Глава 15
- Я хочу увидеть своего отца, — требовательно произнесла я, стоя над Тагом, который сидел и смотрел перед собой на пледе.
- Не надо, Нади, не делай себе больнее, — тихо ответил он.
- Не тебе решать за меня, — зло процедила я.
- Хорошо, — вздохнул он. – Но я всё равно считаю...
- Мне плевать на твоё мнение, Тагас, — перебила я его.
Он снова вздохнул и двинулся в обратный путь к колеснице.
В голове летал ветер, никаких чувств, все накалено настолько, что тело онемело от боли. Было чувство, что я, как видящие, наблюдаю за собой, за своей жизнью и не могу вмешаться, чтобы исправить трагичное положение. Сердце делало острым каждый удар, который напоминал мне насколько жестока правда.
Мы поднялись на колесницу, Таг смотрел на меня с минуту, а потом взял поводья и щёлкнул по лошадям.
Ветер в лицо сушил слёзы, которые непроизвольно текли из глаз. Я больше не смотрела вниз, мне хотелось сделать шаг в эту бездну и освободиться. Я немного ослабила руки, чтобы ощутить лёгкость, которую предлагал воздух...
- Нет, — я услышала голос Тага и ощутила, что он встал сзади меня, вновь обрубив мне возможность к побегу. — Нет, ангел мой, нет. Я с тобой, я буду с тобой.
Его слова были так далеко от меня, что я еле разбирала смысл слов. Тело не ощущало покалывания, оно отрицало его, хотя его грудь была прижата к моей спине, а одна рука обнимала за талию.
- Мы на месте, — тихо сообщил он, и я моргнула.
Мы очутились в тумане, на меня повеяло отчаянием, сожалением и горем.
- Пошли, — он помог мне выйти из транспорта, крепко держа за руку, и повёл за собой.
Вокруг нас было всё призрачное, мутное и белое. Как можно разобрать тут дорогу, если я не вижу свою вытянутую руку?
Таг остановился у двери и постучал. Через пару минут ему открыла женщина, с печальным лицом, сухим и неживым. Она была одета во всё серое, волосы были спутаны и лежали на плечах.
- Ваше высочество, — прошептала она.
- Нам нужен Лоуренс, — сказал Таг.
- Он отдыхает, но проходите, — встрепенулась она и пропустила нас в хижину.
Я огляделась. Это напоминало средневековье: деревянный стол, камин с огнём и там, на котелке варился ужин, шторы были похожи на клочья грязной ткани, верёвка, на которой сушилось белье. Всё мрачное, неживое и без надежды на лучшее.
- Проведи нас к нему, — приказал Таг.
- Конечно, ваше величество, — женщина поклонилась и, развернувшись, повернула направо.
Мы последовали за ней по обшарпанному коридору из дерева, без обоев, без краски. Женщина указала на ткань, которая служила дверью в последнюю комнату, и ушла.
- Он тут? — шёпотом спросила я.
- Да, — также ответил Таг. — Нади, послушай...
- Нет, — перебила я его, — останься тут, я сама.
Я вырвала руку из его ладони, и уверенно подняла ткань и вошла. В нос ударил запах затхлости и перегара. Комната была похожа на тюремную камеру: узкая кровать, тумбочка, шкаф, умывальник. Ничего лишнего и чистого.
Я различила на кровати силуэт, знакомый до боли силуэт мужчины.
- Папа, — прошептала я, и мужчина повернулся в мою сторону.
Это был не мой отец, это был человек с серым лицом, запавшими щеками и тёмными кругами под потухшими глазами, худой, болезненно худой, что когда он встал, одежда на нём висела лохмотьями.
- Надели? – скрипуче произнёс незнакомец.
- О Боже, — я закрыла рот рукой, и глаза наполнились слезами. — Папа...
- Крошка моя, — он, хромая, начал подходить ко мне.
По щеке скатилась слеза, и я зашагала к нему навстречу, я упала в несвежие объятья. Но меня это не волновало, мой папа тут. Мой папа.
- Крошка моя, — он гладил меня по волосам, — доченька.
- Папочка, — я ревела в его руках, цепляясь за рубашку, которая под моими руками рвалась.
- Почему ты тут? – он отстранился.
