Глава 14
Вам когда-нибудь казалось, что вот-вот сойдёте с ума?
Вы начинаете думать, что вас как будто нет. Люди не замечают вас, игнорируют. Делают вид, что вас нет, отчего вы сами начинаете верить, что вас не существует...
Примерно похожие чувства я испытывала после той самой вечеринки. Я вновь закрылась в себе, оградив от себя всех, ни с кем не общаясь, полагая, что так будет лучше мне и моему окружению.
"Наслаждаясь" своим, как мне казалось, одиночеством, я не забывала о Даниэле и о тех событиях, что произошли между нами. Моё признание самой себе не давало ожидаемого облегчения. Наоборот, мне казалось, что я только усложнила себе жизнь. Ведь Даниэль снова пропал на неопределённый срок. В школе его не было, в социальные сети он заходил редко. Наверно, пропав он чуть раньше, я бы сейчас так не мучилась.
Лицо Даниэля мерещилось мне почти всё время. Его лицо, волосы то и дело мелькали где-то вдалеке. В толпе, что мучилась в давке, в любом незнакомом человеке, что был с такой же причёской и комплекцией. Я видела его везде, но, к сожалению, настоящего Даниэля я встретить никак не могла.
В те не самые приятные дни я была готова на многое. Я была готова признаться во всех своих чувствах испанцу, что я прятала долгое время и не признавала. Была готова бросить Тэвона, чтобы не мучать нас двоих.
Но Даниэль продолжал не появляться. Каждый день я сидела на уроке английского, в надежде увидеть в дверном проёме испанскую физиономию, по которой так сильно скучала.
Вся моя решительность сводилась на нет, с каждым днём её становилось всё меньше и меньше, а вместе с тем, депрессия и истерики набирали обороты. Каждый вечер я плакала от своего безысходного положения, думая, что так и останусь одна.
В школе я стала неким подобием изгоя. Меня можно было назвать гордой одиночкой, что всегда в компании самой себя. В моих ушах всегда были наушники, в голове бурлили депрессивные мысли, а сама я вернулась к старому стилю одежды. Я забила на изменения, думая, что в них нет смысла. Мне было просто лень менять что-то в себе, я продолжала спокойно прокрастинировать, не замечая в этом ничего плохого.
С Тэвоном я, ясное дело, не общалась. Кореец то и дело околачивался рядом со мной, но я его игнорировала. Все его попытки "поговорить" начинались и заканчивались моим полным безразличием. Мне было на него просто всё равно. Я не собиралась с ним объясняться или ссориться. Мне было пох*й на его чувства и переживания. Я просто хотела побыть одной, в компании грустных песен и книг, что стали моими единственными друзьями в то время.
С Анхелем было же немного по-другому. С ним я была не против общаться. На удивление, он меня вообще не раздражал и не бесил. Но сам испанец был не расположен к общению со мной. На каждое моё скромное: "Привет", он никак не реагировал, продолжая смотреть в телефон. Порой я ловила его взгляд, полный злости и ненависти ко мне.
Честно, я не могла понять причину злобы Лопеса. Ему то я точно не переходила дорогу и не топила его хомячка в унитазе.
По итогу я осталась совершенно одна. Малышка Кэрол редко появлялась на горизонте. Её я видела раз в день от силы, но не разу мне не удавалось с ней поговорить. Каролина была всегда с расстроенным лицом, под глазами были синяки, и девушка то и делала, что всхлипывала.
И так на протяжении целой недели я находилась в одиночестве. Не знаю, можно ли назвать его принуждённым или добровольным. В любом случае мне было комфортно, и в конце концов я решила оставить всё как есть...
Шаги... Чьи-то тихие шаги послышались где-то вдалеке. Они тихим эхом проносились в сознании парня, тем самым пробуждая его от короткой дрёмы, в которую он погрузился от сильной усталости и изнеможения.
Прошла ещё одна неделя. Неделя страданий, терзаний, бессонных ночей и волнений. После своего серьёзного поступка Даниэль практически переехал в больницу, где лежала его бабушка. Испанец понимал, что в доме отца ему лучше не задерживаться. Горсиас старший совсем скоро приедет из своей командировки, и он вряд ли обрадуется внезапной пропаже всего товара. Дан прекрасно знал, что отец не оставит его в живых, несмотря на то что это его сын.
Когда Даниэль узнал, что ему необходимо переехать к отцу, он был, мягко говоря, не рад этой новости. По словам бабушки, Альберто Горсиас - самый отвратительный человек на всём белом свете. Она ни раз рассказывала, что отец мальчика совратил совсем молодую мать, после чего исчез. Его как будто не было, не существовало. До него нельзя было дозвониться, его квартира оказалась арендованной, а люди, которые его знали, не могли сказать, куда скрылся этот обычный мужчина средних лет.
Марина, так звали мать мальчика, болезненно переживала свой разрыв с любимым. В отличии от Альберто, для неё эти отношения были чем-то большим, чем обычные свидания. Ей было всего 17, и Горсиас был её первым мужчиной. И как потом оказалось, последним.
Буквально через месяц после пропажи своего любимого, Марина увлеклась алкоголем. Она бессовестно приходила поздно ночью домой после очередной пьянки, даже не задумываясь о том, что в другой комнате спит маленький ребёнок. Марина почти не думала о своём сыне, отдав нуждающегося в матери малыша бабушке.
Альба Серрано всегда была сильной женщиной. Её также, как и Марину, в юности бросил муж. Но она решила взять всё в свои руки и без чей-либо поддержки поднялась на ноги вместе со своей дочерью, в которой видела единственный смысл жизни. Она работала на множестве работ, параллельно училась в университете, продолжая воспитывать своё сокровище. Мать Марины всегда хотела, чтобы её дочь была такая же сильная, как и она. Чтобы её ничто не сломало, и любой удар был ей не помехой.
Но Марина была полной противоположностью своей матери. Она была труслива, тщеславна, любила лгать и при каждом удобном случае прибегала к матери с просьбой о помощи. Альба не могла отказать своему единственному дорогому человеку и прощала ей абсолютно всё.
Когда же ей стало известно, что её дочь в отношениях с не самым лучшим, по мнению женщины, мужчиной, Альба всё равно до последнего закрывала на это глаза, полагая, что этот роман долго не продлиться. Какого же было её удивление, когда Марина заявила, что беременна и что она собирается, несмотря на юный возраст, оставить ребёнка. Это был удар для Альбы, но она постаралась не показывать это дочери, закрыв это маской поддержки.
После пропажи Марины, Альба долго не могла прийти в себя. Она чувствовала себя преданной своим же собственным ребёнком, в котором души не чаяла долгие 27 лет. Она не могла поверить, что её прекрасная Марина способна на такое. Оставить своего сына, что недавно пошёл в среднюю школу, променяв нормальную жизнь на бутылку алкоголя. Встать на ноги ей помог только её внук. Альба понимала, что бог не простит ей, если она оставит подрастающего и неокрепшего мальчика одного, без любви и заботы. Она долгие 6 лет искала свою дочь. Платила бешенные деньги, обращалась к волонтёрам. Но Марины нигде не было. Она словно также исчезла, как Альберто когда-то.
И вот спустя 6 лет, когда Даниэлю исполнилось 17, в дом Альбы Серрано звонят. Марину нашли на свалке на окраине города, мёртвую. По предположениям полиции, она умерла от передоза, после чего её тело ещё около 2 дней лежало в куче мусора и металлолома. После услышанного Альбе сразу же стало нехорошо. Сильная боль в животе вместе с сильной болью в душе смешались. Горе от утраты исказило тело женщины, отчего она, сложившись пополам, падает в обморок...
Шаги всё громче и громче...Ближе и ближе... Топот чьих-то каблуков создаёт неприятный шум, отчего парень начинает хмурится, а яркий свет в помещении пробивается в прикрытые веки.
Даниэль провёл очередную ночь в больнице. Каждые сутки проходили почти одинаково. Ночевал парень в коридоре, сидя в три погибели и просыпаясь от каждого шороха. Питался он чипсами и кофе из автомата на первом этаже. Умывался в общем туалете и переодевался там же. Всё это было неважно для парня, ведь состояние бабушки для него тогда было куда важнее.
Ей, как и прежде, не становилось лучше. Её состояние можно было назвать почти комой. Она ни то спала, ни то была в сознании. Говорила тихим шепотом, бредила, позабыв кем она является и как её зовут.
Даниэлю было ужасно горько смотреть на всё это. Ведь он помнил её совсем другой. Он помнил её как высокую и красивую женщину, с длинными тёмными волосами и голубыми глазами. Она для него была образцом идеальной женщины. Всех своих девушек, в глубине души, парень сравнивал именно со своей бабушкой. Мать он видел редко, а если и видел, то только пьяную, ругающуюся с Альбой.
В один момент шаги прекращаются. Открыв глаза, парень замечает стоящую рядом с собой человеческую фигуру. Даниэлю пришлось хорошенько протереть глаза тыльной стороной ладони, прежде чем он смог разглядеть лечащего врача Альбы. Мужчина стоял рядом со стулом парня, ожидая, когда юный Горсиас придёт в себя.
Даниэль знал, что новости вряд ли будут хорошими. С того самого момента, как бабушка попала в эту больницу, этот самый доктор говорил исключительно о том, что Альбе становится только хуже, денег на лечение нужно больше, а вместе с тем, надежда на выздоровление становилась меньше.
Придя в нормальное состояние, Даниэль почти сразу встаёт со стула, ожидая самого плохого.
- Как она? - задал вопрос парень. Наверно, эти несколько слов он говорил слишком часто.
- Состояние пока такое же, сейчас она спит, и её не стоит беспокоить, - до безумия спокойным голосом сказал доктор.
- Хорошо... - немного нервно кивая головой, ответил Горсиас, присев вновь на стул.
- Мистер Горсиас, я пришёл к вам не для этого, - сказал так же спокойно врач.
В ответ парень вновь обратил свой взгляд полный боли на доктора.
- Не поймите меня неправильно. Сколько я здесь работаю, мы всегда боролись за наших пациентов до последнего, поднимали на ноги самые запущенных больных, лечили все стадии рака, но... - на этот раз на спокойном лице врача появился оттенок волнения.
- Но? - Даниэль был готов услышать всё, что угодно.
