Глава 8
— Эй с тобой всё в порядке? — окликнул меня женский голос. Я поднимаю голову из своего самодельного домика из рук, жмурясь от яркого освещения в комнате.
— А, что? — оглядывалась я, напрочь забыв, где вообще нахожусь.
— Ты поняла, как решать данные уравнения? — спросила девушка, сидящая по правую руку от меня. Мне понадобилось пару минут, чтобы вспомнить кто я, где, и кто это сидит рядом.
Я и девочка по имени Кэрол сидели у меня в комнате, на улице уже вечерело, а мы все решали уравнения по алгебре. За прошедшую неделю у меня скопилось много пробелов и долгов. Домашнее задание я делала кое-как, на уроках ничего не понимала, и все тесты были результатом не выше "В-". Алгебра и другие технические предметы были отдельной темой. По всем тестам у меня были только оценки "С", а чаще всего "D". Данная ситуация меня не сильно волновала, в отличие от моей учительницы по математике, мисс Джефферсон. По её словам, она обещала отцу, что приложит все усилия для того, чтобы у меня были хорошие оценки.
Первые пару дней мисс Джефферсон оставляла меня после уроков, но, вместо того, чтобы повторить пройденный материал ещё раз, математичка расспрашивала меня по поводу моего отца. Меня это сразу смутило. Казалось, что она составляет подробную анкету Ричарда. Любимый фильм, музыка, какого цвета зубная щётка. Было видно на лицо, что математичка давно без ума от моего отца. Сама она была женщиной невысокого роста, полноватой комплекции, с волосами мышиного цвета и большими круглыми очками, которые лежали всегда на кончике её толстого носа.
Конечно, мне было бы приятно, если бы Ричард нашёл себе достойную половинку, но мисс Джефферсон, мягко говоря, ему не подходит. Её нездоровый интерес к моему отцу на второй день дополнительных занятий начал бесить меня.
"Как она не понимает. Что если она будет знать какая его любимая марка хлопьев, всё равно он даже не посмотрит в её сторону".
Даже если сравнивать мисс Джефферсон с моей мамой, то разница между ними будет колоссальна. У моей мамы были густые тёмные волосы, по-королевски бледная кожа, длинные худые конечности и аккуратные черты лица. У неё никогда не было проблемы найти для себя мужчину, но она просто не хотела. По своей природе она была карьеристкой, и по её словам, если бы она не встретила отца когда-то, то скорее всего у неё никогда бы не было детей.
На третье дополнительное занятие по математике я решила закрыть кружок "Анонимные фанатики Ричарда Флитчера".
— Мисс Джефферсон, я понимаю, обсуждать вкусы моего отца - увлекательное дело. И я понимаю, что он вам симпатичен. Но мне нужно вас предупредить. — я положила локти на стол, посмотрев на женщину.
— Я вся во внимании, — учительница приняла похожее положение, потирая свои маленькие и пухленькие кулачки.
— Мой папа-гей. И мне кажется, он не оценит вашу эрудированность в плане его предпочтений, — выдала я, пытаясь казаться серьёзной, хотя очень хотелось засмеяться.
После услышанной новости мисс Джефферсон потеряла всякий интерес к моему отцу и, следовательно, ко мне, назначив мне в "репетиторы" Каролину из 10 класса, с которой до этого мы вообще не общались. Кэрол была вполне милой девочкой, но в тот период я не грезила особым желанием с кем-либо общаться, и наши с ней коммуникации заканчивались на решении алгебраических функций.
— Ты всегда такая кислая, или только когда дело касается математики? — не унималась Кэрол.
Её вопрос прошёл мимо моих ушей. Я смотрела в одну точку, думая о своём. Каролина до последнего пыталась меня научить математике, в отличие от Тэвона, который почти сразу забил и просто делал всё домашнее задание за меня.
Коллинс пыталась всеми способами объяснить мне решение, но спустя 2 часа моего безразличия и её мучений, пошла по протоптанной дорожке корейца.
— Ладно, мне это надоело, ты вообще не въезжаешь, и походу дела, не хочешь даже попробовать понять элементарное. Так что, это не мои проблемы, заставлять я тебя не собираюсь, вот решение, перепишешь сама, а я пошла домой, — девушка резко встала из-за стола и собрала свои вещи, делая это с некой злостью внутри себя. Мне же было всё равно, главное, чтобы домашнее задание было готово.