Я помотала головой и оглядывала такого родного и убитого человека.
- Почему ты тут? — хрипло спросила я.
- Я не могу перейти грань, — печально ответил он и как будто его ноги больше не держали сел на постель.
- Почему?
- Ох, Надели, я счастлив тебя видеть. Ты стала такой красивой, а волосы, тебе всегда шли яркие краски, — он улыбнулся. — Я не могу перейти в другой мир из-за тебя.
- Из-за того, что мама не моя мама? — сглотнув, произнесла я.
- Ты знаешь? — его глаза расширились от страха.
- Да, это правда?
- Правда, доченька. Прости меня, я должен был раньше рассказать, забрать тебя и уехать, — он закрыл лицо руками и заплакал.
Душа разорвалась вновь от боли и сейчас сочувствия к своему отцу, я подошла к нему и села у его ног.
- Папочка, я люблю тебя, — шептала я, гладя его по волосам. — Расскажи мне, как так получилось?
- Не могу, — тихо сказал он и вытер глаза.
- Расскажи, я имею право знать, — потребовала я.
- Хорошо, — кивнул он. — Первый ребёнок, который у нас появился, умер при родах, как и второй. Третий выжил, и им была Глосс. Луиза души не чаяла в ней, как и я. Но через четыре года я завёл разговор о новом ребёнке, мне хотелось всегда большую семью. Средств у нас хватило бы выкормить ещё восьмерых, но она не хотела и слышать об этом. Перестала быть со мной, она стала холодной и всю любовь отдавала Глосс. Так продолжалось ещё два года, пока мы не поругались так сильно, что я ушёл из семьи. Луиза плакала и просила меня, чтобы я вернулся. Я предложил ей компромисс — суррогатную мать, и пусть она родит нам. Она согласилась и мы начали поиски, которые оказались очень сложными. Год мы искали женщину, готовую отказаться от ребёнка и быть нашим спасением. Моим спасением, ведь Глосс любила настолько мать, что отец ей был не нужен. Мы сдали требующиеся анализы, и только с пятой попытки удалось закрепить беременность. Сэнди, женщина, которая носила тебя, и Луиза уехали в один пансион перед твоим рождением. Но ты появилась раньше, в Рождество, Луиза отказалась ехать на твоё рождение и осталась праздновать его в арендованном доме с Глосс. Поехал я, роды были очень сложными, и у Сэнди началось кровотечение, она умерла. Но ты была жива, ты была моя, моя доченька. И я назвал тебя Надели. Через шесть дней мы вернулись домой, и к нам пришёл поверенный Сэнди. Он нам рассказал, что посмертным желанием его клиентки было подарить нам ребёнка, а точнее, мне. Яйцеклетка, которую взяли у Луизы, была негодной, и Сэнди предложила свою. Также она оставила тебе крупную сумму денег на счету, получить ты должна была их в день своего совершеннолетия. Поэтому Луиза так к тебе относилась, а я был зол, что меня обманули. Было чувство, что я изменил, что я был неверен своей жене, что я её предал, хотя так сильно любил. В день, когда мы разбились, мы спорили в машине, когда лучше рассказать тебе правду. Луиза сказала, что ты вышла из-под контроля, намекая на твою внешность, ведь ты всегда любила выделиться, оценки тоже были плохими. Когда я ей сказал, что расскажу тебе сам и развожусь с ней, потому что я любил другую женщину: добрую, отзывчивую, нежную. А она превратилась в холодную статую. Луиза не справилась с управлением, она просто отпустила руль. Я не успел его схватить, и машина вылетела на встречную полосу, и дальше я оказался тут один.
Я сидела и смотрела на своего отца, который сейчас выглядел намного хуже, чем когда я пришла сюда. И моё сердце наполнилось такой глубокой и горячей любовью к нему, таким сочувствием и такой горечью, что он не сказал мне раньше. Я бы перестала винить себя, перестала бы думать, что я не такая, что я не заслужила ответную любовь матери, которая даже не была мне ей.
Мне стало легче, душа как будто наполнилась кислородом, и я начала дышать.
- Понимаешь, Надели, почему я не хочу двигаться? Если бы не я, не мои слова, то мы бы жили. Если бы не моё желание иметь ребёнка только для себя, никогда бы наша любовь не умерла. И в то же время я не жалею об этом, потому что ты моя добрая и живая доченька, которую я буду любить всегда, — всхлипывая, произнёс отец.