- Вашей бабушке ничего не помогает. Мы перепробовали все методы лечения, вы сами знаете... - доктор обратил взгляд полный сожаления на парня. - Но как бы мы не старались, она умирает. Умирает стремительно, быстрее чем мы предполагали. Раковые клетки увеличивают своё количество слишком быстро.
- И что вы предлагаете? - спросил Горсиас, поняв к чему идёт речь.
- Вы как единственный родственник имеете право подписать бумагу об отключении аппарата жизнеобеспечения, другого выхода я и мои коллеги не видим. - ответил врач, покрываясь слегка потом.
Слова доктора говорили только об одном. Альбу Серрано, 1966 года рождения, не спасти.
"Она умрёт...".
Эти слова крутились в голове Дана, после того как доктор ушёл.
Сейчас парень чувствовал себя максимально плохо. Он старался сдерживать слёзы, гнев, панику. Ему казалось, что он разломает всё вокруг, крича при этом от боли.
Сколько он молился, работал, унижался, чтобы бабушка осталась жива и здорова. Он был готов уехать куда угодно, заплатить сколько угодно, лишь бы Альба была жива. Даниэль полагал, что со смертью бабушки, наступит и его смерть. Он не мог представить свою жизнь без неё. Без её советов, заботы и любви. Альба была для него вместо матери, вместо всех членов семьи. Он любил её больше жизни, больше всего на свете.Сев на уже нагретый стул, Дан взялся за голову, пытаясь последними фибрами своего сознания спокойно оценить ситуацию. Он пытался как можно сильнее не поддаваться нахлынувшим эмоциям. Страху, что он останется один, без семьи, без денег, без крыши над головой. Без всего. Злости, что врачи, несмотря на всё финансирование ничего не сделали. Печали, что начинала зарождаться в сердце парня.
Подняв свою голову, Горсиас поворачивает её в направлении к другим больничным палатам. Он пытался отвлечься, осмотревшись по сторонам.
То, что он увидел, немного приостановило поток его эмоций. Около кабинета персонала, разговаривая с медсестрой, стоя к Горсиасу спиной, стояла Алекс. Она что-то мило и смешливо обсуждала с местным медработником, активно жестикулируя, в присущей ей манере.
Arctic monkeys — why'd you only call me when you're high?
Увидев девушку, Даниэль в глубине своей души обрадовался. Не знаю как, но лишь образ Алекс мог поднять ему настроение. Почти сразу Горсиас встаёт и идёт по направлению к русской. Он не знал, что именно хотел сказать ей в тот момент, но всё равно шёл. Парень просто шёл к ней, в надежде увидеть её лицо, волосы, глаза. Может он хотел рассказать ей о своём горе, после всего произошедшего, получить хоть намёк на поддержку. Это единственное в чём Дан нуждался в ту минуту.
Как назло, когда Даниэль поднялся и направился в сторону девушек, Алекс, повернувшись направо, пошла в абсолютно противоположную сторону. Тихо проматерившись, Дан ускорился и быстрым шагом пошёл за брюнеткой.
Коридоры, палаты, окна, стены, казалось Дан исследовал весь 6 этаж больницы, в погоне за Алекс. В тот момент испанец полагал, что девушка одела кроссовки с колёсикам, потому что ничем другим он не мог объяснить скорость школьницы. За считанные секунды она преодолевала длинные коридоры, оказывалась в самых неожиданных местах, словно привидение, что перемещалось с нечеловеческой скоростью. Только испанец попадал в нужный коридор, Алекс оказывалась в самом его конце. Эти догонялки быстро начинали надоедать, испанец неоднократно пытался бросить эту затею, но в последний момент оставлял эту идею. Он много раз клялся себе, что будет бороться до последнего, будет преследовать её, не будет давать ей жить, пока не получить желанного. Преодолев очередной длинный коридор, испанец добегает до лифта, в который заходит девушка. В надежде повторить те самые "7 минут рая", Даниэль подбегает к дверям, которые закрываются прямо перед его носом. Горсиас, не теряя надежды, бежит к пожарной лестнице. Времени мало, это шестой этаж, а лифт едет быстро, и лишних минут подумать у парня нет. Открыв дверь, что вела на лестницу, парень сразу бежит по каменным ступенькам вниз, пытаясь набрать как можно большую скорость. Ступени казались бесконечными. Парень наступал на каждую, надеясь, что он успеет. Когда же этот кросс закончился, Горсиас оказывается прямо у выхода из больницы. Надеясь, что девушка ещё не вышла, Дан дал себе минутку отдышаться. Заметив знакомый силуэт с тёмным каре, Даниэль бежит прямо к нему, понимая, что успел.
Добежав до девушки, парень нежно касается её плеча, в предвкушении увидеть знакомую физиономию.
На нежное прикосновение брюнетка оборачивается.
С недоумением на испанца смотрела абсолютно другая девушка. У неё были тёмные глаза, широкое лицо, другие черты, да просто говоря, это была не Алекс. Единственное что отдалённо напоминало Флитчер было тёмное каре. И то оно было чуть длиннее, чем у Алекс.
- Вы что-то хотели? - спросила незнакомка, смотря на удивлённого парня.
- Простите, я перепутал вас со своей знакомой, - сказал тихо испанец, после чего ушёл...
- Я, искала тебя, годами долгими, искала тебя, дворами тёмными, в журналах, в кино, среди друзей, в день, когда нашла, с ума сошла... - пел красивый голос певицы Земфиры из колонок моего компьютера, чья громкость была на пределе.
Уже около часа я просто лежала на своей постели, устремив свой безэмоциональный взгляд в потолок. Из колонок играли рандомные русские песни, чьи басы отдавались небольшой вибрацией по всей комнате, создавая ощущение маленькой тусовки, где была только одна я. Несмотря на очевидную замкнутость, мне было кайфово в тот момент. Я могла закрыть свои уставшие глаза и представить свою комнату в Москве, могла представить типичную русскую осень за окном, с её характерным дождём и холодом. Могла представить всё, что так давно не видела вживую. Могла представить, что за окном сейчас серое русское небо, а не яркое солнце, что обжигало сетчатку глаз.
Я не совру, если скажу, что за всё то время, что я в Америке, эмоциональное выгорание часто сопровождало меня. Моё эмоциональное состояние напоминало волны на побережье Малибу. Эмоции сначала выливались из меня сильным потоком, после чего пропадали вовсе. Жизнь просто перестала наполняться красками, став чёрно-белой. Сейчас я опять переживала затишье перед очередной эмоциональной бурей. Я просто лежала на спине, кайфуя от своего одиночества, слушая песни Земфиры, даже не думая выходить из своей комнаты ближайшие два дня, а в идеале вообще не выходить, заперев себя в изоляции от всего живого...
- Алекс, открой дверь! - сказал голос отца снизу, когда из прихожей послышался звон, что был слышен во всём доме.
Как же не хотелось выходить из своей полюбившиеся берлоги, что наполнилась теплом одиночества, энергетикой грустных песен и запахом дорогих свечей, что были расставлены по всему периметру моей обители.
Ругаться в очередной раз с отцом мне не хотелось, в последнее время мы разговаривали крайне редко, а если и общались, то только на повышенных тонах. Почти сразу я лениво подняла свою костлявую задницу с кровати, направляясь к двери.
Медленно перебирая ногами по ступеням лестницы, я думала: "Кому понадобилось прийти к нам?". Гости к нам приходили крайне редко, в основном это была только Джилл, что приносила годовые запасы своего фирменного тако.
Мне было лень думать или предполагать, кто мог бы быть за дверью. В последнее время мой мозг был в режиме "Пох*изм". Он не был способен на какие-то предположения и решения проблем. Единственное о чём я думала, так это о том, как бы поскорее найти уединённое место, в надежде вновь окунуться с головой в одиночество, спрятавшись от всего живого.
Еле перебирая ногами, я подхожу к двери в прихожей, откуда доносился жуткий звон. Кто-то яростно нажимал на кнопку дверного звонка, стараясь поскорее попасть внутрь. Пытаясь скорее унять этот шум, что разрывал мои барабанные перепонки, я открываю дверь, устремляя свой взгляд на незнакомца.
На пороге стоял Тэвон. Парень тяжело дышал, его волосы были слегка взъерошены, а серая атласная кофта спадала с плеча, оголяя участок гладкой и светлой кожи. Кореец внимательно смотрел на меня, продолжая так же сбивчиво дышать, будто он пробежал километровый кросс.
- Алекс... - успел вымолвить мой горе молодой человек.
- Зачем ты пришёл? - твёрдо спросила я, устремляя свой нахмуренный взгляд на лицо Тэвона. Я по-прежнему старалась казаться обиженной, хотя понимала, что уже толком не помню причину своей обиды.
- Алекс, пожалуйста, давай поговорим, - молил меня парень, продолжая брать большими порциями воздух, приближаясь ко мне.
- Тэвон, нам не о чём с тобой говорить. - выпалила я, пытаясь закрыть дверь, надеясь убрать побыстрее отсюда корейца и вернуться к своей одиночной деградации.
- Алекс, прошу, выслушай меня, - сказал брюнет, не давая мне прогнать его. От наших противостояний дверь открылась нараспашку, парень делает шаг вперёд, проходя через порог дома.
- Не смей подходить ко мне, - в ту же секунду я делаю шаг назад, показывая свою неприязнь, - ты же знаешь, что я не хочу тебя видеть! - я нахмурила брови, повышая тон голоса, думая, что крики и ор смогут убрать корейца подальше отсюда.
- Алекс, прости меня. - продолжал молодой человек - знаю, я поступил неправильно. Но я понял свою ошибку, я не должен был так поступать. - парень положил ладонь себе на грудь, - дай мне всего один вечер, прошу. - Тэвон сделал ещё один шаг вперёд.
"Господи, да отстань ты от меня!"
Я сделала ещё один шаг назад, заходя за территорию прихожей.
- Что за шум? - сказал голос отца, когда мужчина спускался по лестнице, услышав наши крики. Этого ещё не хватало. Меньше всего хотелось, чтобы в наши разборки влезал Ричард.
- Ничего, Рич. Тэвон уже уходит, - говорю я отцу, беря корейца за плечи и толкая парня прочь из дома. Надеюсь, он не вздумает просить отца поговорить со мной.