Всю эту неделю, что я на наркотиках, я почти не навещала Тэвона. Посещать его можно было только до 4, а из-за этой мымры математички, приходила я домой только к 8. Дома я тихо плелась в свою комнату, делала на "отвали" уроки, потом тут же клала марку себе под язык и с закрытыми глазами плюхалась на постель, в ожидании своей встречи с матерью.
Видения под действием кислоты были немного другими. Они были чётче, ярче и звонче. Голос матери был громче, прикосновения отчётливее. Это меня несказанно радовало, ведь эта иллюзия так была близка к реальности. Оттого каждый раз, когда я приходила к Даниэлю за дурью, меня сопровождал всё больший и больший энтузиазм.
Мы неплохо кстати проводили время вместе. Стараясь забыть неудачные попытки поцеловаться, мы смотрели фильмы Марвел, чаще всего прерываясь на середине. Нам скорее просто нужен был фон для наших многочисленных бесед. Попивая едкую сладкую газировку, мы обсуждали политику, социум, наши родные страны. Заходила речь о наших семьях. Стало ясно почему Дану так откликнулось моё признание относительно матери. Его мама тоже умерла…
Я не стала уточнять при каких обстоятельствах это произошло, я просто ценила то, что молодой человек поделился со мной этим. Как и я когда-то.
Было сложно дать характеристику нашим отношениям. Это была не дружба, ведь в глубине души нас влекло к друг другу, но мы не могли позволить себе этого. Слишком много “но”. Тэвон, дурь, мы бы сильно усложнили себе существование, каким-то более близким контактом. Так, по крайней мере, считала я, ведь мы не разу обсуждали подобное с Горсиасом.
Со временем, я заметила, что наши свидания с мамой стали абсолютно одинаковые. Наверно, раза с 4 я поняла, что мама говорит каждый раз всё те же слова, совершает всё те же движения, с одинаковой скоростью и интервалом. Но это была моя мама, и я могла простить ей такое, главное, что сейчас она рядом…
Субботнее утро началось с уже привычной мне пробежки. С каждым днём я проводила всё больше и больше времени в ванной по утрам, приводя себя в порядок. Синяки стали чернее, отчего я стала пользоваться патчами, которые на самом деле вообще не помогали. Давно заброшенный консилер уже начал потихоньку заканчиваться, потому что с каждым разом я выдавливала всё больше и больше бежевой жидкости себе на лицо. С появлением больших чёрных кругов у меня под глазами, моё лицо сильно похудело. Мои, не без того, острые скулы, стали ещё более рельефными, а щёки впали. Цвет лица оставлял желать лучшего, я была мертвенно-бледной, без какого-либо намёка на здоровый румянец.
Мой внешний вид не сильно смущал меня, я как-то не заморачивалась по этому поводу, просто ссылаясь на недосып.
— Что сегодня планируешь делать? — вдруг спрашивает отец.
— Пока не знаю, — честно ответила я. Марки у меня, к сожалению, кончились, а идти домой к Даниэлю вообще в тот день не хотелось.
— Я хотел предложить тебе сегодня устроить небольшой киносеанс, можем посмотреть какой-нибудь фильм в компании пончиков. — Ричард продолжал бежать.
— Пончиков? Ты же не ешь пончики, — сразу вспомнились лекции отца по поводу правильного питания.
— Ну и что, я думаю сегодня можно, — продолжал отец.
— А что сегодня за день, что можно позволить себе такие вольности в плане питания, — с улыбкой на лице поинтересовалась я.
— Алекс, в последнее время мы немного отдалились друг от друга, за всю эту неделю мы почти не разговаривали, я бы хотел хотя бы немного, но наверстать упущенное. — Ричард остановился.
— Без проблем, — ответила я, продолжая свой путь…
— Так аккуратнее, опускай пончик, аккуратно, — спокойно говорил Ричард. Я пыталась не нервничать, хотя обстановка была напряжённая. Прямо под моей рукой бурлило кипящее масло, и от любого неправильного движения, масленый ожог был мне гарантирован.
