16.
(Включаем: Robert Tepper – No easy way out)
Я долго стоял перед дверьми палаты. Мама уже была там, зашёл Бенни, а я стоял. Я не знал, зачем я здесь, потому что мое нутро понимало, что он не ждёт меня. Наверное я здесь, чтобы просто выполнить «долг сына», но, выполнял ли он «долг отца», когда был нужен мне?
Наплевав на это, я зашёл с каменным лицом, и встретился взглядом с мамой.
- Алви, дорогой, - я подошёл к ней, положив руку на плечо. Она держала ладонь отца, а тот смотрел на меня. – Все хорошо, это был просто резкий скачок давления.
- Хорошо, - мама подставила мне стул, и я сел рядом. – Что произошло?
- Зачем ты здесь? – я сжал челюсть, тяжело выдыхая. – Ты ведь не хочешь быть здесь.
- Зачем ты задаёшь этот вопрос, дорогой? – мама, как обычно, старалась сгладить эти углы, и я всегда шёл у неё на поводу. И я просто молчал, потому что не знал ответа на этот вопрос.
- Я не ради тебя приехал, устроил мой ответ? – процедил я, не смотря на мамину руку на своём колене. – Устроил, отец?
- Лучше едь домой, не нервируй и себя, и меня тоже, - его слова все больше и больше возбуждали мой гнев, и я изо всех сил держался. Но я знаю, что он просто хочет вызвать мои эмоции. И я не дам ему такого удовольствия.
- Перестаньте оба, - когда мама так повышает голос, это значит, что она говорит уже серьезно, и сюсюкаться больше не собирается. – Мартин, Алви и так не бывает дома, что ты такое говоришь?
- Он сам выбрал, где его дом.
- Ты заставил меня сделать этот выбор, - я смотрел ему прямо в глаза, и он парировал мне. Эти вечные споры не закончатся никогда. Наверное, мне стоило остаться дома. – Теперь попрошу тебя, заткнись. Повторюсь, я здесь не ради тебя.
- Алви! – мама посмотрела на меня с неким упреком и обвинением, но я так и не отвёл от него взгляд.
- Это ты его воспитала таким слюнтяем, - это было предпоследней каплей. Мне нужно уйти, чтобы не случилась катастрофа.
- Мам, собирайся, мы отвезём тебя домой, - я резко встал со стула, подойдя к Бенни. – Дай ключи, я поведу.
- Ещё чего.
- Уайт, - злобно прошипел я, чувствуя, как слова отца медленно завладевают моим гневом, открывая ему дверцу в мое сердце. – Ключи. Дай мне ключи.
- Сынок...
- Ты так и не научился себя контролировать, Алви, - за спиной я услышал более увереный голос. Он знает, что сейчас я не смогу сказать ему больше, чем уже было сказано. Я буду терпеть до последнего. – Из-за своей злости ты налетел на собственного отца.
- И с удовольствием сделаю это снова, - я посмотрел на него через плечо. – Только в следующий раз, я остановлюсь тогда, когда посчитаю нужным, а не от крика мамы.
Я не стал больше слушать мольбы мамы, колкие слова отца, а просто вышел из больницы. Я прошёл мимо машины Бенни, и шёл в сторону нашей квартиры. Я быстро написал сообщение другу, попросил, чтобы он отвёз маму домой. Ответ последовал сразу, и будучи спокойным, я пошёл дальше. Мне нужно остыть, и остаться один на один с собой это лучше, чем бы я сидел, окутанный гневом, в машине с мамой.
Мне никогда не простить отца за то, что он сделал. Если быть точнее, сделал я, но этого бы не случилось, будь он немного умнее.
В 18 лет я избил собственного отца.
Постоянные издевки по поводу моей беспомощности довели до того, что я кинулся на него. До этого, в школьных драках, мне всегда было страшно проиграть, и я просто лежал. Я лежал и ждал, когда человек успокоится, и я просто пойду домой. Дома на меня давили морально, и это терпеть было сложнее, чем удары ногой по животу. Правда, сложнее. Отец был моим судьей, который всегда обвинял меня в чем-то, я всегда был виноват. Мама залечивала мне раны. Чаще душевные, о физических я не часто ей рассказывал.
Это было позором для него, что его сына могут избить, и он ничего не ответит. Нет, я не был изгоем, и дрался я не часто, если это можно так назвать. Но он помнил каждый раз, и помнит до сих пор.
Как помню и я.
