Глава 13
Это было неприятно. Чужие ощущения обрушились на меня все сразу, я мгновенно поняла все, что Чон Мин хочет мне сказать, и эта лавина чуть не погребла меня под собой. Когда я поняла, что я - это снова я и вижу мир своими глазами, краски несколько секунд казались слепяще яркими, звуки - громкими. Потом все немного поблекло, и я смогла сфокусировать взгляд на лице Чон Мина, которое маячило передо мной, бледное, как луна.
Мне кажется, он ожидал противоположного эффекта. Видимо, надеялся, что я смягчусь и пойму его, и я поняла, честно. Но вместо того, чтобы безропотно принять судьбу, в которую он так верил, я почувствовала волю к борьбе.
Раньше я не понимала, насколько он не человек, это было просто словами, а теперь я поняла каждой клеткой тела: он просто какая-то сила, которая странно думает и видит все под странным углом. И вот в это я влюбилась? Нет, нет, я полюбила Чана Чон Мина, человека, его взгляд, его губы, его улыбку.
- Настоящий Чон Мин мертв? - еле шевеля губами, спросила я.
- Нет, - тихо сказало странное создание, сидевшее рядом со мной. - Когда я уйду, с ним все будет в порядке. Не знаю, надолго ли, но будет.
Я сразу поняла: он не хотел мне этого говорить, сказал через силу. Его глаза говорили: «Люби только меня, мне не хочется, чтобы ты встретила настоящего», и это было так по-человечески жалко и глупо, что немного вернуло меня к жизни. Я вытащила из кармана пиджака телефон и посмотрела на часы. Двадцать два четырнадцать. Получается, если я каким-то чудом доживу до полуночи, я встречу настоящего Чон Мина. Дух дерева понял ход моей мысли.
- Ты хочешь быть с ним. Не со мной, - пробормотал он и резко, рвано выдохнул. - Да, да, я понимаю. Люди должны любить людей.
- Неважно, - устало сказала я. - Какая разница? Ты меня все равно убьешь, раз судьба так велела.
Каким-то обострившимся чувством, которое обычно связывает только близких людей, я ощутила, как дух дерева разочарован тем, что я не отреагировала на воспоминания, которыми он со мной поделился. Он показал мне что-то уязвимое и болезненно-настоящее в себе. И за все, что он мне тут устроил, за свое надвигающееся убийство мне захотелось врезать ему прямо в это уязвимое и настоящее.
- Если любишь меня, отпусти, - сказала я. - Мне плевать на ваш договор. Я хочу выжить и быть с Чон Мином.
Я сразу поняла, что мне удалось причинить ему боль, и решила продолжить давить в ту же точку.
- А если не можешь отпустить, убивай быстрее. Вот и весь выбор. Третьего варианта нет, так что хватит мямлить. Страдаешь ты или нет, мне неважно. Ты убийца. Ты убил бы девушку из кафе, если б я не вмешалась. Заворожил ее, переспал с ней и высосал ее жизнь. И через сто лет сделаешь то же самое, так что прости, что не сочувствую.
На его лице мелькнула такая отчаянная, горькая обида, что я снова мысленно начала называть его Чон Мином.
- А на что ты надеялся? - продолжала я. - Что я увижу, как ты меня любишь, и упаду к твоим ногам? Скажу: ну давай, убей меня, раз уж у нас такая нереальная любовь? Пошел ты.
Мой отец, который даже не был моим отцом, рассказал мне историю о собаках не зря: сейчас я твердо сказала себе, что не буду той, которая просто лежит, пока ее бьет током. Я найду, где тут перегородка, ведущая к свободе, и хотя бы попытаюсь через нее перепрыгнуть. Дух дерева любит меня, а любовь - я тоже кое-что о ней поняла - дает нам власть.
- Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? - спросила я. - Встретить полночь рядом с настоящим Чон Мином.
Мы сидели на матрасе, касаясь локтями, и смотрели друг на друга. Его взгляд был взглядом человека, которому разбили сердце. Мой взгляд, наверное, был жестоким.
Потом он сделал движение ко мне. Я замерла, стараясь не отстраниться. Чон Мин коснулся моей щеки губами, и я невольно вздрогнула, прежде чем успела себя остановить.
- Хорошо, - сказал он мне в щеку.
А потом отстранился, взял меня за локоть и поднял на ноги. Его братья по-прежнему сидели в гостиной - четыре темные фигуры вокруг зажженного очага. Когда мы зашли, они подняли головы.
- Я отказываюсь исполнить договор, - сказал Чон Мин. - Давайте посчитаем цикл завершенным. Вы все получили свои жертвы, я от своей отказываюсь.
- Ее все равно придется убить. Она знает и всем расскажет о нас, - сказал Огонь.
- И кто ей поверит? - дрогнувшим голосом спросил Чон Мин. - В этом веке люди верят только доводам разума.
