ответ.

— Я расстроен, что ты не рассказала мне, что не поделилась со мной этим. Если это то, чем ты хочешь заниматься, то, пожалуйста, но для начала я проведу тебе лекцию о вреде курения, — предупредил я.

Джулия хихикнула, прижимаясь своей щекой к моей груди.

— Почему я не сделал этого сразу, когда ещё мог предотвратить это? — вздохнул я.

Сестра пожала плечами, крепче обнимая меня, а я наклонил голову и поцеловал её в макушку.

— Всё, что ты делаешь, автоматически становится правильным, Джулия.

Я почувствовал, как она покачала головой, а затем оторвалась от меня.

— Я приготовила блинчики, — улыбаясь, рассказала она.

Я не настаивал, чтобы она готовила, но ей нравилось заниматься этим, а я был совсем не против питаться дома.

Я глубоко вздохнул и, наконец, почувствовал запах, витающий по дому, вспоминая, как мама когда-то также готовила для нас.

— Я не голоден, — виновато признался я.

И больше не выносил ничего сладкого.

Сестра грустно выдохнула, но ответила:

— Ничего страшного. Мне больше достанется, — а затем она ухватилась за мои плечи и развернула меня в сторону выхода. — Ты выглядишь устало. Тебе нужно поспать.

— Почему ты выгоняешь меня? — шутливо спросил я, когда она подталкивала меня на выход.

Джулия засмеялась.

— Мы не договорили. Ты бы сама никогда не додумалась травить себя этой ерундой. Кто надоумил тебя? Ты должна сказать мне.

Меня вытолкали за дверь, когда я совсем не сопротивлялся этому и когда повернулся, чтобы попрощаться с сестрой, заметил, как она стала кусать губы, не собираясь отвечать мне.

— Сантьяго! — вынес свой приговор я, и знал, что попал в точку, но в этот же момент Джулия схватилась за дверь и закрыла её прямо перед моим лицом.

Она звонко смеялась, а я развернулся и пошёл в свою комнату, слыша её смех, даже сквозь расстояние и закрытые двери.

Ничто никогда не сможет испортить наши отношения.

Я зашёл в комнату и устало вытащил всё, что было в моих карманах на прикроватную тумбочку.

Мой череп был готов расколоться от боли, давящей на него, и, к моему сожалению, Джулия была не тем, кто мог бы избавить меня от неё.

Я положил телефон на тумбу и уже собирался начать снимать пиджак, когда мои глаза упали на фотографию в рамке.

Но я видел на ней совсем не то, что видели бы все, смотря на неё. Я видел то, что было под ней. Моя грудь сжалась, потому что я не понимал, зачем я делал всё это, зачем хранил это фото, воспоминания, чувства...

Импульс боли ударил в затылок, и я поморщился.

Пошла к чёрту!

Я поднял рамку и перевернул её, затем вытащил маленькую фотографию, при виде которой, всегда хотел вернуться в то время, и вышел из своей комнаты.

От неё нужно было избавиться.

Это только мучило меня.

Она должна исчезнуть.

Мои шаги были тяжелыми, но я не пытался скрыть это, когда проходил мимо гостиной, в которой осталась Джулия. Я прошёл немного дальше и зашёл в небольшую комнату с камином, который уже горел. Вероятно, Джулия зажгла его для себя немного ранее.

Я подошёл к нему, чувствуя жар, исходящий от огня и смотрел на искры, летящие в мою сторону.

Мной овладела тоска по всему, что когда-то было моим.

Я поднял фотографию и посмотрел на неё в последний раз.

Аврора застыла на месте, когда моя рука лежала на её тонкой шее, а губы были прижаты к её. Целовать эту девушку было приятнее всего на свете. То, как она робела поначалу, а потом повторяла за мной... Мне не хотелось отрываться от неё ни на секунду. Вокруг нас горели разноцветные огни аттракционов, делая вид на фото сказочным. Моя вторая рука лежала на её талии, и я до сих пор чувствовал то, как она ощущалась под ней. Её же ладонь легла на мою грудь и девушка, наверняка, чувствовала моё часто бьющееся сердце.

Из-за неё.

Всегда только из-за неё.

Но я должен был прекратить вспоминать об этом.

Я зарычал и кинул наш первый поцелуй прямо в самое сердце пламени, а затем наблюдал, как оно тлело, исчезая.

Исчезая в огне, но не исчезая в разуме.

Я взялся за голову и потянул себя за волосы. Что я должен был сделать, чтобы это прекратилось?!

Мне стало трудно дышать, и я сильно зажмурился, пытаясь избавиться от голоса в своей голове.

Нас никогда не было и быть не могло!

И я, наконец, когда-нибудь должен буду смириться с этим, потому что выбрать её у меня права не было.

Ссылку на покупку полной версии книги можно найти в закреплённых сообщениях Телеграм канала: Иса Белль | АВТОР и МАМА КРИМИНАЛА — или по поиску на платформе ЛитРес: Наследие Пяти Иса Белль