DONK. Глава 12. Прощальный подарок.
Наше взаимоотношение с Даней престало походить на немое кино, ведь теперь основным источником нашего общения стало ночное время суток.
Когда часы били полночь, а на холодной улице не было ни души, Данил тихо приходил ко мне под закрытую дверь, через которую мы вели душевные диалоги, наверстывая упущенное время.
Между нами была пропасть. Пропасть состоящая из злосчастной, межкомнатной двери, что как позже оказалось, была не единственной насущной проблемой.
Парень понимал, что турнир, что состоится через полторы недели разлучит нас окончательно, ведь там — меня не будет.
Он не хотел мериться с осознанием того, что наше с ним взаимоотношение вновь угаснет, из-за чего и решил прикупить себе простецкий телефон: он был китайским и крайне заторможенным, но этого с головой хватало, дабы наше с ним общение не померкло в пучине молчания.
И вот настал тот день. День его отъезда.
5:21
Бессознательно уткнувшись помятым лицом в перьевую подушку, я пуская слюни созерцала сладких сны, в которых не было месту суровой реальности.
Вдруг, сквозь фантазийное сновидение я почувствовала едва ощутимый толчок, что и пробудил мой затуманенный разум.
Прищурившись, я взглянула в сторону своей нежеланной бодрости. Отчим.
— Что такое? — Спросонья вымолвила я.
— Данил вещи собирает. — Тихо заявил он.
Вытерев тыльной стороной ладони оставшиеся слюни, я не спеша приподнялась на хрупкие локти.
— И зачем вы мне это говорите? — С некой обидой в голосе вопросила я. — Для вас это новая форма издевательства?
— Иди. — Сухо приказал Владимир.
— Что? — Не поняла я.
— Ты же любишь его. — Заключил он. — Иди и проводи его.
— Это шутка? — Нахмурилась я. — Мы не общались две недели "..."
— Общались. — Подловил меня тот. — Ночью. Через эту дверь. — Указывающее дополнил он.
Потупившись, я оставила мужчину без ответа.
— Насчет матери — можешь не волноваться — Заверил меня отчим. — Она сейчас спит.
— Вы же против наших отношений "..."
— Против. — Перебил меня он. — НО-о я не хочу видеть, как моему сыну плохо. А мне приходится это видеть.
Выдержав недолгую паузу, мужчина тихо заключил: — Если это сделает его чуть счастливей — то иди.
Молча встав с мягкой кровати, я устремилась прочь с одинокой спальни.
Оказавшись в гостиной, я не сумела обнаружить Данила. Всё что намекало на его недавнее присутствие — было скомканное, легкое одеяло, что лежало на краю клетчатого дивана.
Двигаясь по небольшой квартире, я вышла в кухню. Вновь никого. Заметив из светлой прихожей яркий, источающий свет, я вынырнула из-за угла, созерцая обувающегося парня.
Трепетно прижавшись к шатену сзади, Данил вмиг затаил дыхание.
— Думал: я отпущу тебя так просто? — Прошептала я тому в спину.
Распознав сквозь проводные, белые наушники мой сонный голос, парень резко развернулся ко мне лицом, крепко обвивая дрожащими руками мои голые плечи.
Уткнувшись чувствительным носом в бежевую толстовку, я без промедлений ответила на телесный контакт, пропустив прохладные кисти рук через темную куртку.
— Ты такая же мягкая "..." прям как тогда. — Томно вздохнул он.
— А ты всё такой же теплый. — Ответила я, сжимая того крепче.
— Не боишься, что родители увидят? — Поглаживая мою макушку, вопросил он.
— Мать спит. — Тихо заключила я.
— А отец?
Взглянув на того из подо лба, я расплываясь в улыбке произнесла:
— Если бы не он — я бы тут не стояла.
Удовлетворённо фыркнув носом, Данил прильнул сухими губами к моему лбу, оставив на том робкий след от поцелуя.
Прижавшись к груди парня, я начала ощущать биение его сердца: оно было быстрым, но не запредельным, как чаще всего описывают в драматических книгах, кой так любила читать моя мать в юном возрасте.
Казалось бы, еще вчера для меня было недостижима даже мысль о том, чтобы притронуться к Данилу: услышать его учащенное сердцебиение, познать мягкость его кожи.
А сейчас, я стою напротив него: растрепанная, помятая и в темной пижаме, а он трепетно гладит мои взъерошенные, светлые кудри, наслаждаясь мгновением, что стремительно ускользало от нас прочь.
Услышав приближающиеся шаги, шатен спешно отстранился от меня, взглянув в направление нежеланного гостя.
— Ну что? — Выглянув из-за угла, спросил того отчим. — Всё собрал?
— Вроде бы — да. — Зашнуровывая кроссовки, ответил он.
— Уверен? — Сомневался отчим. — Билеты на руках?
— Да. — Отрезал Данил, поправив длинные волосы.
— Ну "..." тогда давай. — Крепко пожав тому руку, Владимир притянув к себе сына заключил того в отцовские объятия. — Не пуха.
— Постараюсь не подвести. — Осклабившись, Данил бегло взглянул мне в глаза. — Кста, пап "..." — Вдруг начал он. — Я грелку для рук забыл. Сможешь принести?
— Конечно. — Кивнул он. — Где ты её оставил?
— На рабочем столе у Леси. — Изъяснил Даня, проводив карим взором уходящего отца.
— Грелку? — Нахмурилась я. — Вам же её бесплатно выдают.
Проигнорировав очевидные умозаключения, Данил подошел ко мне ближе.
Взглянув тому прямиком в бездонные глаза, я застыла: они были полны любви, о которой слагают в романтических постановках, что ставят на отшибе города, но единственное шло вразрез — это едва уловимое отчаяние, что было ранее видно в его томный вздохах и натянутой улыбке.
Прерывисто касаясь моей светлой щеки, Данил приподняв мягкий подбородок ввысь с небывалой для того осторожность прильнул к влажным губам, оставляя на тех свой прощальный подарок.
Это был горький и одновременно тяжелый поцелуй для нас двоих — таких же безнадежных, заблудившихся душ, что горели от любви друг к другу.
Вдруг, со стороны гостиной послышались грузные шаги, что сопровождали приближающегося Владимира.
Нехотя отпрянув от Данила, мы одарив друг друга печальным взором, заостряя внимание на подошедшем отчиме.
— Вот ".." — Протягивая тому грелку, начал он. — Держи. Больше ничего не забыл?
— Неа. — Отрезал Данил, убирая полученный предмет в карман темной куртки.
— Ну "..." тогда вперед. — Фыркнул он. — К победе.
Одарив отца вымученной улыбкой, Данил вытянул черную ручку из серого чемодана, переступая порог небольшой квартиры. Махнув рукой, парень скрылся с моего поля зрения, оставив меня вновь совершенно одну.