"Зачем, я вообще вызвалась помочь отцу с этими дурацкими пончиками"
Моя рука уже наверно целую минуту находилась над кастрюлей с бурлящим маслом, держа двумя пальцами сырой пончик. С громким выдохом я кидаю заготовку в кастрюлю, отойдя от неё метра на два, сжав руки в кулачки.
— Всё, а ты боялась, — Ричард подошёл к плите, осматривая плавающий в кипящем масле пончик.
— Давай ты лучше… — я хотела отстраниться от этого дела, и мне вовремя позвонили. Я беру телефон в руки и выхожу в гостиную.
— Алло, — говорю я, предварительно не посмотрев на номер, который мне звонил.
— Алло, Алекс? — сказал знакомый мужской голос.
— Тэвон? Это ты? — предположила я.
— Да. Что уже не узнаёшь? — грустно усмехнулся парень.
— Нет, что ты, просто давно твой голос не слышала, — я пыталась оправдаться перед другом, — Как ты?
— Уже намного лучше, голова почти не болит, да и нога тоже и… Да что я тут перед тобой распинаюсь, приезжай сама завтра, увидишь всё своими глазами, — говорил быстро парень.
— Обязательно Тэвон, — я улыбнулась, оптимизм этого азиата поднял мне настроение.
— Ну вот и отлично. Ладно, я побежал, а то у меня время заканчивается. Жду завтра в 12 в больнице и не минутой позже. Пока. — и парень сбросил трубку.
Я не совру если скажу, что почти не вспоминала о Тэвоне. Даниэль, наркотики, потом ещё эта дура математичка. А может я просто оправдываю себя. Наверно, это ещё один показатель того, что я плохой друг, если даже приехать не могу в больницу к близкому человеку, несмотря на то, что винила себя в его избиении…
— Какой фильм смотреть будем? — спросил отец, укладывая блюдо с пончиками на стол перед телевизором.
— Мне без разницы, — сказала я, пристраивая свою пятую точку на мягкую подушку дивана.
— Можем посмотреть "Джуманджи"? — листая настройки в телевизоре, предложил отец.
— Давай, — ответила я.
Когда прозвучали первые ноты заставки всем известной кинокомпании, Ричард взял блюдо с пончиками и поднёс его ко мне.
— Будешь? — предложил отец.
— Нет, я не хочу, — я сразу отклонила предложение, не подумав. Наверно, за всю прошедшую неделю, я вообще потеряла какую-либо нужду в пище. С каждым днём я ела всё меньше и меньше. Сначала были только фрукты, потом соки, а затем вообще вода. Только изредка я могла выпить бутылку фанты у Даниэля, и то в последнее время я этого не делала. Мне просто не хотелось есть, смотря на еду в столовой, я ничего почти не чувствовала, ни аппетита, ни отвращения, ничего. И на самом деле меня это даже не смущало. Мне казалось, что моё новое "питание" идёт мне только на руку, давая возможность избавиться от ненавистных лишних килограммов. Я никогда не была особо худой, но и особо толстой тоже. Я всегда болталась где-то посередине. У меня, как и у всех, были загоны по этому поводу, но я быстро избавилась от них, просто скрывая своё тело за мешковатой одеждой. Я просто прятала туловище под объёмными футболками, причём делала это даже дома, заменив пижамным топик, большой старой футболкой.
— Ну съешь хотя бы один, что мы зря с тобой старались? — настаивал отец.
Я решила не капризничать и взяла пончик. Запах был просто божественным, что впервые за эту неделю спровоцировало у меня активное слюновыделение. Не сдержавшись, я откусываю кусочек. Тесто было настолько сладким и мягким, что через пару секунд у меня на руках остались только следы от сахарной пудры.
Пончики стремительно заканчивались, Ричард не уступал мне, и без остановки лопал лакомство. Обстановка была по-настоящему домашняя, мы с отцом смеялись, я всё время просмотра сидела, положив голову ему на плечо, а он обнял меня за плечи. Наверно, в ту минуту я почувствовала себя под реальной защитой, что никто не смеет коснуться меня. Как бы я раньше не говорила, что я привыкла всю жизнь жить без отца, что мне вполне хватает матери, всё равно в глубине души мечтала об папе, который всегда меня защитит и придёт на помощь в трудную минуту.
Когда блюдо опустело, а на телевизоре показались финальные титры, Ричард предложил продолжить нашу маленькую трапезу, включив вторую часть фильма и достав пачку сладкого попкорна, что покоилась у отца для такого случая.