Я уже жил с Бенни в то время, когда Саманта позвонила мне в слезах. Мне только-только исполнилось 18...
Flashback
Было ужасно холодно и был ужасный гололёд, когда я просил таксиста ехать как можно быстрее. Бенни остался дома, я ещё не настолько доверяю ему, чтобы посвящаться в проблемы своей семьи и долгой дружбы с Самантой. Она позвонила мне, говоря, что не хочет жить, и я кое-как выведал, где она. Я выскочил из машины, запинаясь и падая в снег, но когда увидел подругу, то меня, словно, подняли и пронесли к ней по воздуху.
- Сэм? Сэм? – она держала в окровавленных руках осколок от бутылки, и я откинул его в сторону. Я не знаю, насколько глубоки ее раны на ладошках, и меня совершенно не испугал вид крови. Мне было страшно от выражения ее лица, оно выражало полную пустоту, хотя несколько минут назад, она была в истерике.
- Ты знал это, Алви? – как-то зло произнесла она, поднимая на меня глаза. – Ты знал, Алви. Знал. Знал.
Она отчеканивала каждое слово, мрачнея с каждым все больше и больше. Я догадывался, о чем она, но не хотел верить в то, что она узнала это.
- Саманта..., - на выдохе произнёс я, убирая кровь с ее ладошек свежим снегом. – Что произошло?
- Я была у твоих родителей, мы... мы пили чай, - голос начинал дрожать, но совершенно не от холода. Она дрожит изнутри. – Твой отец пришёл. Он очень пьян...
- Нет... он же... он же не пьёт...
- Я начала собираться домой..., - я сглотнул, так как каждое ее слово было настолько тяжелым, что я был готов провалиться. Я сидел перед ней на коленях. – В твоей комнате я оставила вещи, и когда зашла туда... дверь за мной закрылась.
- Нет... нет, Сэм! – я замотал головой.
- Он сказал мне, что я приемная, Алви, - в глазах моментально защипало, и она сама не скрывала своих слез. – Но он сказал это не просто так...
- Саманта...
- Ты была рождена для того, чтобы сдохнуть от рук родителей наркоманов, - я понял, что она начала цитировать отца, и скулы моментально начало сводить. – Тебя били, унижали, и отдали в 3 года, потому что ты была ненужной.
Ее слёзы текли совершенно неконтролируемо, но каждое слово произносила четко.
- О твою спину тушили сигареты, и новой мамочке пришлось постараться, чтобы ты выжила, - она крепко сжала окровавленными руками мои пальцы. – Такая как ты, не заслужила права на хорошую жизнь, не заслужила общаться с таким примерным сыном, как мой.
Каждое слово проходило сквозь сердце, но я не мог ничего сказать, пока она не закончит. Но мне кажется, что когда она закончит, закончится и вся моя любовь к отцу.
- Тебя здесь принимают из жалости, ты не заслуживаешь быть здесь, и мне противно есть за столом с такой, как ты.
- Сэм, девочка моя, - я больше не мог слушать это. Я прижал ее к себе, после чего она уже не сдержала свои всхлипы. – Это не так, он... он пьян.
- Ты знал, что я приемная, Ал? – я закивал, и от этого она крепче прижалась ко мне. Я поднялся на ноги, и она встала вместе со мной.
- Это не делает тебя плохим человеком, Сэм, - я отодвинул ее от себя, чтобы в полумраке наблюдать за ее лицом. – Ты самая лучшая. И это я должен задаваться вопросом «Заслужил ли я такую подругу?»
На губах была тень улыбки, едва заметная.
- Ты меня не оставишь? – хоть мы с ней и одного возраста, я, вдруг, почувствовал себя взрослым, а в моих объятиях была ещё совсем крошечная Сэм.
- Никогда. Слышишь? Я переступлю через него, и ты никогда, слышишь, никогда не будешь одна, - ее тело дрожало в истерике, и я знаю, что это все не пройдёт так быстро, и воспоминания не уйдут из ее жизни лишь от пары моих слов. Но я сделаю все, чтобы она притупила эти мысли. Я никогда ее не брошу.
Я отвёл ее домой, так как убежала она недалеко. Мне не хотелось продолжать этот разговор на холоде, так как прекрасно понимаю, что одним вечером эти разговоры не закончатся. Сейчас ей нужно было хоть немного прийти в себя. Я не стал показываться, а Сэм придумала легенду, что помогала моей маме и порезалась об разбитый горшок с цветами. Родители ее обожают и полностью доверяют, поэтому, их было легко обмануть. Не знаю, как она скрыла свою истерику, наверное, ее хватило ровно до того, как она переступила порог своей комнаты. Она тихо плачет, ее можно и не услышать.
