Возьми меня за руку

Странно, но в моей комнате было темно, лишь лунный диск висел на угольном небе, прокладывая себе дорожку по блестящему паркету из вишнёвого дерева, хотя я прекрасно помнила, что оставила включённым небольшой ночник, стоящий прямо на тумбочке, возле кровати. Он прекрасно освещал некоторое пространство вокруг меня, и от этого всегда становилось спокойнее, но точно не в данный момент. По помещению гуляли сильные порывы ледяного ветра, который так привычен и совершенно обычен поздней осенью. Опять же, окна везде были закрыты, и с каждым мгновением становилось всё темнее и холоднее. Происходили странные вещи.

Я чисто инстинктивно потёрла замерзшие плечи и, откинув одеяло, поднялась с кровати, ощущая под ногами что-то наподобие снега, но это явно был не снег. Что-то холодное и колючее, а также мерцающее серебристым светом и напоминающее упавшие звёзды. Я вздрогнула и огляделась по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, за что можно морально зацепиться, но вскоре я совсем перестала видеть очертания своей комнаты, и меня поглотила какая-то неизведанная густая темнота, вселяющая дикий ужас.

Было ощущение, что я падаю куда-то, в какую-то бескрайнюю бездну, которая никогда не закончится, и от этого становилось действительно страшно. Затем меня ослепила яркая вспышка света, и я оказалась в каком-то здании, стены которого были выполнены сплошь в золотистых и коричневых оттенках, но это не столь выделялось, как огромнейшие зеркала, расположенные прямо на них в красивых резных рамах. Зала напоминала помещение викторианской эпохи.

Пол под босыми ногами неестественно скрипел, отчего я думала, что ещё сделаю один шаг и провалюсь прямо под него, чего мне совершенно не хотелось сейчас.

Я снова посмотрела по сторонам, надеясь кого-то увидеть, и это, как ни странно, произошло: в противоположной стороне помещения, где, возможно, был второй выход, в арке стоял высокий парень с темными волосами, которые приобретали золотистый оттенок во вспышках яркого света, исходящего от множества медных люстр, висящих под потолком. На нём была белая рубашка с расстёгнутыми сверху пуговицами, открывающая обзор на красивую рельефную грудь, и черные классические брюки в комплекте с кожаными ботинками на шнуровке такого же цвета. Я удивилась. Что-то в нём явно было знакомым и даже более.

По мере приближения, я узнала его – это был Итан, без сомнений.

Неизвестно почему, но выглядел он совершенно иначе, хотя с виду оставался прежним. Его, возможно, выдавала мертвенная бледность кожи и залёгшие синяки под глазами. Было ощущение, что он не спал несколько ночей подряд.

Миллер тихо подошёл и посмотрел на меня с измученным взглядом. Таким я его ещё никогда не видела: обессиленным, одиноким и разбитым...

Я хотела извиниться перед ним за вчерашний инцидент, я осознала свою ошибку, я хотела, чтобы он простил меня, но слова мне не давались, что действительно напоминало чёртову иронию судьбы. Было такое ощущение, будто я стала немой за одно мгновение. Горло сводила тяжелая судорога, болью отдававшаяся во всем теле. Я шумно сглотнула, продолжая пристально смотреть в карие, безжизненные и угасшие глаза Итана.

Он тоже молчал, не издавая ни единого звука. Теперь мне пришлось задаться одним единственным вопросом: «Что происходит»?

В этот момент парень пошатнулся и навзничь упал на скрипучий деревянный пол. Я хотела схватить его за рукав рубашки, но теперь и тело будто приросло к тому месту, где я стояла долгое время. Я хотела закричать, но не могла этого сделать. Мне становилось поистине страшно. Такого ужаса я ещё никогда не испытывала за всю свою жизнь.

По его белоснежной рубашке, в районе груди, начало расползаться багрово-красное пятно, растущее с каждой секундой, и только потом я осознала, что это было не что иное, как кровь. Его кровь. Глаза Итана закатились, а мне оставалось только безмолвно кричать...

Я резко подскочила на кровати и, тяжело дыша, скинула чёртово одеяло на пол. За окном уже занимался ранний рассвет, а ночник так и продолжал освещать небольшой кусочек вокруг меня. Тонкая майка от пижамного костюма неприятно прилипла к мокрой от пота спине, а часть волос вылезла из заплетённой с вечера косы, такими же влажными прядями оставшись на лице.