Наверно, почти до конца вечера мы сидели и смотрели фильмы в компании вредной еды. Я чувствовала, как мой живот до отвала наполняется вредной пищей. Мне казалось, что за тот день я поглотила около 100000 калорий, но зато 100000 калорий радости и счастья. Когда последний фильм подошёл к концу, я проводила Ричарда спать, а сама поплелась к себе на второй этаж.
У себя я включила тихо музыку и легла на постель. Может быть я зря порчу свою жизнь наркотиками, и она на самом деле не такая плохая. У меня есть прекрасный отец, лучший друг. Ведь если я захочу, я смогу прекратить всё это. Смогу разорвать эту сделку с Даниэлем, слезть с наркотиков, и жить, радуясь своей жизни.
Резкая боль в животе, прервала поток моих мыслей. Жуткая колика сковала всю мою брюшную полость. Мой живот как будто резали очень тупым ножом, отчего боль была невыносимой. Я подрываюсь с постели и несусь в туалет. Тошнота подступает к горлу. Дойдя до фаянсового друга, я очищаю свой желудок через рот. Наверно, из-за наркотиков желудок перестал работать и переваривать что-либо, поэтому освобождается таким путём.
Из меня вышла почти вся сегодняшняя еда. Я сидела около унитаза 30 минут, очищая свой организм. Я просто не могла остановить это, мой желудок просто отказывался переваривать что-либо.
Когда это всё закончилось, я наверно раз 5, а то и больше, полоскала рот и чистила зубы. Вкус рвоты не хотел уходить из моей ротовой полости. Через некоторое время мне все надоело, и я просто падаю на холодный пол в ванной, скручиваясь в калачик. Голова от всего происходящего трещала, живот издавал странные звуки, а мозг захватила паника. Наверно, в тот момент мне казалось, что вот-вот и я умру.
Через час, паническая атака отступила, и я смогла встать. Медленно передвигая ватными, как мне казалось, ногами, я направлялась к себе в комнату. У себя я решила наконец-то посмотреть на себя полностью в зеркало. Лицо узкое, с впалыми щеками, сама кожа почти серая. Подняв край футболки, я устремляю свой взгляд на впалый живот, который болел от каждого малейшего движения. Сняв футболку, мне открывается вид на рёбра, что сильно выпирают из-под тонкой кожи. Сняв шорты, моё внимание теперь привлекает сильно выпирающие тазовые кости. Ягодиц как таковых нет, лишь небольшие округлости, на том месте, где когда-то была ненавистная мне задница. Передо мной в зеркале стоял не человек, передо мной стоял живой мертвец, что еле передвигался на своих дряблых конечностях.
Ради интереса, я достаю из-под шкафа пыльные весы, которыми давно никто не пользовался. Я встаю на подставку, цифры начинают быстро бегать на маленьком экранчике выдавая конечную цифру. 49 килограмм. Я редко взвешивалась и мерила свой рост, но по примерным подсчётам, я понимала, что сильно отстаю от нормы веса.
Я вновь сажусь на постель, спрятав своё лицо под ладонями. "Во что я превратилась?".
Поток моих мыслей прерывает вибрация моего телефона. Очередная напоминалка в забытой мной социальной сети Вконтакте высветилась на экране моего смартфона.
"Мария Синицына отмечает свой день рождения, не забудьте её поздравить или оставить подарок."
На секунду я замерла. Осознание того, что я сейчас увидела пришло через пару секунд.
Моя мама отмечала сегодня день рождения…
Увиденное окончательно выбило меня из колеи. Опустившись на колени едва не разбив их, я погрузилась в очередные рыдания. Истерика настигла меня быстро и успокоиться на этот раз было намного сложнее.
"Как я могла забыть об этом! Какая я ужасная дочь, Господи, я ужасна, ужасна, ужасна."