- Мистер Флитчер, отпустите Алекс на свидание со мной? - сопротивляясь мне, спросил Тэвон, смотря глазами полными мольбы на отца.
"Что он несёт?"
В ожидании я останавливаю свою бойню с корейцем, устремляя свой взгляд на папу.
- Смотря куда, - Ричард встаёт рядом со мной, положив свою большую ладонь мне на плечо.
- Сегодня вечером осенняя ярмарка в честь сбора урожая. Я бы хотел провести этот день с Алекс. - кореец посмотрел на меня, - я купил нам самые дорогие билеты. Мы сможем кататься на всех аттракционах и вся еда для нас бесплатна. - парень вновь смотрит полным волнения глазами на отца. Я так же смотрю на отца, молясь, чтобы отец выгнал моего горе парня.
- Хорошо, идите. - спокойно ответил папа, нагло не обращая внимания на мой злобный взгляд, что был обращён к нему. Я понимала, что других предлогов сплавить парня у меня больше нет.
"Нет, нет, я не хочу никуда идти. Тем более с Тэвоном!"
- Правда? Вы не против? - парень засиял от счастья, продолжая сбивчиво дышать, не веря словам отца.
- Конечно не против. Погода пока хорошая, да и я тебе доверяю. - начал отец. "И когда они успели так подружиться, что он ему доверяет?" - Тем более Алекс почти всю неделю сидит дома и не выходит из своей комнаты, ей было бы неплохо проветриться, - Ричард по-отечески погладил меня по плечу, слегка обнимая, продолжая игнорировать мою злую физиономию.
"Да вы все сговорились!"- ругалась про себя я.
- Чудно, - Тэвон улыбнулся во все 32. - я тогда приду за тобой через 2 часа. - сказал Тэвон и, продолжая сиять от счастья, сразу убежал к себе домой, оставив ничего не понимающего отца и меня, что была зла, как фурия, наедине.
- Спасибо! - громко сказала я отцу. Вся ситуация вывела меня из себя. Я хотела, как обычно, посидеть у себя в комнате в полном уединении, без всяких ярмарок и корейцев. Шумные ярмарки, вечеринки, всё это вызывало у меня одно отвращение. Много людей, крики, гул, духота, только самое отвратительное приходило на ум при упоминании слова "ярмарка".
- А что? Я что-то сказал не так? - Ричард явно не понимал моего недовольства, смотря на меня ни в чём не виноватыми глазами.
- Да нет, ты всё так сказал, - я продолжала орать на отца, взбираясь по ступенькам, держа курс в свою комнату, подальше от него.
- Алекс, я не понимаю твоих намёков, скажи напрямую, что опять не так? - орал в пролёт отец, намереваясь получить ответ на свой вопрос.
- Воспользуйся хотя бы один раз мозгом, а не мышцами, - напоследок крикнула я, захлопнув громко дверь...
- Может ты наконец поговоришь со мной? - спросил с некой обидой Тэвон, когда ему надоело моё молчание.
После того разговора у меня дома я долго лежала на кровати, обдумывая дальнейшие действия. Мне по-прежнему не хотелось идти на ярмарку, и вообще не хотелось выходить из комнаты. Отец несколько раз стучался ко мне, но через пару минут бросил это дело, поняв, что со мной разговаривать сейчас лучше не стоит.
"Дошло."
В тот момент в моей голове закрались мысли. А что, если от собственной самоизоляции я становлюсь максимально асоциальной?
Я начала понимать, что уже толком не могу построить нормальные предложения и мне крайне сложно общаться с кем-либо. В школе я ни с кем не разговаривала, на уроках не могла и пару слов связать.
А если кто-то со мной сам идёт на контакт, я начинаю беситься, посылая человека на все 4 стороны.
Не стоит забывать, что предмет моей влюблённости по имени Даниэль долго не появлялся на горизонте. Просматривая в очередной раз наши с ним фото, я решила для себя, что так продолжать нельзя.
"Он ушёл, испарился, уехал. Его нет рядом со мной, и скорее всего он не появиться."
Я не могу позволить дальше горевать по нему, зная, что страдания не заставят его появиться в моей жизни вновь.
"Сашка-какашка, подними свою задницу и иди на ярмарку, а то скоро в дурдом попадёшь"- с этими словами я наконец встала с постели, направляясь к комоду с одеждой...
В ответ на возглас парня я лишь промолчала, продолжая есть липкую сладкую вату, которую я взяла сразу, как вошла на территорию ярмарки. К слову, всё шествие было вполне приемлемым. Людей было не так много, музыка была приятная и подходящая для подобного мероприятия, а карусели и русские горки создавали атмосферу детства. Подобные ярмарки я видела в американский комедиях и сериале "Эйфория".
А факт, что я могла кататься на всех аттракционах без ограничений, поддерживал мой детский восторг, давая возможность представить себя 5-летним ребёнком.
Единственным минусом был Тэвон. Как только мы вошли на территорию парка, где была ярмарка, кореец сразу начал свою тираду прощения и раскаяния. Он говорил о том, как он сожалеет о своей неконтролируемой агрессии и моментальной вспышке гнева. Добавив после этого:" Пойми, я не люблю, когда трогают моё."
"Звучало как будто я вещь какая-то."
Всё это время я рассматривала обстановку вокруг, яркие тиры, колесо обозрения, комнаты страха и ларьки с вредной, но при этом вкусной едой, стараясь не портить своё хорошее настроение разборками.
Засмотревшись на ларёк с яблоками в карамели, я замечаю знакомое лицо, кудряшки и серебряное кольцо в мочке уха, что блестело от света уличных фонарей.
Это был Даниэль.
"Нет, опять?!"
Я понимала, что это всё мираж. В последнее время такие видения были почти везде. Гарантии, что это настоящий испанец, не было. Сердце моментально наливается кровью и начинает болеть. Чувства, что мне казалось, уже пропали, дали о себе знать. В голове начали всплывать кадры с того самого Хэллоуина, из больницы, с концерта. Все те самые моменты, которые я хотела забыть.
В надежде прогнать мираж, галлюцинацию, я поворачиваюсь к Тэвону лицом, вспомнив, что я пришла на ярмарку не одна.
- Пойдём на колесо обозрения? - спрашиваю я парня, проигнорировав его вопрос, полагая, что вид с высоты птичьего полёта поможет мне отвлечься и прогнать мысли об испанце.
Кореец немного удивлённо смотрит на меня, намереваясь что-то сказать. Не дожидаясь ответа, я беру его за рукав, сразу же направляя нас в сторону аттракциона, бросив недоеденную вату на асфальт...
На колесе обозрения Тэвон наконец-то замолчал. Я наконец смогла спокойно вздохнуть полной грудью, наслаждаясь образовавшийся тишиной, вызванной безмолвием парня. На улице потихоньку опускались сумерки, в небе начали проглядываться полумесяц и яркие звёзды. Город где-то вдалеке озарился яркими цветными огоньками, а шум снизу становился всё тише и тише.
На самой вершине колеса наша кабинка резко останавливается, сопровождая это сильными скрипучими звуками, сообщая о поломке. От такой резкой остановки кабинка слегка качнулась, продолжая скрипеть. Аттракцион был не первой свежести, но внезапная поломка всё равно была немного неожиданной.
"Только не сейчас."
Меньше всего мне хотелось оставаться наедине с Тэвоном. Я знала, что парень попытается вновь расставить все точки над i между нами. И это меня пугало. Я понимала, что этот разговор закончится по меньшей мере нашим расставанием, а то и холодной войной.
Покрутившись на сидении кабины, я нервно опускаю свой взгляд вниз, пытаясь удостоверится в поломке колеса, понимая, что мы точно застряли. Остальные кабинки тоже стояли на месте, люди в них начали возмущённо кричать, а рабочие внизу старались как можно быстрее предотвратить поломку.
"ЧЁРТ!"
Пытаясь не паниковать, я берусь за голову, глубоко дыша. Обычно я не замечала за собой боязнь высоты, но сейчас было крайне сложно держать себя в руках.
- Алекс, - зовёт Тэвон. В отличие от меня, кореец вёл себя спокойно. На его лице не было никакого оттенка паники или волнения. Парень сосредоточенно смотрел на свою руки, как будто обдумывая что-то.
- Что? - с истерическими нотками ответила я, всё так же подавляя панику, стараясь не смотреть вниз.
- Скажи мне, ты до сих пор в обиде на меня? - спросил кореец, направив свой взгляд на меня.
"ПОЧЕМУ ИМЕННО СЕЙЧАС?!"
- Тэвооон... - заунывным голосом говорю я, понимая к чему всё идёт - да я не обижаюсь на тебя больше, хватит уже мусолить эту тему - я посмотрела на него, стараясь сфокусироваться и надеясь, что эта тема окончательно закрыта.
- Тогда, - Тэвон на секунду отворачивается в некой нерешительности - поцелуй меня.
В ответ на слова парня я закатываю глаза. Мы сейчас на высоте 20 метров, а он несёт какой-то бред, в то время как мы должны искать способ как выбраться отсюда. В надежде найти способ своего спасения от корейца, я смотрю вновь вниз, замечая испанскую физиономию. Даниэль вновь мелькает у меня перед глазами, даже сейчас.
"Господи, сколько можно!?"
Эмоции перемешались. Паника и гнев соединились в странный микс, который отключил мой мозг окончательно. В тот момент я не видела другого решения своей проблемы. Эти видения меня раздражали, приносили боль, заставляли вспомнить то, чего я не хотела вспоминать. Я должна была отвлечься, переключиться на что-то или кого-то другого, чтобы не видеть вновь эту красивую европейскую физиономию.
Подняв свой взгляд, я поворачиваюсь к Тэвону. Смотря ему прямо в глаза, разглядывая его светло-голубые линзы, где отражались огни парка, я целую его. Целую нежно и аккуратно, пытаясь создать иллюзию, что наши отношения вернулись на круги своя. Что мы любим друг друга. Стараясь не показывать всех тех эмоций, что бурлили внутри меня. Кореец отвечает мне, пытаясь просунуть свой аккуратный язык мне в рот.
Этот опрометчивый поступок сделал своё дело. Наступило облегчение, тяжёлый груз исчез и больше не сковывал моё сердце. Поцелуй так же быстро закончился, как и начался. Глубоко выдохнув, я открываю свою губы от парня, вновь обратив свой взгляд ему в глаза.