- Она видела наши лица, - как неразумному ребенку, пояснил Металл. Безутешного жениха он теперь мало напоминал. - Если отпустить ее, она пойдет в полицию и назовет тех, кто убил девушек, а это будет прямым нарушением договора, за которым ты сам обязан следить. Всех пятерых арестуют за убийство.
- Она никому не расскажет.
- Конечно расскажет.
Вода встал и подошел к Чон Мину. Странно было видеть, что Гиль, который младше, смотрит на Чон Мина с таким неуважением.
- Это твое последнее слово?
- Мне не нужна жертва. Продержусь сто лет и без нее - жил же до Тэ Мина! Не буду гневаться на людей, лишать их питания, не буду устраивать им неурожаи. Вам-то на что жаловаться? Вы свое получили. Давайте проголосуем. Земля! - Чон Мин умоляюще посмотрел на моего отца. - Ты ведь тоже был против того, чтобы убить ее, тебе она тоже дорога. Ты поддержишь меня?
- Поддержу, - подумав, сказал Земля. - Братья, да отстаньте вы от него. Не хочет жертву, пусть не берет.
- Отстать? - возмутился Вода. - Почему к нему вдруг такое особое отношение?
- Я не буду ее убивать, - упрямо повторил Чон Мин.
- Тогда я сам ее убью, просто чтобы у тебя в башке все на место встало!
Гиль шагнул ко мне, и Чон Мин встал у него на пути.
- Нет, - отрезал он.
- Да что вы устроили? - Огонь сложил на груди руки, звеня браслетами. - Что могут Вода, Огонь, Земля, Металл и Дерево сделать друг другу? Это все равно что драка между пальцами одной руки.
- Так, эти двое против, я понял, - громко ответил Чон Мин и повернулся к Металлу: - Твой голос все решает. Отпустишь или тоже настаиваешь, чтобы я это сделал?
- Я, пожалуй, понимаю, что ты чувствуешь, - подумав, сказал рассудительный Металл. - Мне нравилась Су Джи. Я жалел, что ее больше не будет. Обычно я за соблюдение правил, но ладно, разок поддержу тебя.
Чон Мин торжествующе повернулся к Гилю и бармену:
- Вопрос решен.
- Думаешь? - холодно спросил Гиль. - Я сотню лет терпел все, что люди со мной творили, чтобы ты расклеился из-за симпатичной мордашки? Знаешь, договор хоть как-то держал мой гнев в узде, но ты сам мне сейчас руки развяжешь.
Я услышала шорох дождя по крыше. Гиль не колдовал, не воздевал рук, как маги в фильмах. Ему это было не нужно - благодаря воспоминаниям Чон Мина я лучше начала понимать, как это работает. И пусть это звучало безумно, Гиль и был водой, ему не нужно было эффектных жестов.
Все посмотрели вверх.
- Ответственность не позволяла мне мстить людям, - сказал Гиль. - Но теперь... Вот дожили, судья договора, самый разумный из нас, отказывается выполнять условия.
- Тебе не жаль было Ми Рэ? - спросила я.
Гиль ведь соврал, что потерял ее из виду. Он был с ней, увел ее наверх, заворожил своей магией и переспал с ней.
- Она ведь могла тебя выдать перед смертью, но ни слова не сказала о том, кто ее убил, - продолжила я, пытаясь хоть немного его разжалобить. - Потому что любила тебя.
Но Гиль только плечами пожал.
- Любила не меня, а вот этого человека. - Он широким жестом обвел свое тело. - Я доволен своей жертвой. Это было приятно, я восстановил силы, но в остальном она - просто человек, жертва в мою честь. Но только Дерево мог поверить, что можно полюбить его, а не оболочку, которую он занимает. - Гиль снисходительно глянул на брата. - Ты тупой, как бревно.
Дождь усилился, заколотил по крыше. Вот теперь ясно было, кто затопил «Бар Синих Струн».
- Успокойся, а то мы тебя остановим, - сказал Чон Мин.
- Ой, не смеши. И как же, интересно? Нам слишком трудно друг другу навредить. А если предлагаешь войну стихий - твоих драгоценных людей это точно прикончит. Помните, когда-то мы славно повоевали друг с другом? Правда, людей тогда еще не существовало, а то им бы сразу конец пришел.
Все помолчали, видимо признавая его правоту, и Гиль с улыбкой повернулся ко мне:
- Ну что стоишь, человеческая женщина? Надоело на тебя смотреть. Иди отсюда, лови свой шанс.
Снаружи оглушительно грянул гром. Звуки падения отдельных капель уже невозможно было различить, вода шумела, как водопад.
- Перестань, а то эти тела погибнут. Мы не имеем права, мы должны их беречь! - отрезал Чон Мин.
- О, но договора-то больше нет, ты же не завершил цикл. Ты не захотел его сохранить ради нас, так что сам виноват. Люди думают, им уже не нужно наше покровительство - ну, посмотрим, как они без него обойдутся. Если полуостров затопит, надеюсь, это немного освежит их воспоминания.