Моё сердце сковала ненависть к самой себе. Я ужасно себя ненавидела, ругала за всё то, что я сделала в своей жизни. Из-за меня умерла мама, Тэвона избили, и теперь сижу на ЛСД, даже не задумываясь над тем, чтобы бросить. Я ничтожна…
Звонок в дверь…
Я упорно нажимала на дверной звонок дома, который стал для меня по-своему родным. Я надеялась, что Даниэль в столь поздний час будет у себя дома. Меня даже не смущал тот факт, что отец парня может быть также у себя, и вряд ли будет рад моему внезапному появлению. Мне было абсолютно всё равно. Мне нужны были марки. Я едва держалась, чтобы окончательно не потерять свой рассудок. Казалось, что если я сейчас не приму, то вряд ли смогу выдержать большое количество говна, что я мысленно вылила на себя. Мне нужно абстрагироваться, уйти туда, где хотя бы есть иллюзия того, что меня любят. Туда, где есть мама…
–Открой же, чёрт возьми,–я не останавливалась. Нажимала, нажимала и нажимала, надеюсь, что вот-вот услышу шаги.
С 20 попытки дверь всё-таки открывается. Парень предстаёт передо мной в моей любимой ипостаси, с голым торсом и в спортивных свободных штанах.
–Алекс, ты что тут делаешь, ты видела время вообще?!–конечно испанец недоуменно на меня смотрел, потирая свои сонные глаза.
–Мне нужны марки, срочно,–сразу сказала я, перейдя к делу. Не хотелось тратить время на любезности.
–Тихо, не кричи о таком на улице,–мужские руки сразу уводят меня внутрь дома. Внутрь была почти полная темнота, лишь маленькая напольная лампа в прихожей освещала небольшой участок.
–Мне нужны марки,–повторяла я, как заевшая пластинка.
–Ты не могла бы подождать до завтра,–возмущался Даниэль, уже слегка взбодрившись.
–Нет, они мне нужны срочно, я не могу ждать,–я продолжала громко говорить, не думая, что в этом доме может ещё кто-то спать.
–Блять,–тихо ругнулся парень, потирая свой лоб,–Эл, у меня их нет.
–Что?!–вновь паника, которую я едва подавила.
"Блять, блять, блять."
На моём лбу появилась испарина. Всё вокруг меня словно потеряло всякий смысл, а тело начала схватывать лёгкая судорога.
–Сегодня днём я всё продал, поставщик будет только завтра,–не заметив сразу моё участившееся дыхание, с тенью сожаления говорил парень.
Но я не вслушивалась в то, что он говорил. Воздух в лёгких стал тяжелее, отчего дышать становилось всё труднее. Параллельно с этим слёзы на глазах наворачиваются вновь. Я уже не в состоянии что-либо говорить. Все силы у меня уходили на то, чтобы просто устоять на ногах.
–Что с тобой?–паника появилась в мужских глазах. Его руки в миг оказались на моих плечах, слегка потряхивая моё слабое тело.
–Даниэль, мне очень нужны марки, мне плохо, очень плохо,–я продолжала плакать, проговаривая эти слова невнятным шепотом.
–Эл, смотри на меня, слышишь, смотри на меня и дыши, всё хорошо, я с тобой, вдох выдох, вдох,выдох,–спокойно говорил молодой человек. От его слов я потихоньку успокаивалась, но слёзы продолжали литься из моих глаз. Дыхание пришло в норму, груз с лёгких ушёл, от чего контроль над телом возвращался.
–Хочешь пойдём в мою комнату, и ты мне всё расскажешь,–сухая рука погладила меня по щеке, после чего обняв меня за плечи повела в сторону лестницы….
В комнате Даниэля горел один ночник, что едва освещал мужскую обитель. Внутри было довольно чисто и аккуратно, большая кровать, компьютерный стол, игровая приставка, шкаф с модной одеждой.
Я уселась на мягкий оранжевый ковёр, ожидая Даниэля. По его словам он ушёл на кухню, вызвавшись приготовить мне зелёный чай, который должен привести меня в чувства. Пока я разглядывала комнату школьника, тот уже стоял у двери с большой чашкой из которой шли струйки пара.
–Держи, обычно, этот чай быстро успокаивает, лучше всякой дури,–Даниэль подсаживается ко мне, вручая горячий предмет посуды.
–У тебя такое впервые?–сразу спросил испанец, не дав мне возможности сделать даже маленький глоток напитка.
В ответ я лишь скромно киваю. Не помню, чтобы у меня было вообще подобное состояние паники и истерии, я всегда была вполне стабильным, как мне казалось, человеком.