- Папа, — улыбнулась я сквозь слёзы, — теперь ты должен двигаться дальше. Ты рассказал мне всё, и я тебе очень-очень благодарна. Я тоже люблю тебя, и всегда буду любить. Ты сказал в машине то, что чувствовал, нельзя за это винить себя. А Луиза, вспомни, в последнее время очень часто впадала в истерики, какие-то непонятные вспышки. Это не твоя вина, — я взяла его за руку и сжала ледяную кожу. — Спасибо тебе, что ты настоял на моём появлении. Спасибо, что благодаря тебе я живу. Спасибо тебе за все, папочка.
- Моя крошка, — он поцеловал мою руку в его руке сухими губами, — если бы я мог вернуть все...
- Но ты не можешь вернуть. Но можешь подарить кому-то новую жизнь, ты можешь возродиться. Прожить новую судьбу и построить новую семью. И я буду улыбаться, зная, что ты живёшь, что ты дышишь, и где-то на нашей планете родится в ближайшее время ребёнок, который будет иметь твою душу. Душу честную, стремящуюся к своим мечтам, слушающую себя, — уверяла я его.
- А почему ты тут? Ты умерла? — тихо спросил папа.
- Нет, долгая история. Но не волнуйся, я тут по своему желанию, я выхожу замуж за Тагаса, — соврала я.
- За сына Демиурга? — удивился он.
- Да, мы познакомились на земле, и я пришла сюда вместе с ним, — вздохнула я.
- И ты его любишь? – тревожно спросил он.
- Конечно, люблю, — кивнула я в подтверждение своих слов, — и он тут со мной. Тагас очень хороший, любящий и заботливый, верный и честный, — я врала так отчаянно, что самой становилось плохо, но то, что я помогу отцу перейти грань, меня подстёгивало.
- Что-то не верится, после того что я о нём слышал, — усмехнулся отец.
- Но когда встречаешь человека, который может растревожить сердце и дать познать, что такое нежность, то всё твоё прошлое перечёркивается, — произнёс голос от двери, и я повернулась.
Таг стоял около колыхающейся материи и улыбался. Он слышал всё? Наверное. И поэтому решил мне помочь.
- Вот видишь, папа. У меня всё будет хорошо, но я не буду счастлива, если буду знать, что ты в таком месте, — я обвела глазами хижину.
- Ты правда не злишься на меня? — осторожно спросил отец.
- Нет, совсем нет, — я помотала головой, — я рада узнать всё, и мне стало легче. Я могу больше не винить себя за то, что я не такая. Ведь дело не во мне. И я смогу отпустить прошлое, как и ты. Тогда мы оба освободимся от этой ноши, которая давит нас к плохому.
- Ты права, я рассказал, и мне стало проще дышать, — признался мужчина. — Мы можем ещё раз встретиться перед тем, как я перерожусь?
- Конечно, — улыбнулась я.
- Ваше высочество, берегите мою крошку. Она должна узнать и ощутить всем сердцем, что такое семейное счастье и любовь, — Лоуренс встал, и я поднялась с пола.
- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оберегать и защищать её, — кивнул ему Таг. — А сейчас простите, но уже смеркается, и нам нужно ехать.
- Да, конечно, — отец заключил меня в объятья, я закусила внутреннюю часть щеки, чтобы не расплакаться и не сказать ему, что это ложь, — я люблю тебя, красавица моя, будь счастлива.
- Спасибо, — я поцеловала его в щеку и наигранно весело улыбнулась.
Я шла быстро по коридору и вышла в белый туман. Глаза наполнились ненужной и обличающей мои чувства влагой, и превратились в крупные капли.
Я ощутила руку Тага на талии, и он повёл меня к колеснице. Тут не нужно было слов, я поняла, что такое ложь во спасение. Я поняла, что такое тяжёлая ноша на плечах и отвращение к собственной жизни, к самой себе. Я соврала, мне стало легче всего на момент, но последующая каждая секунда вырывала из моего тела по молекуле и отпускала в туман, рассеивала моё существо, как пепел, в который я хотела бы превратиться...