Чон Мин посмотрел на остальных, но те сидели с таким отсутствующим видом, что я невольно вытащила телефон и глянула на часы. Двадцать два пятьдесят. Скоро они покинут эти тела. Осталось продержаться совсем немного.
- Разбирайтесь сами, - безразлично подытожил Металл. - Люди действительно причинили нам много зла за последнюю сотню лет. Пусть будет как будет. Времени мало, я чувствую, мне уже трудно оставаться в этой форме. Думаю, в полночь мы покинем тела, так или иначе.
Добавить к их апокалиптической беседе мне было нечего. Я бросила прощальный взгляд на Чон Мина - все-таки была влюблена в него почти две недели. Хищники на минутку разжали на мне челюсти, и я не собиралась упускать свой шанс. Жуткий грохот воды пугал, но я бросилась к двери, распахнула ее и выбежала на улицу. Ох... Ледяной дождь обрушился на меня стеной, больно заколотил по телу. Площадка перед гостиницей, на которой обычно сидела хозяйка, лениво приглашая туристов зайти и снять комнату, теперь выглядела как зона стихийного бедствия. Дождь хлестал по земле, деревьям, домам, будто их поливали из шланга. Инстинктивно мне захотелось вернуться в сухой, безопасный дом, но я, конечно, этого не сделала, потому что безопасным он не был.
С трудом передвигая ноги по скользким камням, я выбралась из двора гостиницы на темную улицу. Как же тяжело... Вода - прекрасная мирная стихия, дающая жизнь всему на земле, но ее гнев страшен. Поход измотал меня так, что я еле на ногах держалась. Пойду направо - выйду из Йемтео, но расстояние, которое было посильным в нормальный день, сейчас казалось непреодолимым, будто вся вода Нактонгана поднялась в воздух и теперь обрушивалась на меня, прибивала к земле. Я немного постояла, шатаясь под тяжестью лупившей по хребту воды. Интересно, это только в Йемтео или по всему городу так?
И тогда я поняла, где переждать непогоду. Дождь ведь не может идти вечно. И я двинулась в другую сторону, вглубь Йемтео, к своему салону. Всего лишь следующий дом, но как тяжело было туда добраться! И только с облегчением привалившись к знакомой двери, я поняла: сумки с ключом от салона у меня нет.
Я подергала дверь. Она, естественно, была заперта. Я опустилась на порог и прислонилась к влажной от дождя деревянной поверхности. Скат крыши нависал над порогом и защитил бы от обычного дождя, но этот падал косыми потоками, так что оставалось только прижиматься к двери и терпеливо принимать удары воды. Дождь с такой яростью хлестал по Йемтео, будто хотел смыть деревню с лица земли. Я только сейчас поняла, что значит прогневать стихию. Так вот каким был мир во времена Древней Кореи - беззащитные люди полностью во власти стихий. Невольно захочешь принести какую-нибудь жертву, чтобы тебя пощадили.
А теперь все это вернулось из-за меня. Я обняла свои мокрые колени в прилипших джинсах. Какая же холодная вода! Наверняка кто-то пострадает от этой бури, а могла бы пострадать только я. Как же эгоистично с моей стороны. Нужно было смириться и принять свою судьбу.
Я не сразу заметила: мне стало немного легче, потому что два дерева, которые росли у моего порога, склонились ко мне. Сначала я решила, что их пригнул ветер, а потом поняла: они сходятся ровно надо мной, как беседка. Защищали меня от воды, хотя это почти не помогало, - слишком сильно бушевала буря. Если Гиль может управлять водой, даже пока он в обличье человека, значит, и Чон Мин может управлять своей стихией, просто он не показывал этого. Я горько коснулась мокрых листьев, и они обдали меня новой порцией воды.
Потом я увидела, что кто-то идет по улице, и на секунду решила, что сейчас полиция спасет меня, они же обещали патрулировать Йемтео! Потом поняла - какая полиция в такую погоду? Фигура, едва различимая в мокрой темноте, свернула к моему салону, и я уже потеряла способность бояться, просто сидела и ждала.
Чон Мин. Пришел и сел рядом со мной на пороге. Как это унизительно - все равно, всегда, несмотря ни на что, я рада видеть его.
- Передумал? - хрипло спросила я без прежней злости.
- Нет. - Он помолчал. - Я просто хотел быть рядом. Знать, что ты в порядке.
Как же он замерз! Губы синие, волосы налипли на лоб, зуб на зуб не попадает. Интересно, я так же выгляжу? Его зеленый свитер казался черным от воды. Наверное, это свитер настоящего Чон Мина, который надел захватчик. Теперь невозможно о таком не думать.
- Это ведь настоящий Чон Мин пошел спасать своих коллег в ресторан «Гаксан», - прошептала я. Вода заливалась в рот. - Это был не ты.
