Инфимум | 16+

— Всё хорошо, немного поругались с твоим отцом. — Мама Грейс пытается улыбнуться. — Это из-за работы, ничего серьезного, девочки.

Грейс молчит, обнимая её. Не знаю о чём она сейчас думает, но она точно понимает, что её родители ей ничего не расскажут. Почему-то наши предки всегда хотят нас оградить от своих проблем, думая, что так они оставляют нас в безопасности. Но они не понимают, что любые проблемы между ними - это общая проблема всей семьи, ведь вскоре она дойдёт и до детей, тогда будет сложнее что-либо объяснять.

— Я помогу. — Говорю, будто сама себе, начиная собирать крупные осколки стекла и керамики.

— Нет, Зои, тебе нужно собираться, я всё сделаю, а вы с Грейс идите. — Мама Грейс медленно встаёт, облокотившись об диван.

— Но мам...

— Грейс, времени мало. Этим мы займёмся позже. — Мать Грейс не отводит от меня взгляд, будто хочет что-то сказать. В какой-то момент я понимаю, что этот жест глазами значит увести Грейс, но зачем, естественно, неизвестно.

Как только мы поднялись в комнату, мне стало стыдно перед подругой. На протяжении последней недели, я практически каждую ночь слышу крики и скандалы снизу. Мама Грейс явно что-то выясняет с её отцом, но по отрывкам фраз не понятно, что именно. Иногда хочу рассказать подруге, но она более ранима, чем я. Все её мысли будут забиты вопросами о своих родителях, ведь задавать их прямо — бесполезно. Сейчас ей и так не просто, да и стоит ли придавать этому серьезное внимание?

— Грейс, всё будет хорошо. — Наблюдаю, как подруга нервно роется в ящиках комода. — Родители всегда ругаются и это нормально.

— Да, нормально. — Резко отвечает Грейс. — Вот только битая посуда говорит о том, что уже что-то не нормально. — Говорит она, делая акцент на слове «Не».

— Ну что ты сейчас можешь изменить? — Я медленно сажусь на кровать, положив руки на колени.

— Я... я не знаю. — Подруга резко останавливается, явно поняв, что я права. — Не хочу думать, что произошло что-то серьезное.

— Так и не думай. Мы ругаемся с друзьями, ты даже в своём сне постоянно ругаешься, неужели и им нельзя? — Пытаюсь говорить шутливым голосом.

На лице Грейс появилась улыбка. Она всё же в сомнениях от переживаний, но улыбка - первый шаг к хорошим мыслям.

— Нам нужно собираться, Зои, иначе опоздаем...

— Опоздаем на мой же суд. — Продолжаю я за подругу.

Несколько дней я репетировала перед зеркалом свою речь, пыталась представить какие вопросы мне будут задавать, подготовить себя к худшему, так сказать. Помню, как сильно не хотела идти в первый класс, а потом ненавидела выпускной, но и то и другое я пережила, даже не заметив, как пролетело время. И вот сейчас я стою, смотря на себя в зеркало, и думаю о том же, о чём и тогда: «Как же я не хочу идти на этот чёртов суд». Знаю, что обманываю свои же мысли. Я не видела отца больше недели. Раньше я могла месяц его не видеть, но именно за эту неделю не было ни одного дня, когда я бы не подумала о нём и о маме.

— Ты готова? — Грейс заплетает тугой хвост и поправляет воротник своей голубой рубашки.

— Да, иду.

Последний раз оглядываю себя в зеркало и понимаю, что всё будет совершенно не так, как я себе представляю сейчас. В голове стоит одна мысль: «С каждой секундой завершение этого дня всё ближе и ближе».

Всю дорогу мы ехали в тишине, даже мама Грейс, пытаясь сделать вид, что ничего не было. Я чувствовала себя странно, в груди всё сжималось от волнения, мысли были только об отце и дрожь в руках не отпускала меня.

Каменная лестница, громоздкие перила и высокая деревянная дверь с золотыми ручками. До начала судебного заседания десять минут. Я не могу уйти, не могу отказаться, не могу что-то изменить. О чём я сейчас думаю? О том, что мой отец изнасиловал меня, затем бы сделал это снова, а, возможно, снова, снова и снова. Он был пьян, не в себе, я напоминала ему мать. Да, это не оправдания, но есть воспоминания. Наши поездки на отдых, наши радостные лица и то, как он любил меня и маму. Когда мы остались одни, то я знала, как будет тяжело, пытаясь настроить себя на новую жизнь морально. А сейчас я стою около суда, где я буду выдвигать обвинения против моего отца.