Я провела тыльной стороной ладони по глазами, вытирая мокрые от слез щеки, и поднялась с постели. В который раз разрывался громкой трелью домашний телефон. Теперь понятно, что меня разбудило, но я была безумно рада этому, так как кошмар, приснившийся мне, так и продолжал витать в моём подсознании.

Этот звук уже начинал меня выводить из себя. Видимо, отца снова не было дома, он бы давно уже угомонил того умалишённого, который названивает в четыре часа утра. Я громко зевнула и, натянув на ноги махровые носки, быстрыми шагами спустилась на первый этаж и схватила вибрирующую трубку, нажав заранее на зелёную кнопку ответа.

– Алло, – немного рассерженно произнесла я, облокотившись на обувную тумбочку и накручивая выбившийся локон на указательный палец, – я слушаю вас.

– Элизабет? – я сразу же узнала взволнованный голос директрисы. Что, простите? Зачем она звонит, да ещё в такую несусветную рань, чёрт возьми?

– Это я, почему вы звоните нам... – но она меня быстро перебила, не дав договорить то, что я хотела ей сказать:

– Твой отец дома? – не унималась она. – Он мне нужен. Срочно! Его мобильный не отвечает...

– Его нет. Он уехал. Когда будет, не знаю. Зачем он вам? – я поспешно отлепилась от тумбочки, развернувшись и уже схватившись за её край, попутно разглядывая себя, неопрятную после сна, в овальном зеркале. Вид той ещё красавицы.

– Хорошо, – в трубке послышался тяжёлый вздох.

Было ощущение, что женщина собиралась с мыслями. Мне это уже совершенно не нравилось, да и сон, приснившийся сегодня, не давал покоя, настолько тот был реалистичен и осязаем. В сердце закралось странное чувство беспокойства, да и она ещё подбавляла масла в огонь.

– Что случилось? – зевнув, пробормотала я и потянула руку, не держащую трубку, назад. Плечевые мышцы приятно заломило.

В этот момент мне показалось, что я услышала всхлип с той стороны, а дальше полились несвязные слова и фразы:

– Ночью сильно подморозило... Не справился с управлением... Реанимация... Итан он... Больница... – телефон выскользнул из моей ладони и с громким грохотом приземлился на пол.

Мозаика постепенно начинала складываться и выливаться в одно единственное слово, которое моё подсознание не желало принимать и просто-напросто осмысливать – авария. Произошла авария.

Я медленно опустилась на пол, не до конца осознавая то, что сказала директриса. Глаза защипало с такой яростью, что мне составляло огромного труда видеть окружающие предметы. Слёзы нещадным потоком скатывались по моим щекам, губам и шее. Я не хотела признавать этого. Просто не могла. Мне было настолько больно, что я не могла даже здраво мыслить и рассуждать. Я не хотела его потерять. Я любила его. Я не смогу без него. Я виновата в случившемся. Именно я...

Из трубки всё ещё доносился заплаканный голос женщины. Она звала меня по имени уже неизвестное число раз, а я продолжала на это не реагировать. Но мне пришлось это сделать.

Я дрожащими пальцами снова схватила телефон и спросила только то, что мне было нужно:

– Где сейчас он? Скажите, немедленно!

Она, запинаясь, проговорила мне нужный адрес, и я, бросив телефон непонятно куда, побежала одеваться.

Я хватала и одевала всё то, что попадалось мне под руку. Мне было абсолютно плевать, как я буду выглядеть, это не имело никакого значения в данный момент. Я должна была как можно быстрее добраться до той самой клиники, а, судя по словам , она находится на окраине города, докуда добираться около часа на метро.

Натянув широкий вязаный шарф на голову и шею, я выбежала из дома, предварительно вызвав такси. На нем будет гораздо быстрее. Хоть что-то вышло здравое в такой ситуации.

Машина приехала через пять минут, и я, быстро в неё запрыгнув, назвала водителю нужный адрес, при этом попросив ехать как можно быстрее и пообещав заплатить ему в два раза больше положенного. Он одобрительно кивнул и дал по газам.

***

Таксист резко затормозил около большого четырехэтажного здания, именуемого частной клиникой. Он открыл окно и, выудив из кармана своей куртки сигарету, внимательно посмотрел на меня:

– Идите, – чуть хрипловатым голосом пробормотал мужчина, выдыхая сероватый дым через нос. – Чего ждёте?