На синем от холода лице проступила слабая, невеселая улыбка. Я только сейчас поняла, что так ни разу и не увидела, чтобы Чон Мин улыбался по-настоящему. Похоже, дерево - печальная стихия.
Он встал, чуть не поскользнувшись на каменных плитах, и потянулся к моей двери. Одна из высоких, крепких досок, которые составляли эту дверь уже лет сто, вдруг со стоном отделилась от остальных и осталась у него в руке. Чон Мин откинул ее в сторону, подняв столп брызг. Потом так же избавился от еще одной. Просочился в салон через образовавшуюся дыру, звякнув моей шторой из бусин. Мне было не до гордости - слишком холодно, - поэтому я без вопросов ввалилась в салон вслед за ним и чуть не застонала от облегчения. Тут было сыро, но хотя бы дождь сверху не колотил.
Забавно, в последний раз я была здесь с ним же, в день нашего знакомства.
- Извини, что сломал дверь, - сказал Чон Мин, глядя через позвякивающую штору на дыру, оставшуюся на месте отодранных досок. - Аккуратно открыть дверь мог бы только Металл.
Он сделал пару неловких движений, будто пытался достать доски, валявшиеся снаружи, но ничего не получилось. И тогда два дерева у моего порога склонились ближе к этой дыре, залепив ее своими ветками. Я смотрела на это, уже не способная ничему удивиться. Листья вздрагивали от дождя, но на пол вода литься перестала. От ветра бусины шторы било о дверь, и они тревожно стучали.
Я нажала на выключатель, но электричество, конечно же, не работало. Пошла к шкафу, дрожа от холода, и вытащила свечи. Спички отсырели, а из зажигалки никак не получалось высечь искру, пока Чон Мин не взял ее у меня своими ледяными руками. Ему удалось зажечь свечи, хоть и не с первой попытки. Два теплых, слабых огонька разогнали тьму. Шатаясь, я пошла в подсобку за сухой одеждой - держала здесь запасной ханбок на случай, если не успею переодеться в традиционную одежду дома. Постояла, держа его в руках, и вернулась.
Чон Мин обернулся и вопросительно посмотрел на меня, он был занят тем, что пытался зажечь третью свечу. Его взгляд говорил: «Почему ты не переоделась в сухое, если оно у тебя есть?» Я бросила ханбок на пол. Потом стащила пиджак и бросила его туда же. Сняла мокрую футболку, которая едва отлипла от тела. Расстегнула лифчик и бросила его на пол. Чон Мин медленно скользнул по мне взглядом, и от этого взгляда мне стало жарко. Какая разница, кто на меня так смотрит, человек или дух? Впервые кто-то хочет меня, а я... Я всех спасу. Предсказатель должен служить людям. Если мы это сделаем, Воде придется остановиться, договор ведь будет исполнен, цикл завершится.
Я подошла к нему. Чон Мин моргнул.
- Как выглядит гнев Дерева? - хрипло спросила я, пытаясь отвлечь себя от мыслей о том, что соски у меня затвердели от холода и это, наверное, смотрится неприлично, да и вообще, голая грудь - это та еще непристойность. - Когда гневается вода, это дожди, потоп и тайфун. Огонь - лесные пожары. Земля - неурожай. Металл... ну, наверное, полезных ископаемых меньше становится. А на что похож гнев Дерева?
- Когда-то я развлекался тем, что зазывал путников в чащу, - севшим голосом проговорил Чон Мин. Он явно прикладывал усилия, чтобы не смотреть мне ниже подбородка. - А еще мы с Землей разделяем свой гнев на двоих - это неурожай или... - Он все-таки не справился с собой, посмотрел на мою грудь и опять уставился мне в лицо. - Или гибель лесов. Мы разделяем гнев с Огнем в лесных пожарах, разделяем с Водой, и море оскудевает водорослями, которые питают рыб и других созданий. Мне нравится быть вместе с... с другими.
- Нравится быть вместе, - пробормотала я и потянулась губами к его губам. - Ну тогда все хорошо.
Я почти коснулась его, когда он отвел голову:
- Не хочу.
- А я хочу, - пробормотала я и коснулась носом его щеки.
Он вздрогнул и взял меня за плечи, чтобы отстранить, запоздало почувствовал, что они голые, и отдернул руки. Сам шагнул назад, но там стоял стол, и он неловким взмахом руки сбил с него отсыревший от воды календарь благоприятных дат.
- Не хочешь, Юн Хи-а. - Он обошел стол, чтобы он нас разделил, и тяжело оперся на него. - Я понимаю, что ты делаешь. Приносишь себя в жертву, чтобы остановить потоп.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он протестующе поднял руку, обошел стол и поднял с пола мой ханбок. Расправил его и протянул мне, как горничная: вдень руки, и готово. Я упрямо повернулась к нему лицом.
- Всегда знала, что любовь меня убьет. Ты - совсем не худший вариант.