Ничего не говоря, мы громко дышали, смотря друг другу в глаза...
- А ты уверен, что мы найдём дорогу домой? - спросила взволнованно я.
- Уверен, я здесь был много раз, это моё любимое место, - уверенно ответил Тэвон.
Euphoria Funfair Labrinth
После нашего поцелуя на колесе обозрения моё настроение вновь было на высоте. Видения прекратились. Я больше не видела Даниэля рядом с собой. Не видела этих кучерявых волос и карих глаз, что всегда пристально следили за мной.
Это радовало меня. Я дышала спокойно, без этого неподъемного груза на плечах и мысли, что это никогда не закончится.
После колеса мы с Тэвоном решили воспользоваться нашими билетами по полной. Мы ходили по всем аттракционам подряд: русские горки, комнаты страха и смеха. Скупали всю еду: яблоки в карамели, попкорн, сладкую вату. Веселились, дурачились.
Музыка становилась с каждым часом всё громче и громче, а ярмарка становилась всё ярче и ярче. Обрамляли всё это цветные огоньки, что были повсюду развешаны. Веселые аниматоры в костюмах клоунов развлекали местных детей, показывая им трюки и фокусы, подростки занимали себя травкой за забором парка, а старшеклассники и студенты развлекали себя более серьезными вещами, шатаясь в угаре по территории ярмарки, напоминая пассажиров какого-то морского судна, что шатает из стороны в сторону.
В тот момент я не хотела думать о плохом. Наркотики, депрессия, изоляция, Даниэль. Веселящие вещества казались мне дикостью, я понимала, что могу развлечь себя более цивилизованными вещами, нежели дурь и алкоголь.
Чем темнее становилось на улице, тем громче становилось на площади ярмарки. Людей приходило всё больше, детский смех стал слышатся повсюду. А музыка стала пугающе весёлой, подобно той, что играла в фильме "Оно", когда Джорджи разговаривал с клоуном убийцей. Прежняя детская атмосфера детства и цирка теряла свой прежний безмятежный шарм, сменяясь чем-то жутким. Клоуны казались не такими безобидными, а сладкие яблоки в карамели становились приторно сладкими и неприятными на вкус. Чтобы убраться от этой неприятной суеты и толпы, я и Тэвон решили покинуть ярмарку, предпочитая более уединенное место...
После небольшой прогулки по безлюдному лесу, что находился по периметру парка, мы с корейцем пришли к озеру, что было недалеко от ярмарки.
Озеро было небольших размеров. Вокруг него был густой и безлюдный лес, и только одиноко стоящий пирс был намеком на цивилизацию. Его деревянные доски были потемневшими от старости и скрипели от каждого шага по ним.
На улице была непроглядная тьма. Единственным источником света был тонкий полумесяц, что слегка озарял воды озера и лес на другом берегу, где безмолвно проносился лёгкий ветерок, трогая своим мягким шлейфом листья деревьев.
Обстановка была немного жуткой. Волны озера с большой силой били о берег, тёмная вода была мутно чёрной, что казалось будто в ней живут жуткие водные обитатели.
Остановившись у самого начала деревянного пирса, я осмотрелась, покрываясь мурашками.
- Всё в порядке? - спросил Тэвон, когда я осталась позади.
- Да, просто мне немного холодно, - ответила я, пытаясь пересилить все свои воображаемые страхи внутри.
Улыбнувшись уголками своих губ, кореец подходит ко мне, снимая с себя куртку. Через пару секунд мои плечи накрывает жёсткая джинсовая ткань, а тёплые ладони берут за талию. Я понимала, что бояться мне нечего. С Тэвоном я чувствовала себя по-настоящему защищенной и спокойной. Но почему-то, некий страх перед неизвестностью где-то болтался в моём сознании.
Слегка обняв меня, кореец направляет нас на середину пирса, подходя всё ближе и ближе к воде.
- Сейчас всё начнётся, - сказал тихо парень мне на ухо, устремляя свой взгляд в тёмное, но при этом чистое небо.
Я до сих пор не понимала о чём идёт речь, но звук выстрела разъяснил мне ситуацию. За миллисекунды в небо поднялся яркий цветной выстрел, который под конец распустился, словно яркий огненный цветок. Лепестки этого цветка растягивались в красивые яркие линии, после чего исчезали с небосвода.
Таких цветочных фейерверков было много. Каждый был своего цвета и размера. Они были словно красивым ярким украшением на небе, подобно дорогим серьгам или ожерельям с бриллиантами. Они разбавляли немного жуткие и тёмным небеса своим ярким сиянием, давая посмотреть на небо под другим углом. Небосвод казался черным холстом, на котором можно было разглядеть всю красоту этого волшебного салюта.
Я без остановки смотрела на то шоу, что разыгралось в небе. Тэвон стоял позади меня, так же наблюдая за яркими лепестками и обнимая меня за талию.
- Тэвон, это потрясающе, - тихо сказала я, будто находясь под гипнозом салюта.
- Я рад, что тебе понравилось. - ответил кореец, продолжая обнимать меня. - может сядем? - спросил он. В ответ я легонько киваю.
Парень берёт мои холодную руку в свою тёплую и мягкую ладонь, направляя нас на край пирса. Подойдя к концу пирса, мы садимся на самый край, свесив ноги. Вода была довольно на высоком уровне, так, что наши ноги доставали до неё. К тому времени салют пришёл к своему завершению, выплеснув последний яркий светящийся цветок в небо.
Наступила тишина. Звуки фейерверков стихли, вода едва струилась под ногами, а сверчки тихо пели свои ночные песни где-то в самой гуще леса.
После салюта обстановка на озере стала менее устрашающей. Она была скорее спокойной и умиротворенной, отчего стало по-своему уютно.
Но не смотря на магию такого мирного и спокойного момента, я решила немного повеселиться. Не сказать, что меня что-то смущало, скорее, мне стало просто немного скучно.
Встав с пирса, я подхожу к Тэвону и встаю позади него. Кореец с интересом наблюдает за мной, поворачивая свою голову из стороны в сторону, в попытке уследить за моими коварными планами.
- Алекс, что ты собираешься сделать? - спросил с опаской парень.
Я нагло проигнорировала его вопрос, продолжая следовать своему плану, обняв его со спины. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, я держала парня в своих объятьях.
- Тэвон я... - тихо вымолвила на ухо парню я, после чего со всей силы толкаю растаявшего от моего шепота корейца прямо в воду.
- Yes! - громко сказала я, когда Тэвон оказался в озере, слегка подпрыгнув.
- Чёрт, Алекс! - ругался кореец, когда выплыл на поверхность воды. - А если бы я не умел плавать?! - спросил он, протерев глаза от воды.
- Ну ты же всплыл. - смеялась я. Мой план сработал беспроигрышно. - Между прочим, я ходила в лагере на курсы спасателей. Ты бы в беде точно не остался. - я сажусь на край пирса.
- Зато остался в мокрой одежде, - парень был явно зол на меня. - Знаешь что, иди-ка сюда! - сказал Тэвон и подплыл ко мне.
Не медля, кореец начал хватать меня за мои длинные ноги, пытаясь свалить в воду.
- Эй,эй, - кричала я, сопротивляясь.
На мне была дорогая футболка и юбка, и намочившись, я могла бы смело выкидывать их в мусорку.
Но парень не унимался. Он сильной хваткой цеплялся за мои лодыжки. В один момент в небе вновь послышались звуки выстрелов, вызванные новой порцией салютов.
От сильного шума я дёрнулась, в ту же секунду соскальзывая прямиком в холодную воду озера.
Я быстро погружалась под толщу воды, мысленно попрощавшись с макияжем и прической. Когда моя макушка оказалась под водой, я тут же выплываю, начиная тяжело дышать.
В тот момент я была сильно возмущена. Всё потому, что я упала в воду случайным образом, на радость Тэвону. Самого корейца на момент моего всплытия уже не было.
Меня охватила паника. Неужели мой розыгрыш вышел из под контроля, и парень утонул.
"Молодец, Саша, потеряла пацана!"
В панике я начинаю искать глазами парня, осматривая поверхность озера. Поняв, что его нигде нет, я ныряю вновь под воду, пытаясь найти парня и там. Как назло, под водой была жуткая тьма, и ничего практически не было видно. Всплыв вновь, я начинаю звать корейца.
- Тэвон! - кричала я, в надежде что парень услышит.
Почти сразу после моего зова, позади меня слышаться звуки плескающийся воды. Обернувшись, я замечаю Тэвона, что тяжело дышал после своего недолгого погружения.
- Ты ах*ел?! Зачем ты так пугаешь? - ругалась теперь я.
Меня бесил не смешной розыгрыш корейца.
- Тебе можно, а мне нет? - улыбнулся Тэвон, - ты толкнула меня в воду, я должен был отомстить. - он слегка посмеивался.
- Ах ты, - я начала по-детски злиться.
Меня раздражал смех парня, и в отместку я начала резко двигать руками, стараясь так, чтобы на Тэвона попало как можно больше воды. - Будешь знать как под воду нырять, - говорила злобно я, продолжая плескаться в воде.
- Эй,эй, прекрати, - смеялся кореец, закрывая лицо руками.
Я же не могла остановиться. Мне хотелось как можно дольше брызгаться, словно я маленький ребёнок в лягушатнике.
- Всё, хватит, - Тэвон хватает меня за запястья, останавливая меня.
Смотря мне в глаза, парень продолжал держать меня за руки, ожидая момента, когда я успокоюсь.
Тяжело дыша, я пыталась успокоить свой пыл, устремляя свой взгляд на корейца. Между нами вновь образовалось молчание. Мы внимательно наблюдали за взглядами, движениями друг друга, стараясь уловить последующие действия партнёра. Несмотря на холодную воду, мы не спешили выбираться из неё, наверно, вообще забыв об этом. Позади нас вновь послышались выстрелы. Очередная порция салютов не заставила себя долго ждать. Немного отстранившись друг от друга, мы с Тэвоном начали вновь наблюдать за фейерверком в небе, продолжая не замечать нашего нахождения в воде посреди озера.