– Я должна вам отдать деньги, – запинаясь на каждом слове, прошептала я, нервно теребя тряпичный рюкзачок, который я схватила практически у самого входа. Пальцы совершенно не слушались, поэтому, как я ни пыталась, я не смогла открыть эту чёртову молнию.

– Успокойтесь, девушка. Мне не нужны деньги, идите к своему парню, – на удивление, совершенно искренняя улыбка затронула его губы. – Что вы так на меня смотрите, вы мне всё рассказали, пока мы ехали. Так что я не возьму с вас денег.

– Я рассказала? – я заправила непослушные волосы за уши, уже намереваясь выйти.

Видимо, шоковое состояние давало о себе знать, поэтому я и помнила только то, как машина тронулась с места от моего дома и то, что происходило в данный момент. Дорогу я совершенно не запомнила, да и мне это было не к чему. Мои мысли занимала более важная проблема, которую я до сих пор переварить не могла ни морально, ни физически. Глаза снова защипало от непрошеных слёз.

– Да, – мужчина отвернулся, будто что-то усердно вспоминая. Его ответ был краток, но совершенно понятен. – Просто я вас понимаю, как никто другой. Идите, – он в который раз уже повторил это слово, но я не стала придавать этому особого значения.

– Спасибо вам большое, – я распахнула дверцу и, поскальзываясь и едва не падая, побежала в здание больницы.

За высокой стойкой, в фойе, сидела молодая девушка, которой на вид было около двадцати пяти лет, в светло-зелёном медицинском халате и с длинной чёрной косой, перекинутой на левое плечо. Она усердно с кем-то разговаривала по телефону, периодически смеясь, совершенно не обращая внимания на людей, которые находились в фойе, что уже конкретно начинало раздражать и выводить из себя. Ну, извините, кого нанимают в подобные заведения? Правильно, одних пустоголовых девиц.

– Девушка! – не могу сказать, в какой раз я уже её звала. Та недовольно на меня покосилась и, цокнув языком, положила трубку на базу.

– Что вам нужно? – тонким голоском проговорила она.

– Итан Миллер, восемнадцать лет. В какой палате он находится? – я облокотилась на ту самую стойку, пристально глядя ей в глаза.

Девушка шумно сглотнула и начала листать какой-то журнал, иногда прищуриваясь и по несколько секунд рассматривая одну и ту же строчку.

– Двадцать седьмая палата, левое крыло, на третьем этаже, – ответила та и захлопнула журнал, борясь с желанием снова схватить телефон и начать бессмысленную болтовню на рабочем месте. – Он в тяжёлом состоянии. К нему мало кого пускают, поэтому...

Я прервала её на полуслове.

– Хватит болтать. Я сама всё узнаю у лечащего его врача, – едко бросила я и быстрыми шагами направилась к лифту. – Благодарю, – я прекрасно расслышала, что она мне сказала вслед, но постаралась не обращать на подобную ерунду внимания. – Занимайтесь своей работой, а не мелите попусту языком, – кинула я уже через плечо, прежде чем дверцы лифта захлопнулись.

Коридор, ведущий в нужную палату, показался мне слишком длинным и слишком белым. Яркий свет ламп неприятно резал глаза, отчего те ещё больше начинали слезиться. Я уже практически не различала дороги, когда меня кто-то окликнул со спины:

– Лиза, сюда, – я повернулась и увидела в проёме дверей Джеф, машущего мне рукой.

Его лицо не выражало не единой эмоции. Сейчас оно напоминало мне чисто-белый лист бумаги: именно такого цвета была его кожа. Я преодолела это метровое расстояние до помещения и через секунду оказалась в самой палате.

– О, Боже... – если бы не Джеф, подхвативший меня под руки, я бы точно рухнула на пол от увиденного «зрелища»: Итан лежал в кровати с перебинтованной головой и гипсом на правой ноге, который располагался вплоть до колена. Руки тоже были не в лучшем состоянии: на одной также был гипс, а от другой отходил тоненький шланг, по которому стекала желтоватая жидкость. Грудь тоже была перебинтована, и тут мне вспомнился недавний сон, и меня аж передёрнуло. – Как? – больше слов не находилось.

– Не справился с управлением, – шумно выдохнув, ответил Россол, при этом нервно потирая переносицу. Он отпустил меня, и я медленно опустилась на стул рядом с кроватью.

– Это я виновата, – тихо произнесла я, пристально глядя на спящего Итана. – Я сильно поссорилась с ним накануне, а теперь он лежит здесь, весь переломанный и без сознания! – я уже переходила на крик. Слёзы снова потекли по щекам, а всхлипы постепенно перерастали в истерику.