Взгляд Чон Мина смягчился. Он потянулся ко мне поверх ханбока и коснулся губами моей переносицы.
- Эй. Вспомни, кто ты, - выдохнул он, не отрываясь. - Предсказатели - это мудрецы, философы и ученые. Придумай, что нам делать. Придумай другой выход. Ты ведь похожа на него.
Я поняла: он о Хо Тэ Мине, которого он ласково, по-домашнему называл Тэ Мин.
- Ты его правда видел? Какой он? - спросила я и подалась лицом навстречу его прикосновению.
- Страстный, - подумав, ответил Чон Мин. Еще раз провел губами по моему лбу и отстранился. - Жил так, как будто не боится умереть. Вечно придумывал новые способы все упорядочить, чтобы хоть немного обуздать свое сердце. Никогда не сдавался. Давай, Юн Хи-а. Если есть у него наследник, сейчас это ты.
Он по-прежнему приглашающе держал ханбок, но я замерла, так и не одевшись. Наследник...
- Ты все время говоришь, что судья договора со стороны стихий - это ты, - пробормотала я. - Но у любого договора две стороны, договор - это равенство. У него есть судья со стороны людей?
- Нет. Человеческая жизнь слишком короткая.
- Договор с нашей стороны заключал Хо Тэ Мин. Значит, судьей договора может быть его наследник. - Я почувствовала, как на губах зарождается улыбка. - И если у кого есть власть в том, что касается договора, то у нас с тобой. Я имею право выступить от лица людей, а ты - от лица стихий. У нас есть власть!
Чон Мин посмотрел на меня, продолжая держать на весу ханбок, и вдруг улыбнулся. По-настоящему - широко, до морщинок у глаз. Вот в таких странных обстоятельствах я впервые увидела его улыбку.
- Сейчас год древесной стихии, - твердо сказала я, ловя эту улыбку каждым атомом своей души. - Твоей и моей. Вы приходите раз в сто лет, так? Тысяча четыреста двадцать четвертый, тысяча пятьсот двадцать четвертый и так далее - все годы, которые заканчиваются на четверку, - это годы дерева. Тэ Мин назначил тебя главным, а ты своей властью вообще не пользуешься.
Я повернулась к нему спиной и вдела руки в прохладные шелковые рукава ханбока. Чон Мин бережно свел полы халата у меня на груди, а потом коротким, рваным движением нагнулся и поцеловал меня в шею. Я шумно выдохнула. Как приятно! Он в ту же секунду отстранился, и я дрожащими руками завязала полы ханбока. Под ним все еще были мокрые джинсы, но их я решила оставить. Вытащила из кармана мобильный, посмотрела на часы. Двадцать три пятнадцать. Значит, остальные еще не покинули тела.
На замерзших негнущихся ногах я подошла к двери и начала отпихивать ветки деревьев, лезущие в проем на месте отсутствующей доски.
- Убери! - велела я Чон Мину, и в ту же секунду ветки упали.
Меня обдало холодными брызгами, и я вышла на порог. Ханбок мгновенно намок и прилип к телу - дождь и не думал ослабевать. Несмотря на общую безнадегу и холод, воздух пах потрясающе - влажностью, зеленью, дождливым летом. Сейчас ведь как раз год древесной стихии - год зеленого древесного Дракона.
- Эй! - заорала я прямо в бурю, чувствуя, как вода заливается в рот. - Идите сюда! Поговорить надо!
- Они тебя не слышат, - сказал Чон Мин у меня за спиной. - Когда мы в обличье людей, никаких особых способностей у нас нет, просто наша стихия продолжает нас слушаться. Я могу пригласить их.
- Так давай! - возбужденно крикнула я.
Чон Мин молча выбрался на порог через узкий провал в двери и подставил ладони под дождь. Постоял и убрал.
- И все? - спросила я. - А тебе не надо что-нибудь... не знаю... сказать?
- Я же не шаман. Вода и так меня чувствует.
- Ты говорил, что сын шамана.
- Это ты сказала. Я просто... не стал отрицать. - Он с грустной улыбкой пожал плечами. - Мне приходилось много врать. Прости.
Я вдруг вспомнила, как он нарвал в саду отеля какие-то растения и смешал, чтобы вылечить мою шею. Это было не медицинское образование и не отец-шаман - он просто знает растения. Видимо, лучше всех на свете. Я почувствовала мучительную, острую нежность, горячую и тянущую, как боль или возбуждение.
- Мы должны пойти на место заключения договора, - сказал Чон Мин и отвел взгляд, будто прочел что-то в моих глазах и смутился.
- Это далеко?
- Прямо там, откуда мы ушли. Дом, где сейчас гостиница, появился лет двести назад, а до него там был другой. В его саду мы заключили договор - это место все еще помнит нас. Туда все жертвы и стремились.