–Всё было нормально, я со своим отцом наелась пончиков, мы смотрели фильмы,–наконец сделав глоток слегка горького чая, начала я,–а потом меня вырвало, и вся еда вышла из меня,–в красках рассказывала я,–в ванной я думала, что умру.. Я серьёзно так думала.. А потом.. Мне пришло напоминание о дне рождении моей мамы,–вновь стало трудно дышать. Вновь рыдания и всхлипы.
"Господи, когда же это закончиться?!"
–Я очень по ней скучаю, Даниэль, очень сильно, она из-за меня умерла, если бы я тогда не сказала ей..–начала слезливую тираду я, отчего мои руки начали трястись, вместе с чашкой чая.
–Тише, тише,–Даниэль взял кружку из моих рук, поставив ту на на пол,–ты не виновата Эл, это несчастный случай, ты не могла предугадать.
–Мне так плохо и так больно, Дан, так плохо,–но я продолжала. В один момент моё ослабевшее тело оказывается в мужских объятиях.
–Я понимаю твою боль, Алекс, и разделяю её,–руки испанца прижали меня к его накаченному и тёплому телу. Словно кокон, Горсиас приятно обволакивал своим жаром, отчего отделяться от него вообще не хотелось.
В тот момент я отчётливо почувствовала, как за короткий период привязалась к этому человеку. Я доверилась ему с головой, и казалось, что боль он мне причинит в самую последнюю очередь. В его глазах я видела несказанную любовь и нежность, ласку и обожание в свою сторону. И самое главное, он доверял мне не меньше, чем я ему.
–Дан, помоги мне забыть эту боль,–моя голова оказывается на мужском плече, рассматривая красивое лицо молодого человека. Никогда бы не подумала, что у Дана может быть такое большое сердце. Он понимает и принимает мой историческую натуру, не отвергает её. Утешает меня, поддерживает. Это, дорогого стоит.
–Как ты хочешь, чтобы я тебе помог?– спокойно без всяких нареканий отвечает Горсиас, не обрывая наш зрительный контакт.
Без лишних слов, я целую Даниэля. Сама, по своему собственному желанию. Увидев такую картину неделю назад, с ума сошла бы. Хотя, может я уже это сделала. Но сейчас об этом думать не хочется.
Парень почти сразу мне отвечает. Такое ощущение, что он только этого и ждал. Он почти сразу перешёл в наступление, словно инициатива изначально шла именно от него. Но мне это даже нравилось.
–Ты действительно этого хочешь?–на секунду пауза.
–А ты разве этого не хочешь?–отвечаю вопросом на вопрос.
–Я очень этого хочу, Алекс, невероятно,–я опускаю свои глаза вниз, заметив внушительный стояк в спортивных трениках испанца,–ты уже наверно догадалась давно, что ты мне…
–Прошу тебя, давай не сейчас, нам лучше остановится на том, что мы хотим друг друга и всё,–я в наглую заткнула рот парня рукой.
–Как скажешь, оставим это на потом,–и с этими словами наш страстный поцелуй продолжился. Наши губы упорно не хотели отрываться друг от друга. Наши тела всё это время безумно желали друг друга, в то время как мозг противился этому физическому порыву.
–Нам лучше переместиться на кровать,–меня берут за ягодицы, после чего аккуратно укладывают на мягкий матрас. Вновь безумный бой губ и языков, в дуэте с руками, что трогали почти каждое место моего тела. Бёдра, грудь, спина и живот. Каждое прикосновение отдавалось массой мурашек, что были похожи на разряды тока.
На смену рукам приходят поцелуи по всему телу. Короткая футболка отбрасывается в сторону, оголив мою грудь, соски на которой моментально затвердевают. Лёгкие и нежные вздохи срываются с моих губ, в то время как губы Даниэля не отрываются от моей грудной клетки. Затем аккуратная влажная дорожка оказалась на моём животе, приводя молодого человека к самому чувствительному месту. Его пальцы ловко снимают с меня джинсовые шорты, а вместе с ними и бельё. Уже к тому моменту между ног было очень горячо и мокро, а низ живота приятно потягивало.
И вот поцелуи дошли туда, где ощущались особенно ярко. Каждое прикосновение, да даже тёплое дыхание парня отдавалось безумным разрядом электрического тока, отчего всё моё тело становилось всё горячее и горячее. К мокрому языку присоединились пальцы, и это приближало неизбежное всё ближе и ближе.