Когда Сэм зашла домой, все доброе и сострадательное, что было во мне, улетучилось в одну секунду, и я шёл домой с чётким желанием причинить такую же боль ему. Хуже. В 100 раз хуже.
- Где он? – мы жили напротив, и мой путь оказался очень коротким. – Где он, мама?
- Сынок, что с тобой? – она громко ахнула, когда на моих руках остались следы крови Саманты. – Алви...
- Что случилось? – из гостиной вышел отец, и он уверено стоял на ногах, хотя в глазах было видно легкое помутнение.
Я никогда не был так зол.
Я дерусь впервые, и уже нападают не на меня, а нападаю я. Мне хватило несколько шагов, чтобы достигнуть его, и чтобы нанести первый удар по лицу. Кулак ужасно заныл, но меня это не остановило. Отец пошатнулся, и как только снова повернулся ко мне, я нанёс ещё один удар, пока он не упал.
- Алви! – мама кричала, пытаясь схватить меня за руку, но я вовремя убирал ее. – Алви, что ты делаешь!
- Ты. Не. Имел. Права! – из меня вырвался гортанный крик. Я уже не бил его, когда увидел кровь, которая достигла подбородка. – Ты же хотел, чтобы я научился драться, я научился!
Сев на колени я нанёс ему последний удар по лицу. Не знаю, почему я бил именно туда. Он начал кашлять, и только тогда я встал, когда увидел, что он абсолютно беззащитен.
- Ты нанёс ей травму на всю жизнь. И это только малость, чего ты заслужил, - спокойно произнёс я, сжимая кулаки до ноющей боли.
- Алви, что ты наделал? – она склонилась над ним, вытирая кровь рукавом домашней кофты.
- А ты спроси у него, мама, и он покажет, какое он ничтожество, - я плевался этими словами, не понимая, насколько сильно они заденут маму. – А ты... ты больше никогда не посмеешь назвать меня сыном. Я только ее сын.
- Это все из-за девчонки? – сказал он хрипло. – Я лишь сказал ей правду.
- Тебе никто не давал права делать это, - в тот момент мама поняла, о ком мы говорим. – Он сказал Сэм, что она приемная, мам. Он сказал ей так, что она сидела с окровавленными руками и с пустотой в глазах. Я нашёл ее такой брошенной и беззащитной. И знай, я никогда не заступлюсь за тебя так, как за неё. Ты не заслужил такого сына, как я. И никогда не заслужишь.
На этих словах я вышел, и вряд ли я это место когда-то назову домом. На костяшках были следы крови, и я не понимал, это моя или же его.
Я поговорю с мамой завтра, я знаю, что она захочет поговорить со мной, знает, что я бы никогда не сделал этого просто так.
Я даже не задал ему вопросов, потому что знал, на что он способен, и что он мог сказать ей это. Пока мама не начала его лечить, он пил, а в это время ему сносило крышу. Нет, он никогда не бил меня, или маму в таком состоянии, он просто нёс какую-то чушь. И это он мне рассказал о Сэм, так как ее родители хорошо дружили с моими. Я поклялся ему, что Сэм никогда об этом не узнаёт, и в итоге он сам предал свою клятву. Тогда он предал клятву, сейчас он предал меня.
И такого я не прощу ему никогда.
Даже когда ему будет нужна помощь, я буду последним, кто протянет ему руку помощи.
Мальчик, который никогда не хотел и не умел драться. Мальчик, который разбил кулаки о лицо собственного отца. Мальчик, который больше никогда не даст в обиду Саманту. Мальчик, который будет оберегать ее лучше старшего брата.
И это обо мне.
End flashback
Вспоминая об этом, в носу начинает невольно щипать, а кулаки сжимаются сами по себе. Тогда, я не сразу рассказал об этом Бенни. Он ничего не спрашивал, а молча ждал момента, и я ценю в нем это до сих пор.
Тогда мама поверила мне. После этого случая я больше полугода не был дома, и когда встретился взглядом с отцом, мне было ему нечего сказать. Я приходил туда лишь ради мамы. И то, что я сказал ему в больнице, не было порывом гнева. Это произносил мой мозг. Осознанно, обдуманно, без каких-либо «а может быть...»