Хо Тэ Мин заключил договор со стихиями в ста метрах от моего салона. С ума сойти! Я взяла Чон Мина за руку и потянула на улицу. Под дождем идти было тяжело, но в этот раз все-таки легче, потому что мы были вдвоем. На середине пути мне даже начало казаться, что главный двигатель нашего похода - я. Рука Чон Мина иногда вздрагивала, иногда сильнее хваталась за мою, но я на него не смотрела - каждую крупицу сил нужно было экономить на то, чтобы передвигать ноги под стеной ледяного дождя. Стоило переодеваться, чтобы тут же снова намокнуть!
Остальные уже стояли во дворе гостиницы, неподвижные, как скульптуры. Гиль, жених и бармен держались вместе, мой отец стоял немного поодаль. Я с суровым лицом подошла ближе, и рука Чон Мина в моей вдруг обмякла, пальцы разжались, и он рухнул на камни. Я опустилась на колени рядом с ним. Он был какой-то синевато-бледный, ресницы и брови казались особенно черными, и мне захотелось поцелуями собрать капли холодной воды с его лица.
- Не обращай... внимания, - пробормотал Чон Мин, едва шевеля губами. - Просто времени... мало.
«А ты не говори со мной так любяще», - мысленно попросила я и встала.
Шестьсот лет назад в другой древесный год Хо Тэ Мин воззвал к стихиям, и они пришли. Стихиям тоже хочется, чтобы к ним обращались, чтобы о них помнили. Я обвела твердым взглядом всех присутствующих.
У меня никогда не было права голоса - в двенадцать лет мама выбрала за меня, что мне делать со своей жизнью, и сейчас у меня было чувство, будто я возвращаю себе это право.
- Сделай потише, - сказала я Гилю. - Хочу вас слышать как следует.
Дождь утих в ту же секунду - резко, будто где-то наверху выключили воду. Я громко вдохнула - уже и забыла, как потрясающе, когда на тебя не льется вода. Гиль холодно смотрел на меня, но ведь - я отметила это про себя - послушался.
- Я - судья договора со стороны людей, - сказала я, упрямо глядя на Гиля. - Я предсказательница и выступаю от имени своего предшественника, Хо Тэ Мина. И я говорю вам: вы четверо уже получили от нас то, зачем пришли. Поведение Воды нарушает договор. Стихии сильны, но и люди тоже. Думаешь, твой дождь помешает людям сбрасывать химикаты в океан? Или остановит глобальное потепление? Спасет твои кораллы, рыб, родники? Ни хрена. - Я повернулась к отцу: - А если Вода превратит планету в болото - разве ваши права это не нарушит? Разве почву не смоет? Не пострадают деревья и цветы? - Я посмотрела на бармена. - Да и какой огонь под проливным дождем?
Я перевела взгляд на Металл, поняла, что не знаю, чем вода может ему навредить, и промолчала.
- Но я предлагаю выход. Вы четверо уже получили свои жертвы, - твердо повторила я. - Я подтверждаю это со стороны людей. Дерево официально объявит, что отказывается от жертвы в свою честь - как судья договора с вашей стороны, он имеет право объявить его исполненным. У вас четверых есть силы еще на сто лет, а что такое для вас какой-то век? Давайте на сто лет расстанемся мирно.
- Я не хочу, - сказал Вода.
- А это не имеет значения, потому что ты убил Ми Рэ, - гневно сказала я. - Она умерла в твою честь, убита твоими руками. Стихию невозможно наказать, но, как судья договора, я за его нарушение лишу вас права прийти через сто лет. Вы не сможете больше занимать тела людей. Я разорву договор с нашей стороны.
- Ты не можешь говорить за всех, - отрезал Огонь.
- В рамках договора - могу. Так же, как от лица всех нас говорил Хо Тэ Мин.
Огонь поморщился, но, похоже, признал мою правоту. Я торжествовала. Может, мне стоило поступить на юридический? Обдумаю это позже.
- Без договора больше никто не принесет жертвы в вашу честь. А вам нравится, когда к вам обращаются, когда о вас помнят. - Я говорила словами Чон Мина, потому что он знал своих братьев, как никто. - Согласитесь, что договор в этот раз исполнен, и вернитесь через сто лет за новыми жертвами.
- Я согласен, - сказал Земля. Мой отец.
- Ладно, - задумчиво протянул Металл. - Мне нравится получать жертвы в свою честь. Что такое сто лет? Я хочу снова получить свою.
Огонь покосился на Воду, но все же сказал:
- Мне тут нравится. Нравятся их игрушки. Все эти провода, камеры - в этот раз было даже веселее, чем обычно. И жертва, которая жаждет соединиться с тобой, - это приятно.
«Жаждет только потому, что ты ее завораживаешь, козел», - угрюмо подумала я.
Но, как и Хо Тэ Мин, из двух зол я выбрала меньшее. Вода, разрушающая города, вызывающая оползни в горах - или новая приговоренная судьбой жертва через сто лет?