— Нужно идти. — Грейс слегка обнимает меня за плечи, и мы проходим в просторный зал. Как только я поднимаю голову, то замечаю, что совершенно все смотрят на нас. Люди пытаются сделать вид, что это короткие взгляды, но все их мысли звучали у меня в голове.

☽ ☽ ☽ ☽ ☽ ☽

К горлу подступает тошнота, на глазах наворачиваются слёзы. Я чувствую, что никто не понимает меня в этом зале, даже Грейс. Чувствую себя одинокой, словно ты хочешь рассказать свою боль хоть кому-нибудь, но в ответ слышишь «я тебя понимаю», хотя на деле разговор бессмысленный. Люди всегда делятся на два типа: кто-то от душевной боли рассказывает всё своему другу, тот делает вид, что понимает его, они напиваются, а на утро всё хорошо. А есть те, кто закрывается в себе, потому что знает, что никто никогда не сможет понять его. Даже если будут пытаться. Да и, честно говоря, такие люди даже не желают кому-то что-то говорить. Гораздо проще всё оставить в своей голове, чем просить поддержки и понимания.

— Зои, всё хорошо? — тихо говорит мама Грейс, что выступает в роли моего адвоката. — Мы можем закончить.

— Да, я продолжу. — Я сглатываю ком в горле и пытаюсь глубоко вздохнуть. — Простите, вы можете повторить вопрос. — Обращаюсь я к судье, который выглядит так, словно суд перепутал с качалкой.

— Зои, расскажи, как это произошло, чтобы мы могли сравнить всю информацию со всем сказанным твоего друга. — Громадный мужчина говорит спокойным тоном, но так медленно, будто понимает меня и тянет время.

Я оглядываю зал. На секунду я словно провалилась с этого места. Смотрю на часы. Прошло уже больше часа с момента, как я зашла сюда, как мама Грейс выдвигала обвинения и как судья задавал моему отцу вопросы.

Как только папа зашёл, не было ни секунды, когда бы он не смотрел на меня. Несколько раз я пыталась взглянуть в его сторону, в душе я хотела смотреть на него не отрываясь, но постоянно будто что-то внутри меня тянуло в истерику. Чего я хочу? О чём думаю? Именно сейчас я понимаю, что такое любить сердцем, а что разумом. Моя голова говорит мне одно, а душа требует другого. Что же правильно? Сердце или разум?

— Мой отец пришёл домой поздно вечером, пьяный... — Я делаю долгую паузу и ловлю на себе взгляды всего зала. — Он сказал, что я похожа на свою мать и, когда я просила... умоляла его не трогать меня, он...

— Хватит! — Голос отца дрожал, еле держав эмоции, что пытаются выбраться наружу. — Я... я насильник. Я изнасиловал свою дочь! Посадите меня, закройте, убейте, что угодно!

— Мой подсудимый под эмоциями! — Все люди в зале пытаются перебить друг друга.

Звук удара деревянного молотка прерывает гул. Снова в голове тишина, словно кто-то бьёт по затылку. Чувствую вкус слёз, хоть и обещала себе не плакать.

Через какое-то время меня уводит мама Грейс. Все по-прежнему смотрят только на меня. Именно тут мне обещали защиту и свободу, я могу встретиться с отцом, но никто даже пальцем не прикоснётся ко мне. Но люди не думают, что их взгляды — это те же самые прикосновения. Они прожигают меня со всех сторон, будто каждый хочет что-то сказать, но лишь проделывает дыры в моём теле.

— Зои, ты можешь поговорить со своим отцом, как только будешь готова. Тебя отведут в нужное место, но пока оставайся здесь.

Качнув головой, я пытаюсь сделать вид, что всё хорошо. Что слёзы не текут ручьём, что руки не дрожат и, что ноги не подкашиваются от страха. Я стою за дверью зала, всё ещё слышу бурные обсуждения, крик судьи, а затем полная тишина. Пытаюсь глубже дышать, заглатывая, как можно больше воздуха. Так тошнота проходит, и я вбиваю в свою голову мысли о том, что уже готова ко встрече.