The Lake Labrinth
Я вновь продолжала наблюдать за красивым салютом в небе, понимая, что данное световое шоу гипнотизирует меня с каждым разом всё больше и больше. Тэвон также смотрел в небо, пока его взгляд не перешёл вновь на меня.
- Никогда не видела ничего прекрасней, - сказала я, продолжая смотреть на небо.
Наверно, в глубине своей души, я тоже хотела в своей жизни столько же ярких огней и цветов. Моя образовавшая рутина была по-настоящему серой, блеклой, словно ноябрьская слякоть. Только сейчас я поняла, что хочу разбавить своё существование чем-то ярким, счастливым. Чем-то, что ассоциировалось бы у меня с ярким салютом в ночном небе, а не серыми тучами, что предательски загородили солнце.
- Я тоже... - молвил тихо Тэвон.
В ответ я оборачиваюсь к корейцу лицом, понимая, что всё это время он смотрел на меня. Парень подплывает впритык ко мне, не моргая, смотря прямо в глаза. Его взгляд был настолько внимательным, что казалось, он хотел рассмотреть каждую частичку моего лица. В них читались любовь и обожание ко мне, что граничили с одержимостью.
Между нами оставались считанные миллиметры, так, что наше дыхание слилось в одно, опаляя наши лица.
- Алекс, - сказал Тэвон, не останавливая зрительного контакта, - я люблю тебя.
Эти слова не сразу дошли до моего сознания. В начале я думала, что мне послышалось, шум воды мог исказить слова корейца. Но по внимательному взгляду парня было понятно, я услышала всё правильно.
Этих трёх слов я боялась больше всего. Боялась сказать их человеку, что равнодушен ко мне, боялась услышать их от человека, к которому сама ничего не испытываю.
С Тэвоном было ни первое, ни второе. Раньше я бы сказала, что никаких чувств к корейцу у меня нет. Как бы долго я с ним не проводила время, целовалась, занималась сексом, я всё равно не чувствовала того, что можно назвать любовью.
Сейчас ситуация немного странно исказилась. После слов Тэвона, моё сердце стало биться быстрее. Дышать стало тяжелее, в животе начали появляться странные ощущения, а мозг вообще не мог понять, что здесь происходит?
Наверно, я понимала, что не могу сказать Тэвону того же. Просто не могу. Моё сознание не было уверенно в этом, а говорить эти слова без искренности, мне не хотелось.
Я понимала, что только поцелуем могу ответить Тэвону.
Кореец в ожидании моей ответной реакции на свои слова заметно погрустнел, наверно, догадываясь, что подобные слова в свою сторону он не услышит. Стараясь не спугнуть парня, легонько прикасаюсь к его губам своими, в знак благодарности за его смелость. Было приятно осознавать, что ещё кому-то в этом мире не всё равно на тебя. Что ты ещё кому-то нужен, кто-то любит и дорожит тобой.
В ответ на мой скромный поцелуй Тэвон берёт моё лицо в свои аккуратные небольшие ладони, продолжая целовать меня.
Казалось, время остановилось в тот момент. Вода остановила своё течение, салюты перестали издавать столь громкие звуки взрывов, а ветер прекратил перебирать сухие листья деревьев. Единственное, что я слышала в тот момент, был только стук моего сердца, чей ритм становился всё быстрее и быстрее.
Не отстраняясь, Тэвон сажает меня к себе на пояс, так, что мои ноги окольцовывают его. Поглаживая его по гладким щекам и скулам, я продолжала его целовать, понимая, что не могу остановиться.
Demanding Excellence Labrinth
В один момент с берега слышатся странные звуки. Кто-то или что-то переломал ветку, что располагалась на земле, отчего послышался характерный хруст.
За секунду я слезаю с корейца, обращая свой взгляд на берег. Из освещения по-прежнему был только полумесяц в небе, чей свет не мог показать незнакомца в полной мере. Издалека был виден только силуэт, что стремительно приближался к воде.
- Развлекаетесь? - спросил немного хриплый мужской голос.
Продолжая наблюдать за неизвестным, я замечаю серебряную серьгу в виде кольца, что была на его ухе.
Чем я дольше смотрела на незнакомца, тем больше я понимала, кто передо мной. Мои видения в парке не были миражом или галлюцинациями, парень действительно был там. Меня охватил легкий шок и растерянность. За весь этот вечер Тэвоном я почти забыла об испанце. Я полагала, что отвлекаясь на яркую ярмарку и прочие развлечения, я смогу стереть это красивое лицо из своей головы. Но сам парень хотел обратного. Я не удивлюсь, если окажется, что Дан следил за нами. Это вполне ожидаемо.
Но почему от этих мыслей не становилось легче.
- Зачем ты пришёл? - спросил злобно Тэвон, грозно смотря на Даниэля.
- Мне нужно поговорить с Алекс, - спокойно ответил испанец, с лёгкой усмешкой.
Вновь эта шарманка "Нам нужно поговорить". Как же надоело...
- Как же он меня достал, - тихо сказал кореец, намереваясь выйти из воды.
Я понимала, что хэллоуинская драка может повторится. Мне необходимо действовать самой, чтобы обойтись меньшими жертвами.
- Тэвон, - зову я парня, хватая того за руку. - Позволь мне самой.
- Ты уверена? - спросил коротко Ким, серьёзно смотря на меня.
В ответ я быстро киваю, после чего медленно подплываю к берегу.
В тот момент я старалась не волноваться. Я знала, что разговор будет не самый приятный, но он был необходим мне и Даниэлю. За всё это время между нами возникала куча вопросов, которая увеличивалась с каждым днём. С каждой нашей встречей недомолвок становилось больше, чувства смешивались, не давая нам обоим покоя. Не знаю как со стороны Даниэля, но мне с каждым разом становилось сложнее находится рядом с испанцем. Самообладание и контроль становились слабее, а желание поцеловать его, обнять его, становились сильнее. Не знаю, сумею ли я сдержаться сейчас, и смогу ли я держать свой разум холодным, а не поддаться эмоциям.
Оказавшись на берегу, я медленно выхожу из воды, стараясь осмотреть себя, удостоверившись в том, что я ничего не потеряла во время купания в озере. Одежда неприятная прилипла к телу, мои босоножки на высокой платформе издавали неприятные звуки, а на лице скорее всего не осталось и грамма макияжа. К тому моменту испанец стоял напротив меня, ожидая, когда я соберусь. Выглядел он довольно спокойно, его лицо было расслаблено, а в руках был маленький брелок, что испанец без остановки теребил между пальцами, показывая тем самым, что он нервничал.
Громко выдохнув, я пытаюсь собраться с мыслями, морально подготовившись к дискуссии с Горсиасом. Я понимала, что не могу предугадать действий и вопросов парня, оттого мне становилось тревожно и волнительно на душе. Он мог начать вновь свою шарманку по поводу разговора с Тэвоном, вновь морально давя на меня. Собрав свою волю в кулак, я подхожу к Дану, надеясь, что под конец мы тихо и мирно разойдемся.
- Нам надо отойти подальше, я не хочу, чтобы он слышал нас, - сказала тихо я, наклоняя свою голову в сторону озера, где до сих пор находился Тэвон.
Не хотелось бы, чтобы кореец узнал о нас с Даниэлем, пока я сама не решу ему рассказать. В тот момент я старалась быть уверенной, но лёгкая дрожь в голосе всё равно пробивалась, давая понять, что я нервничаю не меньше испанца.
- Как пожелаешь, - с расслабленным лицом ответил парень, направляясь в лес, что располагался в паре метров от нас.
Я напоследок посмотрела на корейца, что продолжал наблюдать за нами, стоя по пояс в воде, после чего отправилась вслед за Даниэлем...
- Как дела? - спросил спокойно Дан, оперевшись на массивный дуб, что стоял позади парня.
Пока мы шли, я старалась подготовить себя морально ко всему. Несмотря на то, что я знала испанца не первый день, я считала его по-настоящему непредсказуемым человеком. Он мог поступить как угодно и когда угодно, мог спросить что угодно, и ты не догадаешься, что ему придёт ему в голову дальше.
- Было хорошо до того момента, пока ты не пришёл. - немного грубо сказала я, стараясь сохранять ледяное спокойствие.
Меньше всего хотелось показывать парню свою неуверенность и волнение, полагая, что он может воспользоваться этим в любой момент.
Даниэль был одет в присущем ему стиле. Кожаная куртка, под ней белая футболка с логотипом известного бренда, чёрные прямые джинсы, что идеально сидели на узких бедрах парня и массивные кроссовки, того же бренда, что и футболка. Выглядел он как всегда привлекательно. Его волосы слегка отросли и торчали, но это не портило образ испанца. Не рассматривать и не любоваться им было крайне сложно.
- Хех, - усмехнулся Даниэль, слегка прикрыв глаза, - я и не ожидал услышать другого ответа от тебя, - закончил также саркастично парень.
Он как прежде напоминал чем-то чеширского кота своей широкой улыбкой, которая сводила с ума также, как и весь испанец в целом.
- Что ты хотел? - спросила строго я, понимая, что сейчас не самый лучший момент для смеха и веселья.
Обстановка накалялась от каждых секунд тишины, что образовывались между нами.
- Ты поговорила с ним? - на этот раз Дан сам понял, что его улыбка не к месту.
Парень выпрямился и серьёзно посмотрел на меня.
Снова. Снова этот ужасный вопрос, ответ на который даётся всё сложнее и сложнее. Больше всего не хотелось, чтобы ситуация в лифте повторилась вновь.
- Нет... - с интонацией провинившегося ребёнка тихо отвечаю я, опустив свой взгляд вниз.
Всё вновь повторялось, отчего становилось волнительно на душе.
- Ясно, - также спокойно ответил Дан, опустив свой взгляд вниз, задумавшись, - ты не подумай, я не собираюсь давить на тебя или заставлять, как это было раньше, - испанец посмотрел на меня - но... - он вновь задумался.
Его слова меня в начале немного меня успокоили, и немного расправив плечи, я выдохнула и расслабилась, до того момента, пока испанец вновь не замолчал.
- Но? - сказала я немного нервно, когда поняла, что молчание Даниэля затянулось.
- Мне нужно знать, - парень немного напрягся, обратив свой взгляд полный напряжения на меня, - ты счастлива с ним?