Никогда больше не смогу считать себя хорошим человеком. Сейчас я своими руками обрекла на смерть пять человек - пусть через сто лет, пусть даже их деды еще не родились, но какая разница? Трудно быть человеком. Трудно принимать решения. Я покосилась на Чон Мина. Он сидел на блестящих от воды каменных плитах, уронив руки между коленей. Во двор нанесло песка, листьев, мелких камней. Наверное, очень много деревьев и цветов переломала буря, и они погибли, но пьянящий запах лета, которым они теперь наполняли воздух, все равно заставлял чувствовать себя почти счастливой. Смерть и жизнь взаимосвязаны, как инь и ян, это бесконечный круг, где все повторяется.
- Вода, - мягко сказала я, глядя на мрачного Гиля. - Соглашайся, а?
Он молчал, и тогда я сделала то, что делала моя мать в своих предсказаниях для клиентов, - обрисовала картину лучшего будущего:
- Ты вернешься всего через сто лет, снова ощутишь свою стихию как человек. А еще тебя, может быть, снова полюбит жертва. В этот раз приятно же было? Я помню, как ты говорил с ней у кулера. И на террасе бара. Ты не во всем прикидывался, тебе было хорошо. Пусть для тебя она всего лишь жертва в твою честь, но все равно любовь в мире людей - самая большая ценность. Если сейчас откажешься, никогда больше этого не испытаешь - больше нет психов, готовых заключать с вами договор. Хо Тэ Мин был всего один. И знаешь... Можешь сколько угодно заливать людей дождем, они все равно найдут способ усмирить твой гнев. Придумают новые умные машины, чтобы бороться с водой. Зачем нам воевать? Это наш общий мир. Всегда лучше договориться.
Вода тяжело вздохнул. Посмотрел на свои руки. Они немного дрожали - видимо, он тоже чувствовал, что недолго ему еще быть в человеческом обличье.
- Ладно, - неохотно сказал он, глядя в сторону.
Я торжествующе покосилась на Чон Мина. Он на меня не смотрел - сидел, опустив голову и упираясь ладонью в мокрые камни. Мне так захотелось увидеть его лицо, но я стояла неподвижно, чтобы остальные видели мою непоколебимую позу. Вытащила из кармана телефон. Двадцать три сорок.
- Встань, - негромко сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Он мотнул головой, но сильнее уперся рукой в мостовую и нечеловеческим усилием поднялся на ноги. Я протянула ему руку, и Чон Мин понятливо пожал ее своей холодной ладонью.
- Согласен, - негромко сказал он, с трудом держа глаза открытыми. - Я отказываюсь от жертвы в свою... свою честь. И, как судья договора, подтверждаю, что... что мои братья получили жертвы в свою честь и не имеют оснований для гнева. Я отказался сам, считая это своим... своим правом. Обещаю не мстить. Договор на данное столетие я считаю исполненным.
- Я, как судья договора, подтверждаю, что жертвы выплачены всем стихиям, кроме Дерева. Дерево само отказалось принять жертву, - сказала я и едва удержалась, чтобы не погладить пальцем его руку. Это было бы слишком несерьезно для такого важного момента. - Договор на данное столетие я считаю исполненным.
Ощущение его руки было таким родным, и на секунду я запаниковала, что больше не почувствую такого, а потом вспомнила - ничего страшного не произойдет, он же не умирает. Просто настоящий Чон Мин освободится от того, кто забрал его лицо, его тело, его воспоминания.
Я выпустила его руку и оглядела остальных. Все они побледнели, время заканчивалось, и все же сейчас, глядя им в глаза без ненависти, я наконец почувствовала тех, кто смотрел на меня этими глазами. В их взглядах было что-то древнее, глубокое. Нечто подобное я всю жизнь пыталась разглядеть в бацзы: отблеск чего-то, что больше, чем жизнь отдельного человека. Законы, на которых строится мир. Мне довелось увидеть то, чего не видел никто из людей, - никто, кроме Хо Тэ Мина. Я прижала ладони к подолу ханбока и глубоко поклонилась им всем. Они медленно поклонились мне в ответ.
Мы помолчали.
- Что такое судьба? - спросила я у отца. Он до сих пор смотрел на меня как на дочь. - Вы все говорите про нее, но что это?
- Трудно объяснить. Каждый из нас - просто сила. Без направления. А судьба - это сила с направлением. Не такая, как мы. Я не знаю, как она выглядит, она просто есть. - Он тяжело вздохнул и улыбнулся мне: - Прощай, Юн Хи. В этот раз у нас нет времени вернуть тела в их жилища. Позаботься о них. Ты сама назначила себя судьей договора, значит, теперь ты отвечаешь за них.
- Я позабочусь, - пообещала я, стараясь не смотреть на Чон Мина, который опять опустился на камни.
