•20• БОЛЬ НА ДВОИХ
Кислов вошёл в комнату, и взгляд упал на друга, смотрящего в пустоту, окружённого тишиной ночи. Он молча прошёл и достал пепельницу, затем присел рядом, вопросительно кивнув. В ответ Гена медленно моргнул в безмолвном утвердительном жесте.
Друзья сидели в молчании, медленно выдыхая дым. Оба понимали, что им это нужно сейчас: что-то, что затуманит их рассудок, что-то, что позволит забыть о произошедшем, что-то, что разрушит изнутри.
Каждый смотрел на тлеющий огонёк, будто это был единственный источник света в темноте, несмотря на то, что комнату освещал уличный фонарь. Хотелось хотя бы попытаться забыть о том, что случилось, и о том, что могло случиться.
Первым молчание нарушил Гена:
— Я... — он протяжно выдохнул. — Столько историй слышал о передозах, видел, да и сам раз чуть не... — брюнет осёкся и повёл подбородком вбок. — Но сегодня... как же я обосрался, ты бы только знал...
— Знаю, —с горечью кивнул Киса. — Я, когда увидел её, там, на диване, такую...такую... да блять! Мне хотелось тогда убить всех вокруг, но... — он запустил пальцы в волосы, беспорядочно взлохмачивая их. — Прежде всего, себя. И я понимаю, сука, что она не ребёнок, вся херня, но...
— Брат-брат, всё нормально. Лизок реально не ребёнок, и ты не можешь её опекать каждую минуту, понимаешь, да? И то, что было — она же не сама наркоту с текилой смешала. Этого урода мы бы даже не заметили, чё он там подсыпал, чё он хотел вообще.
— Если бы мы не успели...— Кислов швырнул в стену подушку. — Сука-а-а!
— Э-э, разбудишь, не шуми. Затянись, — Гена вскинул руку, призывающе шевеля пальцами. Тот последовал совету, взирая на дымовые кольца, вздымающиеся вверх, так, будто они давали ненадёжное, но хоть какое-то прикрытие от боли. — Это пиздец, да. Мы столько лет дружим, столько связывает... Какой херни только не было, но... сука, я никогда подумать не мог, что буду искать у Лизы пульс и...
— Бояться, что не найдёшь, — выпуская дым, закончил Киса.
— Да, — скорее с горечью выдохнул, чем сказал, брюнет.
В комнате вновь повисло молчание на несколько секунд, позволяя собеседникам разобраться в потоке своих мыслей и чувств.
— Лиза, когда без сознания была...— Киса хрипло рыкнул, широко раздувая ноздри. — Я знал, что люблю её, но...только тогда понял, насколько. И, бля, это тоже как-то херово, что ли... не знаю, как объяснить... Типа, что я именно в этот момент осознал, понимаешь, да?
— Не, Кисуль, это норма. Типа «Начинаем по-настоящему ценить, когда теряем», все дела, — скребя подбородок, произнёс Зуев. — Я всегда очень, ну ОЧЕНЬ, любил Лизу. Как сестру. Которой у меня никогда не было. Не знаю, как Мел живёт с этим, но это что-то нереальное. И, прикинь, я в этот момент будто прозрел, не знаю. Когда понял, что это может быть передоз, я так охерел, Кис...Правда. Я в моменте, будто в пропасть упал.
— Я знаю, брат, — они прислонились лбами друг к другу, разделяя боль. — Я когда-то тоже любил её как сестру. А сейчас... блять, это что-то в сотни раз сильнее, понимаешь? — он вдохнул дым полными лёгкими и продолжил: — Лиза делает меня лучше. Меня, мою жизнь... Пиздец, я никогда не думал, что мне захочется вот... ради кого-то становиться лучше. Да вообще, блять, хоть что-то делать! И, когда мы ехали, вот сейчас, домой, я смотрел, как она спит, и... — Киса с силой сжал зубы, отчего на лице заходили скулы.
— Понял, что мог сегодня потерять всё? — в глазах были видны понимание и печаль. — Я тоже об это думал... по дороге... Пришло полное понимание. Будто бы в моменте, там, до конца всё равно не осознавал этого, — помолчав, Гена нащупал в кармане телефон: — Надо, наверное, пацанам сказать, что к чему,
— Не надо, — остановил его друг, заставляя опустить телефон на диван. — Они сейчас шуму наведут, пусть поспит. Я Мелу смс кинул, что всё ок, и она с нами.