Я безумно стонала, всё громче и громче, пока под конец мой голос почти не сорвался.
В лёгком шоке я закрываю свой рот, смотря безумными глазами на Даниэля.
–Понравилось,–молодой человек приближается ко мне, целуя в нос.
–Я наверное, очень громко стонала, да?– на место страсти пришло смущение. В доме, скорее всего, не только мы одни.
–Не волнуйся, мой отец на снотворном, спит как убитый до самого утра, его даже атомная война не разбудит,–испанец тихо смеётся, не отрывая глаз от моего смущённого лица.
–Мне так, даже больше нравится, когда ты громко стонешь. Это даёт уверенность в том, что тебе всё нравится,–сухие руки на моих щеках мягко поглаживают кожу.
–Я думаю, нам стоит закончить,–неловкий момент обрывается, Даниэль приподнимается, собравшись вот-вот встать с кровати.
–Стой,–я приподнимаюсь.
"Он готов покончить со всем этим так рано?"
–Что?–испанец почти сразу замер. Что-то внутри подсказывало, что он только и ждал,что я его остановлю.
–Может, продолжим?–как же сложно было выговаривать эти слова. Признаться напрямую парню, что я хочу его, что-то на грани фантастики для меня.
–Ты правда хочешь этого?–как же Горсиас видимо любит брать моё лицо в свои руки. То и дело прикасается к нему, мягко беря меня за подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза.
–Я же уже говорила,–но я сконфуженно смотрела вниз.
–Прости, не могу себе отказать в слабости, чтобы услышать от тебя подобные слова вновь,–сев напротив меня на кровать, Даниэль опускает свои руки ниже, добираясь вновь до моей самой чувствительной точки,–скажи это, всего один раз, и я сделаю то, что ты так хочешь.. Я исполню твоё желание, Алекс, ты только попроси,—его пальцы всё глубже, голос ниже, а мои стоны вновь набирают децибелы.
Моё тело за секунды ослабевает, отчего я обнимаю Дана за плечи, продолжая издавать отчётливые стоны.
–Дан, я не могу…–едва срывалось с моих губ, ведь говорить становилось всё сложнее.
–Давай, Алекс, ну же…–но молодой человек не хотел идти мне на уступки.
–Дан, вставь его в меня,–моё лицо вмиг покрывается румянцем, а мужские пальцы выходят из меня.
–Как пожелаешь, милая,–не успела я опомниться после столь милых слов, как тут оказывается в горизонтальном положении. Даниэль нависает надо мной, копошась в карманах своих спортивных брюк. Фольгированная упаковка неприятно шуршит в мужских руках, в то время как я смело стягиваю треники с бёдер испанца.
Церемониться более не имело смысла. Почти сразу Дан заходит в меня, подняв мои руки за запястья.
На этот раз всё ощущалось иначе. Испанец больше не был таким аккуратным как в первый раз, но слишком резкие движения и быстрый темп себе не позволял. Он отступил от банального закрытия сексуальной потребности, идя в сторону эмоциональной близости. Не только наши тела были соединены с друг другом, но и сердца, что бились в один такт. Мы разделяли боль и страх, что испытывали раньше. Радость и страсть, что испытывали прямо в тот момент.
Позы были различными, тогда я почти не чувствовала той боли, что была по началу, только яркое наслаждение, отчего казалось, что в глазах вот-вот станет мутно. Я была готова экспериментировать, но неизменным оставалось одно, мы смотрели чётко друг другу в глаза, что даже былое смущение почти отступило.
Это была последняя наша совместная ночь. Как только мы оба дошли до логического завершения, моё тело почти не слушалось, отчего я невольно задремала. Но к 5 утра внезапно возникшая мысль о том, что отец утром начнёт искать меня, внезапно заставила меня проснуться. Тихо, чтобы не разбудить Даниэля, я оделась и мимолётно, как могла, вышла из дома. Было странно бежать по пустым улицам в пять часов утра, но к 7 я должна была быть в своей постели.
Испанцу я оставила сообщение, что я дома, дабы тот не волновался. Но более ничего добавить к этому сообщению я не могла. Ощущение, что я совершила очередную ошибку не давала мне покоя, отчего мне следовало побыть хотя бы какое-то время в одиночестве…
Стук в дверь.