– Тише, успокойся, – брюнет сел рядом со мной и легко обнял за плечи, подбадривающе постукивая ладонью по спине. – Ты не виновата. Это был несчастный случай.

– Он был пьян, Джеф. Я знаю это, – мои серо-голубые глаза встретились с его ярко-зелёными глазами. Парень посмотрел на меня как на умалишённую.

– В его крови не нашли алкоголь, Лиза. Ты о чём? – теперь пришла моя очередь недоумевать. Не могло же мне просто показаться. Или... могло? – Как только Итана привезли в клинику, ему сразу же сделали анализ крови, никаких запрещённых веществ, а тем более спиртного найдено не было. Возможно, он превысил скорость, а ночью действительно сильно подморозило. Нам ещё пока ничего не сказали по этому поводу, всего лишь есть догадки.

– Ты хочешь сказать, что он был абсолютно трезв? Но я же... – теперь я чувствовала себя вдвойне, нет, втройне виноватой. Получается, мы поругались из-за пустяка? Какая же я дура. Самая круглая дура в мире. Теперь он ещё и в аварию попал, и неизвестно, что будет с ним дальше, а мне просто приспичило на него поорать, и всё из-за моих глупых амбиций. Прокопов был прав. Во всём прав. – От него пахло алкоголем, – закончила я, нервно глотая скатившиеся по губам слезинки.

– Я кофе принесла, Джеф, – я медленно повернулась на знакомый мне голос и обомлела. В палату зашла  собственной персоной, но что-то в ней явно изменилось: её темные волосы, обычно всегда идеально прямые, были кудрявыми и распущенными, делая девушку довольно-таки милой, также на ней совершенно не было тонны тонального крема и туши. Одета она была в узкие джинсы и просторную толстовку фиолетового цвета, а на ногах были кроссовки. – Ой...

– Что ты здесь делаешь? – слишком громко спросила я, наблюдая за действиями одноклассницы. Она медленно подошла к Джефу и села к нему на колени, отдавая пластиковый стаканчик с кофе. Он слегка улыбнулся ей, принимая кофе, что поставило меня в ступор.
– А что тут непонятного? – деликатно поинтересовалась Эмили , кинув на меня отрешённый взгляд. Судя по выражению её лица, ей было без разницы, только на Рому она смотрела с благоговением.

– Всё, не надо тут разводить, тем более в больнице, – прервал нас парень, поднимаясь со стула вместе с Эмили. – Мы пойдём, Лиза, я думаю, тебе стоит посидеть с ним наедине. – Он обнял девушку за талию, и они вместе вышли из помещения. Что вообще здесь происходит? Но сейчас меня это не особо волновало...

Я обернулась и, когда поняла, что осталась одна, стянула с себя куртку и присела на край кровати, наблюдая за Итаном, который мирно спал. Если бы не аппарат, который издавал пикающие звуки и показывал кардиограмму, я бы могла подумать, что он совершенно не дышит. От этой мысли я вздрогнула и легко провела ладонью по его руке. В этот момент брюнет пошевелил пальцами, что заставило меня резко выдохнуть, но глаза, к сожалению, он не открыл.

– Прости меня. Это я во всем виновата... – слишком тихо пробормотала я, пытаясь подавить эти треклятые всхлипы, но у меня ничего не получалось. Я снова начала плакать, и не просто плакать: я ревела, громко ревела. – Я такая дура, прости меня, прости... – меня оглушали собственные слова. Я чувствовала себя настолько ужасно, что не могла словами передать. Наверное, лучше бы меня избили, чем терпеть такую режущую душевную боль, которая нарастала с каждой новой минутой, проведённой рядом с покалеченным Итаном.

Я уже не помнила, сколько раз произнесла слово «прости», но это всё равно уже ничего не изменит. А если бы можно было повернуть время вспять, я бы сделала всё, чтобы этого не произошло. Всё, что могла бы сделать.

Говорят, что только когда потеряешь, начинаешь поистине ценить. Я раньше не понимала смысл этого выражения, а теперь понимаю. Слишком понимаю. Я не ценила этого человека, который делал для меня всё, что мог. Возможно, мне казалось, что я ценила, но это было не так. Я такая эгоистка. А сейчас я смотрела на Итана и просто выплакивала всю ту боль, которая во мне скопилась. Это не помогало. Совершенно не помогало...