Flesh and bone Keaton Henson
На это раз вопрос звучал иначе, чем в прошлых раз. В нём не было тех ужасных нот издёвки и насмешки надо мной, не было упрёка моей слабости и нерешительности. Скорее, он звучал искренне и волнительно со стороны испанца, отчего начало казаться, что ему так же неловко, как и мне.
В тот момент он смотрел на меня глазами полными нежности, что не говорили о плохих намеренностях парня и дальнейших громких разборках между нами.
Но при этом, я понимала, что не могу сказать того, что порадует его. Я понимала, что рано или поздно я должна сказать те самые слова, что ранят его и меня в том числе. Осознание этого резало моё уже раненное сердце, отчего казалось, что я вот-вот расплачусь.
- Знаешь... - от неловкости я посмотрела вновь вниз, - я, наверно, ещё никогда не испытывала столько ненависти и отвращения по отношению к кому-либо. Могу признаться, одно время я ненавидела тебя всем сердцем. - я посмотрела в глаза Даниэля, что ещё сильнее напрягся от моих слов, - Но при всей моей неприязни к тебе, ненависти, я никого не любила в своей жизни так, как тебя. - я неловко улыбнулась, подтверждая своё поражение. Помниться как я в самом начале сопротивлялась его чарам, доказывая себе, что он не в моё вкусе, и я совсем не влюбилась в него с первого дня как увидела, - не знаю какие механизмы перемкнули в моей голове, но это так. Ни к кому я не испытывала подобных чувств, как к тебе. - в глазах начали потихоньку собираться слёзы, что я пыталась блокировать всё это время, - но, все эти любовь и обожание, всегда приносили мне только боль. - я посмотрела вниз, чтобы скрыть слёзы, что вырывались из водных линий моих глаз, -всё потому, что я элементарно не могу простить тебя за то, что ты сделал со мной. - дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, отчего неприятно сковало грудную клетку, - не могу простить тебе то, что ты унизил меня, осквернил. Называй как хочешь то, что ты делал со мной в той ёб*ной кабинке. - я убрала накопившиеся слезинки из уголков глаз, продолжая сбивчиво дышать, - и отвечая на твой вопрос, я скажу, да, - я повысила слегка голос, забыв, что нас могут услышать, - Да, я счастлива с ним, потому что я чувствую себя в безопасности, когда он рядом. Я знаю, что он никогда не причинит мне столько боли и унижений, как это делал ты, - дальше у меня не было сил разговаривать, слова были слишком горькими.
Было очень тяжело отпускать, буквально отрывать от сердца Даниэля. Я понимала, что скорее всего это наша последняя встреча, и что я больше не увижу его, отчего становилось только тяжелее.
- Ты хочешь, чтобы я ушёл? - спросил Даниэль, выслушав меня.
Лицо испанца всё это время становилось то расслабленными, то слишком напряжённым. Было видно, слушать подобное было не самое приятное занятие, отчего чувствовалось, как сердце парня сжималось от боли, подобно моему. Ему, наверно, не легче чем мне.
Ему было тяжело уходить, а мне отпускать.
В ответ я легонько киваю, продолжая убирать пальцами слёзы из уголков своих глаз, по-прежнему стараясь не показывать это Дану.
- Так будет лучше для нас обоих. Когда мы рядом, мы приносим только боль друг другу. Так продолжать нельзя, - я старалась всеми силами сдержать поток слёз, - прости... - тихо закончила я, понимая, что вот-вот расплачусь. - Хорошо... - грустно сказал парень, - больше вы меня не увидите... - закончил он и направился прочь из леса, оставив меня одну...
Когда Даниэль ушёл, я ещё долго не могла успокоиться. Я без остановки плакала, стоя на коленях на холодной земле, закрыв своё лицо руками. Всё это время я старалась сказать себе: "Всё хорошо, ты поступила правильно, так будет лучше". Но легче от этих слов не становилось. Было ощущение, что у меня оторвали часть сердца, оторвав тем самым часть моей души. Я понимала, что сделала это своими собственными руками, полагая, что мне станет легче. На самом деле легче не стало. Наоборот, стало только тяжелее. Но было уже поздно. Даниэль ушёл, по моей же воле, и он уже не вернётся. Я понимала, что это рано или поздно должно было произойти, но не догадывалась, что мне будет настолько больно. Подобные чувства я испытывала, когда узнала, что мама умерла. То самое чувство, когда ты понимаешь, что больше не увидишь его, не услышишь его голос, не обнимешь его плечи и не поцелуешь губы. Я понимала, что Даниэль жив и здоров, но лучше не становилось. Каждый раз, когда я смотрела в эти красивые карие глаза, я невольно вспоминала, как эти же глаза смотрели на меня своим пустым взглядом перед тем, как их обладатель в очередной раз меня унижал. Даниэль совмещал в себе образ триггера и соблазна одновременно. Он одновременно заставляет тебя бояться себя, но при этом ты не можешь отвести от него взгляда полного обожания.
С Даниэлем мне никогда не было по-настоящему хорошо и спокойно, но и без него мне было плохо. Когда он пропадал я всегда погружалась в депрессии, до тех пор, пока испанец не появлялся вновь.
- Алекс, Алекс! - звал где-то вдалеке чей-то голос, но я не обращала внимание, погрузившись полностью в свою тоску и истерику.
Не знаю сколько времени прошло с того момента, когда Даниэль покинул меня, но мне было всё равно. Я продолжала оплакивать своё горе, позабыв обо всём.
- Алекс, - голос стал громче и более узнаваемым.
Сзади стоял Тэвон. Его одежда была насквозь мокрая, волосы пушились от влажности, а в руках была пара кроссовок, что полностью промокла после купания парня.
Я по-прежнему ни на что не реагировала вокруг себя, продолжая тихо плакать.
- Алекс, всё в порядке? - спросил кореец, обойдя меня и встав ко мне лицом.
Нагнувшись ко мне, он попытался нежно убрать мои руки от лица, но я не поддавалась.
- Алекс, это из-за Даниэля? - не унимался Тэвон, присев так же, как и я на колени, и взяв меня за плечи.
- Нет, - еле-еле промямлила я, после чего вновь уткнулась носом в свои ладони.
Слёзы текли, не останавливаясь, отчего глаза начинали сильно болеть и отекать. Скулы больно сжимались, а в горле образовался ком.
После Тэвон больше ничего спрашивал. Поняв, что я не расположена на расспросы, парень крепко обнимает меня, так, что я ставлю свой подбородок ему на плечо.
- Больше мы его никогда не увидим, - так же тихо молвила я, когда дар речи вернулся ко мне. Не знаю, о чём думал тогда Тэвон. Было видно, что я явно плакала из-за испанца, тем самым опровергая мои слова о моём безразличии к Горсиасу. Но я надеялась на понимание корейца, и что он сможет простить мою неверность по отношению к нему и слабость к испанцу...
Тот день Даниэль мог назвать самым тяжёлым в своей жизни. С самого утра он как обычно сидел в больнице с Альбой. Он был как сторожевой пёс для своей бабушки, сидел часами около её кровати, держал её за руку, когда на её лице появлялась гримаса боли, а из губ доносились едва различимые слова. Уже как несколько недель Альба не была в сознании. Она почти всегда лежала с закрытыми глазами, что-то мямля своим хриплым и неузнаваемым для её внука голосом.
Ближе к вечеру Дан решил впервые за своё долгое заточение в больнице развеяться. Испанец сам выглядел не самым лучшим образом, его волосы давно нуждались в парикмахерской корректировке, лицо было худее чем обычно, а под глазами были тёмные круги. Все свои вещи парень давно перевёз в палату бабушки, чтобы всегда быть с ней рядом, и чтобы больше не возвращаться в отцовский дом.
Несмотря на то, что Даниэль за всё свои пребывание в этом городе по-настоящему полюбил это место, дом Альберто он не считал своим. Он долго ждал своего 18-летия и окончания старшей школы, чтобы поскорее уехать из этой красивой тюрьмы. Он мечтал жить отдельной жизнью, вдали от отца. Как бы он не старался полюбить его, привыкнуть к его грубому и порой жестокому поведению, он понимал, что ничего кроме отвращения этот человек у него не вызывает. Он никогда не видел, чтобы Альберто сочувствовал кому-то, помогал, или выручал кого-то без корысти и выгоды для себя.
Даниэль считал своего отца опекуном, никак не родителем.
Наконец переодевшись впервые за неделю, испанец отправляется загород, на ту самую ярмарку, куда поехали Алекс и Тэвон. Даниэль тоже хотел немного расслабиться, повеселиться, почувствовать хотя бы на пару часов себя беззаботным ребёнком, у которого нет проблем и трудностей. Он просто наслаждается яркими аттракционами и вкусными сладостями, не задумываясь не о чём.
Парень не сразу заметил сладкую парочку. Ему пришлось побродить на ярмарке около часа, прежде чем он заметил любовников, целующихся на колесе обозрения. Он никогда не любил наблюдать за Тэвоном и Алекс. Всегда, когда он видел девушку в объятьях корейца, их поцелуи, милые едва слышимые диалоги, он приходил в бешенство. Боль внутри сердца становилась невыносимой, но испанец понимал, что не может позволить себе избить своего бывшего друга, или растолкать влюблённых. Ему оставалось только наблюдать за ними, молясь, чтобы когда-нибудь эта пытка закончилась.
И тогда на ярмарке, ему было так же тяжело наблюдать за ними, но желание поговорить наконец с глазу на глаз с Алекс было намного сильнее.
Да, он их преследовал, стараясь оставаться в тени, выжидая тем самым подходящего момента.
И вот, в очередной раз они целуются, ласкают друг друга посреди небольшого озера. Наблюдать за этой картиной было крайне сложно. Она напоминала романтичный момент типичной мелодрамы, только герои не нравились испанцу. Даниэль больше всего хотел, чтобы на месте Тэвона был он. Это он должен был целовать Алекс, обнимать её, проводить с ней время, поддерживать её. Не Тэвон, а он.
Понимая, что ему слишком горько и больно, испанец выходить из своего укрытия, наступив на хрупкую ветку. Пошли характерные звуки, которые сразу обратили внимание пары на Дана.
Парень прекрасно понимал, что другой возможности у него не будет, и нужно действовать здесь и сейчас.