— Можно войти? — спросила я, заглядывая в больничную палату.
— Ты пришла! — парень подрывается с постели и крепко меня обнимает.
— Как я могла не прийти? — сказала я, шатаясь из стороны в сторону в объятьях Тэвона.
Кореец значительно похорошел за эту неделю. Его лицо излучало энергию и позитив, что нельзя было сказать обо мне. После вчерашнего я по-прежнему не могла заснуть. Я думала о том, как мне бросить мои "встречи" с матерью, потому что продолжать всю эту тираду с наркотиками, мне больше не хотелось. Но была другая проблема. У меня появилась зависимость. Вчерашняя ломка не могла не оставить свой след. Теперь я не думала о том, как бы встретить поскорее маму, а о том, как я кладу ЛСД себе под язык и погружаюсь в, как мне казалось, другой мир. Наверно, я теперь не видела своей жизни без этих чёртовых марок. А встречи с мамой были приятным бонусом. Или нет. Или всё это ради мамы, и я просто не могу её отпустить. Данные мысли занимали у меня почти остаток утра.
— Выглядишь отлично, — я решила сделать комплимент.
— А то, я уже не могу сидеть здесь. Мне ничего нельзя кроме еды, сна и туалета. Ни книжку почитать, ни в телефоне посидеть, ничего нельзя. Ты бы знала, как я хочу домой. — парень посмотрел в окно.
— Понимаю, ещё неизвестно когда тебя выпишут? — я села справа от Тэвона.
— Врач говорит, что не больше недели. Я оказался крепким орешком, — парень подмигнул. — Как у тебя дела? Как школа?
— В школе всё так себе, — я решила проигнорировать первый вопрос. — я узнала, что наша математичка влюблена в моего отца.
— Чего? — кореец чуть не подавился со смеху, — мисс Джефферсон?
— Да, она мне устраивала дополнительные занятия, чтобы узнать, каким одеколоном пользуется мой отец, — я сама начинала невольно смеяться.
— Пипец, а что ты сказала отцу? — Тэвон продолжал смеяться.
— Ничего, я сказала нашей математичке, что он гей, — я саркастично подняла брови.
— Хех, ну ты даёшь, — парень отпил воды из кружки, что лежала на прикроватной тумбе, — Алекс, ты выглядишь какой-то уставшей, с тобой всё в порядке?
— Да со мной всё хорошо, просто не выспалась, — я смущённо отвела взгляд, стараясь натянуть на своё лицо улыбку.
— И как давно ты не высыпаешься? — продолжал кореец.
— Ну, где-то неделю, — я продолжала смотреть в пол.
— Понятно, хочешь здесь вздремнуть? — предложил Тэвон.
— Здесь? — я сначала не поняла.
— Ну да, здесь, обещаю на тебя не пялиться. — парень подвинулся и уступил место мне на больничной койке — я просто не могу смотреть на твои сонный взгляд, ты засыпаешь у меня на глазах.
Кореец как в воду глядел. Для меня составило огромных усилий добраться до больницы, стараясь не заснуть по дороге. Но мотивация увидеть друга была сильнее.
— Ладно, уговорил, — я встаю со стула и направляюсь к койке. Сняв кроссовки и джинсовку, я залезаю в постель, укрывшись слегка жёстким больничным одеялом.
— Останься, — сказала я Тэвону, когда он уже собирался встать с постели. Парень улыбнулся уголками своих тонких губ, и вернулся на своё место, рядом со мной. Я положила голову ему на плечо, обхватывая его руку своими ладонями, прикрывая глаза.
— Тэвон, я так устала, — сказала я уже сонным голосом.
— От чего? — тихо спросил парень.
— От всего, — ещё тише сказала я. — Хорошо, что у меня есть ты, мой лучший друг, который мне как брат. — последнее что вымолвила я прежде, чем уснуть...
Когда девушка тихо засопела, парень повернул голову в её сторону, рассматривая её черты. Её лицо не излучало больше той яркой энергии, что была раньше, но почему-то Тэвону всё равно было приятно смотреть на эту милую физиономию.
— Но люблю я тебя не как брат, — сказал парень, и поцеловал девушку легонько в лоб…