Почему ему так плохо? Хуже, чем остальным. Глаза едва поблескивали, полуоткрытые, остекленевшие. Ресницы иногда вздрагивали, как будто он хотел их открыть, но сил не хватало. Тоска и жалость снова отозвались у меня в животе ноющей болью. В своем мокром ханбоке, облепившем тело, я опустилась на мостовую и взяла его руки в свои.
- Я рад, что... что вы встретитесь. - Чон Мин с усилием открыл глаза. - Он заслуживает... счастья.
Я не сразу поняла - он про настоящего Чон Мина. Вежливо было бы улыбнуться и промолчать, но мне вдруг захотелось поддеть его, как мы всегда делали, когда только познакомились.
- Если б ты меня правда любил, ты бы уже от ревности загибался, - сказала я, мягко встряхнув его руки.
Чон Мин неожиданно улыбнулся, с трудом держа глаза открытыми.
- Я и... загибаюсь. Просто хотел быть... учтивым.
- Опять твои стариковские словечки, - сказала я и внезапно ощутила огромную потерю.
Торопливо вытащила телефон. Двадцать три пятьдесят пять. Чон Мин тоже увидел время и прикрыл глаза. Скоро все закончится. Все будет новым. Все на свете состоит из циклов, тактов, которые приходят и уходят. Завершение так же важно, как и начало. Энергия любого процесса сосредоточена в двух точках - начале и конце, который своей энергией порождает новое начало. И я понимала это, я сгорала от нетерпения увидеть настоящего Чана Чон Мина. Но почему тогда мне было так ужасно грустно?
«Мы больше не встретимся», - подумала я, и на секунду это вызвало у меня острую тоску, как будто я теряю что-то важное.
- Мне так... нравилось... тут. - Он дышал со свистом, лоб был наморщен, и я сильнее сжала его руки. - Наверное, поэтому мне... больно. Я цепляюсь... за это... тело. - Чон Мин смотрел на меня, не отпуская взглядом. - Я редко чего-то хотел... но... сейчас я так хотел бы... остаться. Больше всего хотел бы... остаться.
- Ты еще вернешься, - прошептала я, поглаживая его руки. - Всего сто лет, да?
- Съезди еще... в тот отель... ладно? - пробормотал он, и его глаза совсем закрылись. - Не забудь раздвинуть... крышу.
Он тяжело завалился на мостовую. Я обхватила его руками, пытаясь смягчить падение, и уже сама не понимала, кого пытаюсь защитить, тело или того, с кем говорю.
- Так холодно. Будь мы в салоне, я бы сделала тебе сосновый чай, - залепетала я, охваченная какой-то огромной, беспомощной нежностью. - Но воды́ не согреть, света нет. Ну тогда просто принесла бы тебе пожевать сосновых иголок. Ты же любишь сосны, да?
Чон Мин медленно открыл глаза.
- Я люблю тебя, - тихо сказал он. - Мне было очень... хорошо.
Надо было поцеловать его. Надо было поцеловать его в эту самую секунду. Но я была глупой девчонкой, которая мысленно уже готовилась к новому приключению, которая не знала, что некоторые вещи заканчиваются и никогда не вернутся. Он бы сделал это для меня, если бы убивал меня - поцеловал в последний момент, чтобы я умерла любимой.
Но я просто сидела и держала его руки. А потом посмотрела на остальных, как-то почувствовав: все, полночь. Отец в последний раз глянул на меня, и я поклялась себе запомнить этот взгляд навсегда. Он смотрел на меня, как на самую любимую на свете дочь. А потом все четверо закрыли глаза и упали как подкошенные. У меня на секунду прервалось дыхание. Я посмотрела на Чон Мина. Еще секунду казалось, что он смотрит на меня, только на меня в целом мире, а потом его взгляд потускнел и стал совершенно пустым.
Стало очень тихо, как в трагической пьесе, когда персонажи в традиционных костюмах уже лежат на сцене, убитые, а аплодисменты еще не раздались. А потом все пятеро со свистом вдохнули, и от облегчения я сама завалилась на мокрую мостовую. Ну, меня и так было хоть выжимай, не страшно. Лежа на боку, я смотрела, как все пятеро беспомощно возятся, пытаясь сесть. Наверное, так чувствуют себя люди, выйдя из комы. Я, кряхтя, села и склонилась над Чон Мином.
Тот удивленно озирался, пока в его поле зрения не попало мое лицо.
- Вы кто? - спросил он, туманно глядя на меня.
Больно было слышать этот вопрос, но я тут же взяла себя в руки. Дух дерева не сказал точно, что вспомнит настоящий Чон Мин, так что буду осторожной, буду идти шаг за шагом.
- Ли Юн Хи, - представилась я.
- А... - Его взгляд скользнул по мне, по остальным, которые медленно справлялись с задачей осознать себя в пространстве. - О... Что...
- Лежи, лежи, - тихо сказала я, поглаживая его руку. - Все хорошо. Теперь все будет хорошо.