Когда ребята оказались в лесу, Дан попытался расслабиться, чтобы его напряжение и нервозность не передались Алекс, что тоже выглядела напряжённо.
Даниэль до последнего хотел верить, что сейчас всё измениться в лучшую сторону. Они наконец смогут признаться друг другу, смогут отпустить все те трудности, что мешали им в их отношениях и в конце концов будут вместе.
И тут испанец задаёт главный вопрос, который решал не только судьбу их будущих с Алекс отношений, но и судьбу парня в целом. Он понимал, что бабушка проживёт недолго, отец скоро узнает о пропаже всей партии дури, и Дану придётся уехать. Парень не знал, куда ему придётся отправиться ради сохранения своей жизни, но он хотел разделить этот момент с Алекс. Он хотел сбежать с ней на край земли, туда, где бы их никто никогда не нашёл, где будут только они.
Чем дольше испанец ждал ответа Алекс, тем больше лицо девушки бледнело, а парень становился всё более и более напряжённым.
Когда же она заговорила сердце парня замерло в ожидании. Его бросало то в жар, то в холод, оно набирало и тут же уменьшало темп, пока под конец чуть не остановилось.
- Он никогда не причинит мне столько боли и унижений, как это делал ты, - сказала брюнетка, потихоньку начиная плакать.
Видеть её слёзы было ещё больнее, чем в объятьях другого. Смотреть, когда плачет дорогой тебе человек невыносимо, а когда он плачет из-за тебя... От этого факта становиться отвратительно от самого себя. Даниэль по-настоящему почувствовал пренебрежение к себе. Он стал в прямом смысле ненавидеть себя. Это вряд ли могло поменять решение девушки.
- Ты хочешь, чтобы я ушёл? - спросил парень, после недолгой паузы.
Вот он, тот шаг в пропасть, после которого обратной дороги больше не будет. Он уйдёт, исчезнет, сотрёт о себе все упоминания, состроив всё так, будто его не существовало. Лишь бы Алекс была счастлива и больше не плакала из-за него. Это было единственной целью испанца на тот момент.
- Так будет лучше для нас обоих. Когда мы рядом, мы приносим только боль друг другу. Так продолжать нельзя, - девушка на секунду замолчала - прости...
Эта была последняя капля. Дальше слушать всё это не было смысла. Даниэль понял весь масштаб бедствия, осознав в полной мере, что натворил. Он заставил дорогого для себя человека мучаться, страдать, не до конца осознавая этого. Алекс была права, они приносят только мучения друг другу и проблемы...
После того не самого приятного вечера Даниэль поехал вновь в больницу, полностью разбитый и подавленный. Слёзы от своей никчёмности так и просились наружу, но испанец старался их сдерживать изо всех сил. По дороге к палате Альбы, парень думал, что ему делать дальше. Как поступить, ведь он по итогу останется один. Как ему карабкаться в этой пропасти проблем и трудностей, ведь дальше станет только хуже. Отказ Алекс были первым шагом к нелёгкому решению парня, что назревало с каждым днём всё сильнее. Уехать одному. Одному, без прощаний и предупреждений. Уехать за лучшей жизнью, без тирана отца, без наркотиков, без любимой девушки, что разбила тебе сердце, по твоей же вине. Без любимой бабушки, что помогла бы в такой трудный момент. Одному, абсолютно одному.
Зайдя вновь в палату бабушки, Даниэль садится на стул рядом с её кроватью и берёт сухую и почти безжизненную ладонь в свою. Он нежно поглаживал холодную руку своими тёплыми пальцами, до сих пор надеясь на чудо. Каждый день, каждый час, каждую секунду испанец молился, чтобы Альба вновь открыла свои глаза, встала с постели и обняла своего внука. Сказала, что всё хорошо, она здорова и что они могут вернуться в солнечную Испанию, к себе на родину, и жить той же беззаботной жизнью, что и раньше. Но с каждой секундой парень понимал, что это чудо никогда не настанет. Она не поправится, не откроет свои красивые глаза, и не улыбнётся, как раньше.
Даниэль начал осознавать, что он больше так не может. Больше не может заставлять Альбу страдать. Заставлять быть в этом мире без её воли. Не может издеваться над ней, надеясь на то, что она внезапно оправиться. Всё это не имело смысла.
И сейчас испанец пытался не плакать. Слёзы потихоньку начинали скапливаться на водных линиях его красных глаз, но он продолжал сдерживать их.
Он должен сделать это. Он должен дать ей свободу и лишить всех этих мучений. Он должен отпустить её...
Но не только Даниэлю было плохо и больно в тот момент. После ухода испанца Алекс ещё очень долго сидела на земле, обнимая Тэвона, что пытался её успокоить. Девушка без остановки плакала, шмыгала носом, и говорила по-русски непонятные слова, в то время как кореец гладил её по голове.
Так продолжалось почти всю обратную дорогу домой. Алекс тихо хныкала, сидя спиной к парню, в то время как он уговаривал её сказать в чём дело. Но русская была непреклонна. Она игнорировала слова корейца, продолжая шмыгать носом, смотря из окна автомобиля Кима на ночные пейзажи трассы.
Тэвон проводил Алекс до самой её кровати. Он не мог позволить себе оставить её в таком тяжёлом состоянии. Она могла сделать с собой всё что угодно, и кореец винил бы себя, если бы с ней случилось что-то серьёзное. На постели девушки Алекс немного успокоилась. Её глаза были воспалены от слёз, веки слегка отекли, а нос покраснел. Волосы почти высохли от озёрной воды, но лежали немного небрежно. Она лежала на коленях своего парня, смотря в одну точку. Тэвон по-прежнему гладил тёмные короткие волосы на её голове, приговаривая тихо: "Успокойся, я с тобой, всё хорошо".
Но брюнетка продолжала игнорировать его слова.
Когда корейцу показалось, что Алекс заснула, он попытался аккуратно положить её голову на матрас кровати, а самому уйти к себе. Парень тихонько поднимает своими худыми пальцами женский затылок, укладывая его на кровать, вставая с постели.
- Не уходи, - сквозь дрёму произнесла девушка.
Тэвон застывает на пару секунд от лёгкого шока. Тем временем Алекс поднимается и смотрит на парня измученными глазами, полными боли. Неожиданно она приближается к корейцу, целуя его...
Не знаю, была ли та ночь выражением чувств со стороны девушки, или же просто способ заглушить боль в сердце, что оставил Даниэль, но Алекс не могла оторваться от своего парня.
Она доминирующе повисла на Тэвона, сцепив свои руки и ноги на теле парня. Девушка не могла отпустить его, не могла выпустить его из своих рук, боясь, что он уйдёт так же, как испанец. Её состояние вряд ли можно было бы назвать стабильным в тот момент. Алекс была эмоционально подавлена, пожалуй, не задумываясь о том, что она делала в ту ночь с Тэвоном.
Несмотря на то, что девушка сама "напала" на корейца, она не получала как такого удовольствия от его поцелуев, ласк, нежного шёпота, горячего дыхания. Внутри себя она представляла другого человека рядом с собой.
Закрывая глаза, девушка думала, что рядом с ней Дан, и то, что это он целует, обнимает, ласкает. Но каждый раз открывая глаза, она видела милое лицо Тэвона, что уже не заставляло чувствовать былую эйфорию.
Она прогнала Дана, но не отпустила...
Последний шаг. Последний штрих перед переворотом в жизни парня. Сделав это, он официально отказывается от своей жизни в этом городе. Он уедет и больше никогда не увидит дорогих себе людей. Не увидит полюбившуюся школу, клубы, улицы. Не услышит родных голосов и смеха. Не повеселиться на местных вечеринках и ярмарках, и больше не увидит Алекс, девушку, что полюбил, Анхеля, что стал ему почти братом, Тэвона, с кем хотел наладить отношения, своего отца, с кем всегда хотел стать хотя бы подобием семьи и Альбы, что сделала его человеком.
Стоя у зеркала в мужском туалете больницы, Даниэль долго смотрел на себя в зеркале. Он долго рассматривал своё отражение, смотря себе прямо в глаза. Парень смотрел на себя глазами полными ненависти. Он по-настоящему ненавидел себя за то, что причинил дорогим себе людям. Испанец винил себя, только себя в своих проблемах. Только себя и никого более.
Продолжая смотреть в зеркало, Даниэль берёт бритвенную машинку, что он одолжил у медсестры больницы. Ему всегда нравились его кудряшки. Он считал себя красивым и привлекательным, любил любоваться собой в зеркале, делал селфи, что набирали много лайков. Ему всегда нравилось наблюдать за миллионами взглядов, что обращались к нему. Он чувствовал себя в тот момент суперзвездой на ковровой дорожке, что была погружёна во внимание папарацци.
Сейчас же всё было по-другому, ничего кроме отвращения его причёска и в принципе внешность не вызвали у испанца. Он хотел сбрить всю свою шевелюру, раскрасить лицо синяками и ссадинами, лишь бы не видит лицо этого мерзавца, что смотрело на него из зеркала.
Взяв машинку, парень включает её, нажимая на серую кнопку по центру аппарата. Машинка неприятно зажужжала, вибрируя в руке испанца. Даниэль медленно подносит аппарат к своему виску, проводя им по скальпу своей головы. В ту же секунду на белый пол больничного туалета посыпались русые клочки волос. Они словно плохие воспоминания парня, что он хотел убрать из своей головы, отрезав их. Не останавливаясь, Даниэль продолжал брить свою голову, понимая, что останавливаться слишком поздно. Он решил всё. Обратной дороги нет...
Тем временем Алекс уже лежала в своей постели рядом со спящим Тэвоном. День выдался по-настоящему для всех тяжёлым. Кореец после очередного полового акта вырубился за несколько секунд, позволив усталости свалить его в царство Морфея.
Алекс же не могла уснуть. Она лежала спиной к своему парню, продолжая размышлять и вспоминать сегодняшний вечер. Спать она не могла, воспоминания сразу показывались в её сознании, когда девушка закрывала глаза. Она продолжала тихо всхлипывать от слёз, стараясь делать это тихо, чтобы спящий рядом парень не проснулся.
