Глава 29
Раньше я никогда не задумывалась о том, что мне хочется умереть, а вспоминая ту боль, я просто этого желаю. Я ничего не чувствую. Я ничего не слышу. Я просто лежу на белом холодном полу. Вокруг все белое.
И так постоянно: открываю глаза, ничего не чувствую, ничего не слышу, все вокруг стерильно-белое, и все меркнет. Потом то же самое по кругу.
И вот я снова просыпаюсь, резко вздохнув.
- Джина, ты меня слышишь?! – слишком громко кто-то произнес рядом со мной. Моя голова чуть не раскололась от столь громкого голоса.
Я поворачиваю голову и вижу перепуганное лицо доктора. Что он здесь делает? Где я вообще?
- Где я?
- Ты в больнице. Девушка вызвала «скорую». Привезли тебя сюда без сознания всю в крови... Я рад, что с тобой все в порядке.
Уайт улыбается и сжимает мою руку.
- Что произошло? – спросила я, надеясь на то, что это было лишь помутнее рассудка.
- Выкидыш.
Мужчина замолчал и еще крепче сжал мою руку. Я молча смотрю в потолок, пытаясь переварить услышанное. Свободная рука непроизвольно легла на живот.
Теперь там никого нет. Теперь я никогда не узнаю, мальчик был или девочка. Я потеряла своего ребенка. Навсегда.
- Как такое возможно? Я же не беременна.
- УЗИ было ошибочным. Ты делала тест на беременность?
- Нет.
У меня из глаз потекли слезы. Я плакала беззвучно, скорбя по утраченному ребенку, которому не суждено было увидеть этот мир, не суждено было почувствовать всю мою любовь и нежность, на которую я была способна, не суждено было познать защиту и заботу Энтони, которую он с легкостью мог обеспечить.
Уайт мне что-то говорит, но я его не желаю слышать.
Это все случилось из-за Дженнифер! Из-за нее я потеряла малыша. Из-за нее! Я не хочу ее видеть! А еще больше я не хочу видеть Энтони. Я не смогу его простить. Никогда.
- Джина, ты должна держаться, слышишь? Успокойся. Тебе сейчас нельзя нервничать. Ты должна восстанавливать свои силы.
- Отстань! Оставь меня! – крикнула я него.
Он встает и выходит.
Надеюсь, что он не обидится. Уайт должен понять меня, должен просто дать побыть одной.
Я сажусь на своей кровати и рассматриваю палату. Рядом с койкой стоит тумбочка, а на ней пакет с апельсинами, два букета с цветами и одна открытка.
Я протягиваю руку и беру открытку. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, я открыла ее. Она от Энтони. Я узнаю почерк.
«Прости. Люблю.»
Всего два слова, а мне от них очень больно в сердце. От этих слов меня сейчас стошнит, честное слово. Я рву открытку, выкидываю в мусор и разбиваю вазу с цветами, надрывно рыдая.
На мне сейчас больничная ночнушка. Моей одежды в поле зрения не видно.
Я пытаюсь успокоиться. Голова слегка закружилась, но я не обращаю внимания. Иду к раковине, которая находится в моей палате. Окна прикрыты шторами, чтобы не проникало солнце в мою палату.
Над раковиной висит зеркало. Я посмотрела в него. На моей голове не пойми, что творится. Я снимаю резинку, которая была у меня на голове еще до попадания в больницу. Кое-как расчесываю пальцами свои волосы и завязываю небрежный пучок.
Вся тушь стекла по щекам, оставив черные следы от нижнего века до шеи. Пытаюсь смыть это все водой. Вроде получилось. По крайней мере не осталось следов.
Заглядываю в ящики тумбочки. В верхнем все, что было в моей сумочке, а в остальных пусто.
Я ложусь обратно в койку и смотрю в потолок. Как я могла верить этому подонку? Из-за него я потеряла все, о чем могла мечтать. Из-за нее я потеряла своего ребенка. Я даже не успела дать ему имя, так как не знала пола. Теперь уже никогда не узнаю его.
Неизвестно сколько я пролежала в этой больнице, а скоро экзамен и выпускной.
Выпускной. Платье.
Энтони купил мне платье. Вдруг, он его не покупал? Просто говорил, что оно есть, а на самом деле нет? Хотя что теперь гадать? Он все равно все разрушил. Все, что мы строили. Да, я тоже хороша. Я целовалась с Сэмом находясь в отношениях с парнем, но я не спала с ним, а тем более я не была его невестой.
От потери малыша я уже не чувствую боли, я чувствую лишь пустоту в душе. Странно, правда? Может, я к нему не привыкла. Но также не должно быть, верно?
Я пытаюсь переключить мысли к экзамену. Вспомнила все задания, которые могут быть на экзамене.
Открывается дверь палаты, и входит Сэм.
- Как ты? – спросил он, садясь рядом на стул.
- Уже немного лучше. Прости, что накричала на тебя. Здесь ты единственный, с кем я могу поговорить. – Я слабо улыбнулась.
- Это хорошо.
- Сколько я была без сознания? – спрашиваю я, переводя тему в другое русло.
- Три дня.
- А кто ко мне приходил?
- Твоя мама с каким-то мужчиной, две девушки, видимо, твои одноклассницы, и твой парень.
- Не называй его больше моим парнем.
- Ладно.
- Что за девушки приходили? Как их зовут? – Мишель и Стейси приходили? Или Октябрина решила меня навестить?
- Вроде бы их звали Стейси и Дженнифер.
Мое сердце екнуло. Эта тварь еще и удосужилась прийти ко мне.
- Когда я заходил к тебе, чтобы проверить твое состояние, Дженнифер, вроде бы, сидела, держала твою руку, плакала и просила прощения. Она сказала, что ненавидит Энтони, потому что он не сказал ей, что ты беременна.
Хм. Дженнифер и вправду каялась. Честно, я ее ненавижу, но не вижу смысла на нее дуться. Теперь. Она же сама сказала, что не знала, что я беременна, что ненавидит Энтони. Этого козла теперь небось никто ненавидит. Так ему и надо, прости господи.
- А ты сможешь связаться с моей мамой, чтобы она кое-что мне привезла? Мой телефон сел. – спросила я Сэма, вспомнив о своем севшем телефоне.
- Зачем? Я дам тебе зарядку, и ты зарядишь телефон, и сама ей напишешь.
- О, спасибо.
- Я сейчас ее принесу.
Сэм встает и выходит. Какой же у меня все-таки отличный доктор. Я встаю с постели, иду к окну, сажусь на широкий подоконник и жду Сэма.