— Да, ты прав. Испугаются, будут на пару морали читать.
— Ага, Хэнк в сотый раз расскажет, что наркотики — это не игрушка, и вообще нужно внимательно смотреть, что пьёшь, — пародируя Хенкина, произнёс Кислов.
— А Мел скажет, что это мы не уследили, — подхватил брюнет, — и пора бы всем стать серьёзнее.
— Но сойдёмся мы на одном: мажорчик уже всех заебал.
— Единственное радует.
Парни ударили по рукам и, чуть помолчав, старший добавил:
— Хорошо, что Мела там не было.
— Почему?
— Помнишь, Хэнк рассказывал про ту девчонку с передозом? Ты говорил на прошлой неделе.
— Ну-ну, — закивал Киса, желая скорее понять, к чему он клонит.
— Я... видел её. Случайно проходил мимо в тот день. Вадика «Музыканта» знаешь?
— Нет, чё за Вадик?
— Он пел в баре у Игорька.
— Которого Хэнк...
— Да. Так вот это была его сестра. И я видел, что с ним было. Как он увидел её, такую бледную и безжизненную. Как он не верил в это, кричал, плакал, а в конце просто лёг рядом с ней. Будто хотел умереть, вместо неё. Понимаешь?
— Пиздец... — Кислов медленно опустил глаза.
Он особо не задумывался над тем, как больно могло бы быть людям, которые им дорожат, в случае, если однажды он потерял бы контроль. В случае, если однажды он не вернулся бы домой. В случае, если...
Парень отбросил эти мысли, подсознательно радуясь, что комната была наполнена расслабляющим дымом, несколько притупляя любые негативные чувства.
— Пойду проверю, как она, — Ваня направился в комнату.
Осторожно приоткрыв дверь, чтоб не разбудить Лизу, он тихо присел у кровати и взглянул на девушку. Она по-прежнему спала: тихо сопела, аккуратно подложив ручки под подушку. Но даже при тусклом свете была видна бледность её кожи. Киса протянул руку и лёгким касанием лба проверил температуру: горяче́е, чем хотелось бы, но в границах нормы.
— Всё хорошо, мой ангел, всё хорошо, — едва слышно прошептал парень, убирая с её лица упавшую прядь волос. Побыв с ней ещё немного, он поднялся и тихо вышел, вновь направляясь к другу.
— Ну как она? — с нотой волнения поинтересовался Гена, покусывая губу.
— Спит, но у неё температура.
— Высокая?
— Нет, небольшая.
— Ну тогда это нормально, нормально... Да, Кис, о том, что мы говорили неделю назад, — напряжённо проговорил Гена, щёлкнув пальцами. — Третьего нашли.
— Тоже с дыркой в брюхе?
— Угу, — подтвердил парень, кривя губы.
— Раз — случайность...
— Два — совпадение...
— И только три — закономерность, — закончил Киса, откидываясь на спинку дивана. — Кстати, а четыре же — закон... Может, менты решили страху нагнать? А чё? Положили пару барыг по-тихому и всё, какие проблемы? Иначе почему мы ничего не слышим об этом?
— Не знаю...— Зуев задумался, кусая щеку с внутренней стороны. — Но да, странно, что так тихо, если это типа серии уже. Да и Хэнк нам сто проц сказал бы.
— Ну, тут два варианта: либо его батя не в курсах, либо у самого рыльце в пушку. Зная эту жабу, ставлю на второе, сука! — он резко взмахнул рукой в эмоциональном жесте уверенности в своих словах.
— Кто бы это ни был, он знает слишком много.
— В смысле? — непонимающе нахмурил брови Кислов.
— Ты знаешь, у нас тяжёлые не каждый двигает. Большинство по травке. А эти были профи по пороху , хмурому. *
— Типа... Хочешь сказать, что их кто-то сдал?
— Ну, сдал или нет — хер знает, но факт, что они знали, — Гена задумчиво сплёл перед собой пальцы.
— Если так, то даже лучше: ты завязал с тяжёлыми, я вообще никогда не толкал. **
— Ладно, брат, посмотрим, чё будет дальше, поглядим.
Спустя время усталость — прежде всего, эмоциональная — начала овладевать друзьями. Их головы наклонились, а глаза начали закрываться. Незаметно парни уснули, утопая в безмятежности.
Казалось, что этой ночью они находились в лодке, задевшей риф и едва не разбившейся. Но, пока они вели эту лодку совместными усилиями, она могла прорваться сквозь дожди, бури и любые препятствия.