— Мы можем идти, Зои. — Грейс снова обнимает мои плечи, видимо она стояла возле меня всё время.

Как только мы делаем несколько шагов от зала, нас догоняет мама Грейс.

— Зои! Подожди! — она берёт мои холодные ладони и крепко обнимает. — Это тяжело, я знаю, но совершенно не представляю твои чувства сейчас. Ты сильная, Зои, сильнее всех нас. Сейчас мы пойдём, и ты поговоришь со своим отцом. Но ты должна знать, ещё вчера твой отец думал, как выйти отсюда, а сейчас он дал признание. Ты умная девушка, Зои, он твой отец без сомнения, но он... — она вытирает мои слёзы рукой и замолкает, словно не хочет произносить это слово. — Пойдём.

Небольшая комната с высоким потолком, пронизана ярким белым светом. Придаю внимание зеркалам по бокам комнаты и камерам. Отец сидит за столом, что разделён стеклом. Я медленно присаживаюсь на холодный стул, опёршись локтями о железный стол. Не могу смотреть на отца, даже на секунду не получается взглянуть.

— Зои, у нас мало времени, просто дай мне сказать кое-что. — Голос отца болезненно хриплый.

— Пап, я не.... — совершенно не знаю, что сказать, оттого замолкаю.

— Зои, послушай, — отец делает вдох и руки его начинают сильно дрожать, словно он хочет прикоснуться ко мне, но не может из-за стекла, что перед нами, — я любил твою мать, ты и сама знаешь, как сильно, я любил и люблю тебя, как... как свою дочь. Сейчас я не хочу оправдываться или извиняться, я виноват и этому нет прощения.

— Две минуты. — Строгий голос мужчины раздался позади меня, но я не оглядываюсь.

— Вчера я хотел выйти отсюда, а сегодня увидел тебя и понял, что не хочу ломать тебе жизнь дальше. Не дав признание, я не смог бы сказать тебе ни слова после того, как меня осудили бы. Поэтому лучше в последний раз... в последний раз увидеть тебя.

— Пап...

— Я больше не трону тебя. Закончи колледж, Зои, мама бы сильно хотела бы этого.

Заходят двое мужчин в форме и поднимают отца. Ему даже не расстегнули руки от наручников в этой камере для переговоров, хотя тут сложно что—то сделать. Он ничего не говорит, лишь издаёт глухой вой от того, что пытается сдержать слёзы и боль.

Я резко встаю и делаю несколько шагов назад. Не хочу этого видеть, но и не могу отвернуться. Закрываю рот руками, чтобы не закричать. Резкая головная боль пронзает всё тело, больше не могу скрывать дрожь, слёзы и истерику, что постепенно накапливалась у меня в душе. Всё в один миг вырывается наружу. Я чувствую боль, душевную боль, чувствую, как рука сдавливает щёки так сильно, что скорее всего останутся синяки. Не могу нормально дышать, словно под водой, пытаюсь захватить как можно больше воздуха. Ещё никогда в жизни я не чувствовала, как разбивается сердце. Не по—тихонько, оставляя равны и прорезы на душе, а всем разом, быстро, но болезненно. Я начинаю смеяться, истерическим смехом, кричать от боли, чувствую обиду, страх, разочарование и всё это накрывается горячими слезами. Захлёбываюсь эмоциями, но всё ещё не могу расслабить руку.

Шум. Непонятный гул в ушах. Чувствую запах духов мамы Грейс, что резко сменяется свежим воздухом. Уже вечереет, от того прохлада накрывает всё тело.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо.

Слышу мужской голос, открываю глаза и вижу перед самой Ника. Он словно напуган, смотрит на меня большими глазами. Ещё несколько минут я чувствовала, как мама Грейс сжимает мои плечи, убирая руками мои прилипшие от слез локоны с лица. Больше не могу плакать, а истерика сменилась усталостью.

— Могу ли я пройтись? — Я выдавливаю из себя эти слова и чувствую, как сильно охрип мой голос.

— Я даже не знаю... ты...

— Я проведу её. — Ник пытается слегла улыбнуться, и я вижу, как мама Грейс смотрит волнительным взглядом на меня.

