Пицца
Музыка при прочтении: Oh Wonder – All we do (Achtabahn Remix)
Мою вину, мой тяжкий крест
Нести нет больше сил.
Пусть глаз твоих священный блеск
Сожжет греховный мир.
Я провинилась красотой,
Я провинилась чистотой.
Маргарита Терехова
***
Меня выписали сегодня утром. Эти дни в больнице были очень хорошими, как бы странно это не звучало. Ведь там обо мне заботились, приходили мама и Танька с Дашкой. И даже пару раз заглядывал Игорь. Он извинялся за своё поведение и приносил фрукты. Несколько дней я не видела моего брата. И это были самые счастливые дни в моей жизни. Не думала, что буду так ценить время, проведенное от него вдали.
Мне так хотелось кому-то рассказать. Рассказать о том, что меня изнасиловали.
Я приняла это. Приняла то, что это был мой брат. Наверное, у него была причина так поступить со мной. Возможно. Ну или нет. Это уже не важно. Этого уже не изменить. Много дней в больнице я думала, что могла помешать ему, могла защититься, но нет. Не могла. Просто прими это, Настя. Ты не виновата. Виноват он.
И в один момент я поняла, что не нужно жалеть или винить себя. Нужно принять это.
Так сказала одна медсестра. Она молодая и наверное только недавно тут работает. Как-то мы с ней разговорились, и я поделилась с ей. Но нет, не так, как многие бы подумали. Я спросила у неё, как бы она поступила, если бы её изнасиловали. И не кто-то посторонний, а близкий человек. А она ответила:
— Ну во-первых, я думаю, что нужно принять это и сделать какие-то выводы. Перенести эту ситуацию в опыт жизни. Не нужно закрываться в себе, нужно бороться. Ещё я думаю, что такие девушки всегда винят себя, но не нужно этого делать. Виноват лишь насильник. А что нужно сделать первым делом? Конечно пойти в полицию…
—…но что, если девушка не может туда пойти? — перебила я её. — Что, если по каким-то неведомым причинам сдать этого человека не хочется? Что, если она хочет просто всё забыть?
С момента того разговора мне стало легче. Но правда после моего последнего вопроса медсестра перевела тему и не захотела продолжать. Но мне всегда хочется говорить об этом, хотя бы кому-то. Кто-то же должен меня выслушать. Хоть раз.
***
Приехав домой, я не застала его. И это к лучшему. Посмотреть в глаза своему мучителю я боюсь больше смерти. Может, когда-нибудь я буду готова и выскажу ему всё, но пока я слишком слаба.
После больницы я очень соскучилась по домашней еде, поэтому первым делом побрела на кухню. Обыскав весь холодильник, нашла пиццу. Странно, мама не очень её любит, и мы никогда не покупаем её. Но это стало не важно в тот момент, когда мой желудок начала издавать громкие звуки, якобы зовя о помощи. Я достала несколько кусков и уплела с полным удовольствием.
Вдруг я услышала шаги. По звуку человек был не один, поэтому я сразу успокоилась.
В кухню зашли два совершенно разных по важности для меня человека. Игорь — тот, которому я доверяю, тот, который уже успел за короткое время мне стать близким, и тот, которого я в каком-то смысле любила. Вторым человеком оказался самый ненавистный, самый ужасный, самый мерзкий человек моей жизни. Думаю, тут не надо объяснять кто это.
— Понравилась моя пицца, сестрёнка? — и тут я чуть не подавилась. Серьёзно, ещё чуть-чуть и умерла, если бы не Игорь, который похлопал меня по спине.
Я отложила пиццу, от которой теперь тошнило, подальше от себя.
Чёрт, почему я не могу ничего ответить ему? С того дня я и слова проронить не могу. Где же тот строптивый характер? Где та моя наглость? Где это всё?
Не знаю. Я хочу стать прежней, но прекрасно знаю, что этого не будет.
— Влад, можешь оставить нас? Я хочу поговорить с Настюхой наедине, — попросил его Игорь.
Он такой милый. Жаль, что я не оправдаю его ожиданий.
До этого мои глаза были опущены, либо взгляд был направлен на Соболева. Но нет, я даже не смела посмотреть туда. На него.
Но я всё-таки набралась смелости и подняла глаза. И посмотрела. На него. В его глазах читалась ярость от просьбы Игоря. Но почему? Да я бы была счастлива вообще избавиться от своего брата. Пусть убирается не только с этой проклятой кухни, но и с моей жизни.
И тут он посмотрел на меня. Так… странно. И я дернулась. Сильно. Я ударилась об стул, но даже не обратила внимания на это. И снова опустила взгляд.
— Насть, всё в порядке? Сильно ударилась? — спросил меня Соболев.
Я ответила сухое «нормально».
Я встала, взяла пиццу и выбросила её. Пусть он видит, что я хотела бы с ним сделать. Выбросить его всего из своей жизни, так же, как и эти чертовы куски пиццы.
Но я даже не заметила, что он уже ушел. И это так задело. Я хотела, чтобы он видел это. Я хочу, чтобы ему было так же больно.
— Так о чём ты хотел поговорить?