"Почему всё не может быть по-другому?"- вновь и вновь спрашивала себя девушка, смотря на деревянную тумбочку перед собой. Она даже и предположить не могла, что после расставания с Даниэлем ей будет настолько плохо. Обычно в таких ситуациях рядом с ней оказывался Тэвон, он всегда утешал её, целовал, пытался затмить в голове девушки испанца. Но сейчас и кореец был бессилен. Алекс не становилось лучше. В попытке унять начинающуюся истерику, девушка берёт с прикроватной тумбочки свой телефон. В ту же секунду её воспалённые глаза закрываются от яркого cвета экрана, что был на полной яркости. Уменьшив свет экрана, и открыв меню телефона брюнетка открывает сразу снэпчат, чтобы вновь посмотреть на те самые фото с концерта.
В последнее время она это делала крайне часто. Каждый вечер она листала красивые картинки, что были подобны кадрам из какого-то красивого фильма про любовь. На этих снимках был единственный момент в жизни девушки, который она хотела вернуть. Любой ценой вернуть эти красивые и дорогие для её сердца секунды. Пролистывая фото, девушка пыталась сдерживать свои слёзы, но получалось у неё крайне неумело.
МЫ-Возможно
"Так продолжаться не может"- твёрдо сказала себе Алекс. Она понимала, что это конец. Её разум смог наконец адекватно оценить ситуацию, а истерика отошла на второй план. Больше мучать себя этими красивыми снимками и воспоминаниями она не может. Протерев глаза краем одеяла, Алекс нажимает пару кнопок на своём телефоне. Казалось пару букв меняется, картинки исчезают с дисплея, диалог становится просто белым экраном. Но для Алекс это было нечто большее. Она отрезала от себя эти приятные, но горькие воспоминания, дав себе вздохнуть спокойно. Вместе с фото, девушка решила заблокировать пользователя с ником "GorsiaDan02", чтобы уж точно приостановить эти издевательства над самой собой. Выключив телефон и поставив его на тумбу, Алекc отвернулась от тумбочки, обняв Тэвона со спины. Закрыв свои больные глаза, девушка громко выдохнула, пытаясь вновь заснуть...
- Мистер, здесь нельзя курить, выбросите пожалуйста сигарету, - сказала молодая женщина в форме уборщицы, увидев курящего испанца.
- Хорошо, сейчас, - ответил парень, выбросив окурок в форточку, что была рядом с ним.
После расставания с волосами Даниэль ещё долго стоял в уборной. Он смотрел на себя в зеркале, говоря про себя всякие гадости и унижения. Он ругал себя, злился на себя. Испанец винил во всех своих проблемах только себя самого, уже не обвиняя никого вокруг.
Когда же в уборную вошли и увидели лысого парня с клочками волос вокруг, Дан почти сразу выбежал оттуда, оставив весь мусор на кафеле в туалете. Ему было всё равно, кто и как будет убирать это, сейчас его мысли были совершенно в другом месте. Впервые за долгое время испанец курил. Он крайне не любил это дело. Запах и вкус от сигарет никогда ему не нравился, но чёрт возьми они успокаивали любую нервную систему за пару секунд. И сейчас Дан не видел другого выхода расслабиться. Когда женщина ушла, парень нагло взял ещё одну сигарету "Marlboro" и закурил, послав мысленно уборщицу. Покуривая очередную никотиновую палочку, Дан пролистывал свой снэпчат и Инстаграм, в попытке отвлечься от всего того, что произошло. В который раз парень открыл те самые фотографии, что он недавно отправил Алекс. Он так же, как и Алекс, любил смотреть эти снимки. Они были по-своему прекрасны и дороги для испанца, что давно не пополнял библиотеку своих любимых снимков. Смутило его в ту секунду лишь одно. Профиль Алекс был заблокирован. Испанец не мог ей ничего написать или отправить, и новости с аккаунта девушки он просматривать тоже не мог.
В ту секунду Даниэля охватила злость. Телефон полетел об рядом стоящую стену, после чего та же стена пострадала от кулака испанца...
- Анхель, прошу, открой дверь! - звала громко испанца я, стоя у двери кабинки в мужском туалете.
После ярмарки прошло два дня. Всё это время я упорно боролась со своими истериками. Уход Даниэля стал для меня новым триггером, от малейшего упоминания которого я сразу начинала плакать.
Остаток выходных я постаралась провести в оптимистичной положении духа, делать домашнее задание, смотрела смешные сериалы, гуляла с Тэвоном, в попытке отвлечься и успокоиться.
Когда же пришло время идти в школу я по-прежнему старалась не думать Горсиасе, несмотря на то, что каждый школьный коридор и класс напоминали о нём. Даже поганая кабинка в женском туалете, куда я никогда после тех самых дней не ходила, напоминала о нём и всё равно заставляла тосковать по испанской физиономии.
Проходя школьные коридоры, прогуливая очередной урок математики, я замечаю кучерявого парнишку, что задумчиво смотрел в окно. Анхель в последнее время попадался мне на глаза крайне редко, и пропустить подобный шанс поговорить о нас я не могла. Наверно, только в нём я видела утешения относительно второго испанца, только Анхель умел по-настоящему поднять настроение и поддержать.
Заметив меня, испанец сразу убегает прочь, стараясь улизнуть от меня, как он делал это ранее. В ту же секунду я бегу за ним, давая себе слово, что не отстану от него пока не поговорю. Игнорирование парня знатно бесило, отчего желание накричать на него и выяснить отношения в более грубой форме становились сильнее.
Преследуя Анхеля, я захожу в мужской туалет, не стесняясь. Мне было всё равно, главное, чтобы Лопес не улизнул.
В один момент испанец заходит в первую кабинку, закрыв за собой дверь на замок. Про себя я тихо матерюсь, понимая, что мне остаётся только звать парня, крича на весь туалет и коридор, надеясь, что испанец сам выйдет и поговорить со мной...
- Анхель, я не знаю, честно не знаю за что ты на меня обиделся, но я прошу прощения. - голос стал слабеть, но парень по-прежнему тихо сидел по ту сторону двери.
- А ты не думала, может это мне нужно просить прощения? - наконец вымолвил Анхель.
- Во-первых спасибо, что наконец-то заговорил. Во-вторых, объясни в чём дело, почему ты не разговариваешь со мной уже который день, - наконец спросила я, когда терпение кончалось.
- Если я тебе скажу, ты меня возненавидишь, - тихо ответил испанец слегка поникшими голосом.
- Бл*ть, Анхель говори уже. Мне всё равно, что ты скажешь, главное, чтобы наша с тобой война закончилась. - говорила я, по-прежнему надеясь на объяснения со стороны парня.
- Алекс, как же ты не понимаешь, я не достоин такого друга, как ты, - громко выкрикнул Лопес с раскаяньем.
Мне всё ещё не был понятен смысл нашего с Анхелес концерта. Лопес возвел невидимую стену между нами, которую сам же построил, чтобы быть подальше от меня. Но зачем он это сделал было не ясно.
- Не говори ерунды, Лопес, - поведение испанца продолжало бесить, - ты же знаешь, я всегда пойму тебя, - мой голос стал нежнее. - я всегда смогу поддержать тебя, несмотря ни на что. И я тебя скорее возненавижу за то, что ты меня игнорируешь, чем за что-то ещё. - я облокачиваюсь на дверь кабинки.
Образовалась тишина. Анхель замолчал в раздумьях, а я стояла в ожидании того, когда же испанец заговорит вновь. Было ясно, что Лопесу было тяжело, видно тайна, что он от меня скрывает будет не самой приятной новостью.
- Я поцеловал Даниэля, - сказал максимально тихо и спокойно парень, когда я уже потеряла надежду на продолжение дискуссии.
- Ты...что? - недоумевала я.
Моё сердце ушло в пятки. Меня охватила истерика, паника и печаль. Даже не знаю, как описать этот микс по-другому. Только от имени Горсиаса мне уже стало плохо, руки затряслись, а слёзы побежали по щекам.
Анхель не знал всего того, что произошло на ярмарке.
- После вечеринки я провожал его домой, мы так близко стояли к друг другу, я просто не сдержался... - оправдывался нервно Лопес, - Прости, прости меня, Алекс.
В ответ на слова испанца я продолжала плакать. Как же не хотелось вспоминать Даниэля, не хотелось вновь плакать и страдать, не хотелось жалеть, что я его прогнала.
- Алекс, - нежно позвал меня Анхель, - почему ты молчишь? - спросил он, но я продолжала плакать. - можешь обматерить меня, можешь сказать какой я урод, но пожалуйста не молчи. - молил испанец, но я не могла говорить с ним.
Через пару секунд замок кабины щёлкает, дверь открывается, пропуская парня. Анхель выглядел не лучше меня. В его глазах тоже были едва сверкающие слёзы, волосы растрёпаны, а лицо бледнее обычного.
Увидев меня, испанец сразу садиться ко мне корточки, нежно схватив меня за плечи.
- Алекс, прости меня пожалуйста, - сказал парень молящим и грустным голосом.
- Анхель, сейчас это уже не имеет значение, - сквозь слёзы я отвечаю испанцу.
В ответ он смотрит на меня ничего непонимающим взглядом, будто я снесла полнейший бред.
- Что? Что ты такое говоришь, я поцеловал твоего парня, почему это не имеет значения? - расспрашивал Лопес, продолжая держать меня за плечи и смотря прямо в глаза.
- Фух, - я выдыхаю, чтобы прийти немного в себя, - в субботу на ярмарке мы с ним случайно встретились. Я тогда была с Тэвоном, а Дан появился в самый неподходящий момент, напросившись на разговор со мной. - я сделала паузу, чтобы перевести дыхание. - О чём вы говорили? - спросил Анхель, внимательно слушая меня.
- Он спросил, счастлива ли я с Тэвоном и хочу ли я, чтобы он ушёл, - я нервно закусила нижнюю губу, - я сказала, "Да", - слёзы стали вновь течь.
В ответ на мои слова Лопес, громко выдыхая, облокотился на дверь кабинки, смотря в потолок, обдумывая что-то.
- Он сказал, что больше мешать нам не будет и мы его больше не увидим, - я протёрла красные глаза от слёз - он ушёл Анхель, навсегда...
Истерика накрыла меня с новой силой. Слезы текли сильными ручьями, и даже рукава моей кофты не могли остановить их поток.
В один момент меня за плечи обнимают крепкие мужские руки, прижимая к груди, в которой билось такое разбитое сердце, как и моё......