— Всё будет нормально, обещаю. — Я говорю тихо, но знаю, что она меня слышит.

— Ник, позвони мне, если где-то задержитесь. Грейс, поехали.

Грейс уходит, кинув на меня сочувственный взгляд. Чувствую, как она не хочет отпускать меня, но в то же время она понимает, что мне нужно пройтись по свежему воздуху.

— Я скоро буду. — На этот раз меня не слышит никто, но, в какой-то степени, я говорю это самой себе.

Прохлада. Такая осенняя прохлада. В голове лишь мысли о том, что делать дальше. Конечно, отец, как только запил, так и перестал появляться дома, но тогда всё равно не было этого чувства пустоты.

— Зои, ты сейчас, наверное, не хочешь не о чём говорить...

— Нет, давай поговорим только не о суде и не о моём отце. — Говорю это с горечью. Скорее всего не смогу так резко переключить мысли.

— Хотел тебе сказать... — Ник кашляет после каждого слова, словно заготовил этот диалог, — тогда на вечеринке я не знал о Джози, точнее я видел... но я не подумал тогда... в общем, я не думал ни о чём. — Ник опускает голову, нахмурив брови. Видимо у этого парня явно что-то пошло не по его заготовке.

— Да, я знаю, вернее плевать. — Снова в голову лезут мысли об отце.

— Я понял. — Ник оглядывается по сторонам.

— Тебе неловко? — Говорю я безразличным голосом.

— Нет... нет, просто не знаю, что сейчас тебе сказать.

— Да, конечно. Мой отец изнасиловал меня, а несколько минут назад посадили на семь долбанных лет, но ты не знаешь, что Джози подсыпала какую-то дрянь Френку, после чего он кстати расстался с моей лучшей подругой, но это всё не важно, ведь она уже строит свои отношения во сне, хоть и сходит с ума... — Я понимаю, что сказала лишнего и пытаюсь отдышаться от эмоций.

— Что? Зои, ты себя хорошо...

— Да, Ник, я хорошо себя чувствую! — Криком выдаю я.

Несколько минут мы шли в тишине. Ветер подхватывал волосы и по телу прошли мурашки. Вечереет и до темноты лучше вернуться домой.

— Прости.

— За что? — Резко говорю я.

— Да я лезу тут со своими вопросами и всеми этими отношениями, я понимаю, что мне нельзя доверять и всё такое, но...

— Какими отношениями? — Я сморщиваю нос, но в голове сразу куча мыслей.

В ответ получаю глубокий вздох, больше похож на вздох, когда сморозил что—то, что не хотел говорить.

— Ты нравишься мне, Зои. Ты это знаешь. Я в этом уверен. У меня было много девушек, точнее так... ты поняла. Но ты другая девушка. — Он слегла смеётся, отворачиваясь в сторону. — Какая же банальщина.

— Нет, не банальщина. — Пожимаю я плечами и увожу взгляд.

— Сейчас не время и я знаю, но скажи хоть что-нибудь об этом. Лучше знать хоть какую-нибудь определенность, чем...

— Привет. Зои, как ты? — около дома Грейс стоит Френк в тёплой красной толстовке и чёрных джинсах.

— Что ты здесь делаешь? — дерзким тоном перебивает Ник.

— У меня к тебе тот же вопрос.

— А ты не видишь? — Ник не сводит взгляд от Френка, но тот лишь ехидно улыбается.

— Ты уже переключился на Зои, я так и понял. — Френк не отводя взгляд, буквально закипает от злости.

— Что? Я хотя бы не спал с лучшей подругой своей девушки!

— Зато ты спал со всем, что шевелится...

— Заткнитесь! — Я толкаю парней руками, словно расчищаю себе путь и ухожу к дому.

Сонная Грейс открывает дверь прежде, чем я практически сношу её с ног.

— Что произошло? — Испуганным голосом произносит подруга.

— Спроси у них. — Показываю пальцем назад, не оборачиваясь.

Слышу шаги, по глазам Грейс понимаю, что это Френк.

— Привет, Грейс... — Парень буквально мямлит, — я хочу вам сказать кое—что важное... очень важное...ну для меня.

Все взгляды устремлены на Френка. Я понимаю, что что-то случилось, оттого забываю про всю болтовню, что сейчас была между парнями.