А Клэн
Глава 17. Клан
Больше всего на свете бесят люди, живущие на халяву.
Пять часов поиска в интернете, два — кропотливой работы над уравнениями, пятнадцать минут и десять страниц израсходованной цветной краски от ксерокса. Я вошла в класс, и передо мной выросло оно: чучело в кедах и короткой юбке, с фиолетовыми губами и коровьими глазами:
— О, привет, дай мне списать твой репорт. — Ни проехать, ни пройти, она застряла в дверях, как размалеванный грузовик.
Несмотря на вызывающую внешность, хлопала она глазами достаточно невинно, а мне так и хотелось заехать своей работой ей по морде.
— Слушай, — я деликатно отодвинула её, с умеренной силой отпихнув в сторону, — пропусти.
— Погоди, — девчонка схватила меня за рукав, — не будь жадиной, мы ведь в одной команде. Я сама не смогу.
Что правда, то правда, нас засадили в одну клетку по химии, но в одной команде мы никогда не будем.
— Ну ты попробуй, может получится, — я резко отцепилась от неё и вошла в класс. На стол к преподавателю положила свой ярко-желтый, определено лучший, доклад. Но не успела удовлетворённо бухнуться на стул, как увидела, что эта нахалка, подбежав к помощнице профессора, взяла мой кропотливый труд и, кинув на меня победный взгляд, прошла к себе и начала списывать.
— Про... — выкрикнула я, но осеклась. Если ей разрешили, без толку возмущаться, хотя было обидно — жуть.
До начала занятия оставалось несколько минут, я, скрипя зубами, пыталась смириться с несправедливостью, повторяя урок, и вдруг это чучело подошло вновь. В руках репорт. Мой.
— Слушай, — начала она тоном, будто я ей что-то должна, — я тут еще не всё переписала, и помощница разрешила сдать работу через неделю. Поэтому я возьму твой доклад домой и сдам потом вместе со своим.
У меня медленно отвисла челюсть, но не успела я её поднять, как руки выхватили бумажное детище из лап хапуги.
— Нет! — выкрикнула я, подскочила со стула и без лишних объяснений, таким людям они не нужны, вернула работу на преподавательский стол.
Вошел профессор, шум в аудитории стих, а я с облегчением выдохнула: мой репорт был первый, который оказался у него в руках.
По окончании занятия наглому парню досталась честь раздать проверенные работы. Произнося по очереди имена, он дошел до моего произведения искусства и удивлённо вскинул сначала брови, а затем и руку с докладом:
— Это чей губка Боб? — помахал он им над головой, ехидно глянув в мою сторону, но не отдав.
Урод.
Я закатила глаза и подняла кверху указательный палец:
— Мой.
Но он либо не услышал, либо проигнорировал, продолжая размахивать моей работой, как флагом и выкрикивать:
— Чей губка Боб? Чей?
— Хей, — произнесла я чуть громче, — алё, дай сюда!
Называть нахала по имени не хотелось, подумает ещё, что я к нему что-то имею. Но и обращаться подобным образом было не к лицу. К тому же, он оказался глухим на повернутое ко мне ухо. И я, закипая внутри и леденея снаружи, начала громко щёлкать пальцами, чтобы привлечь внимание, но парень проигнорировал меня и направился в противоположную сторону. При этом он продолжал распевать песню про губку Боба, и тут к нему подошел Джонни Депп. Вернее, тот серьезный, что был новеньким в тусовке крутых. Не знаю, отчего у меня возникло такое сравнение. Оно появилось внезапно, стоило ему глянуть в мою сторону. Задумчиво прищурившись и сжав губы, он жутко походил на капитана Джека из фильма «Пираты карибского моря». Так просто, нехило задев плечом, он выхватил из рук наглого импровизированный флаг и передал мне.
— Спасибо, — произнесла я с одной лишь мыслью: «Только бы не покраснеть».
Он не сказал ни слова, лишь задержался взглядом на моем лице, смутив настолько, что я не сразу попала работой в рюкзак, два раза сунув мимо кармана. А потом заел замок, выпали на пол ключи, в общем, пока я суетилась, он уже вернулся на место.
После занятия в аудитории остались шесть девушек, самых умных, среди которых была и я, остальные вывалились в коридор. Непонятно зачем. Ведь между двумя парами перерыв был пятнадцать минут. Времени хватало только на туалет. Но так как всё направлялись именно туда, даже этого было не успеть.
Когда вернулись красавчик и блондин, всё внимание сидящих переключилось на них.
Красавчик, как на сцену, вышел вперёд к доске, блондин же остановился к «сцене» передом, ко мне задом. Не просто задом, а самой натуральной задницей прямо в нос!
Красавчик начал что-то говорить про забастовку, что профессор химии вообще не учит и его надо убрать. При этом он постоянно поправлял свои волосы, активно жестикулировал и передвигался из стороны в сторону, не позволяя сфокусироваться. Предлагал он самый мало-выигрышный вариант: не приходить на занятия. Профессор химии был толстым и старым увальнем, который бубнил изо дня в день предмет себе под нос, не отвлекаясь на учащихся. То, что никто не понимал, его не волновало, поэтому я давно перестала слушать, занимаясь самостоятельно по учебнику и находя нужные лекции в интернете. По мнению красавчика, его можно было заменить только устроив бунт и не приходя на занятия.
Я все время тщетно пыталась увидеть оратора. Деликатно кашляла, хрюкала и кряхтела, выглядывая из-за бедра блондина, но, в конце концов, не выдержала и ткнула его ручкой в поясницу. Ну честно, если он хотел привлечь моё внимание, подставляя для обозрения свой зад, он точно не мой парень.
Блондин удивлённо обернулся типа, а что это ты тут делаешь?
— Подвинься, не стеклянный, — как можно вежливее, скрипя зубами, проговорила я.
Он не отошел, но встал полубоком, время от времени искоса проглядывая на меня.
Что ж, на идиотский вызов красавчика я ответила вызовом, не смогла промолчать, плавно и доходчиво объяснив, что если мы поступим предложенным образом, то хуже будет только нам. Я успела изучить профессора химии, и ему на всех было плевать. Он просто снизил бы балы, закрыв глаза на то, что мы лучшие его ученики.
Блондин посмотрел на меня, с интересом приподняв бровь, девчонки же выступили в поддержку.
Красавчик в ярости запустил пальцы в свои волосы. А от взгляда, которым он, наверное, хотел уничтожить меня, стало смешно. Я невозмутимо сложила руки на груди и тоже уставилась на него, с трудом сдерживая губы, чтобы не рассмеяться. В конце концов, он сказал, что согласится оставить все как есть при одном условии: если профессор опять начнёт молоть чепуху, он выскажется, и мы должны будем его поддержать.
Кстати, сама не знаю, почему я решила, что он красавчик? Вначале, как только увидела, он произвёл впечатление красивого парня, но это было только на первый взгляд. Сейчас же, разглядывая в упор, я поняла, что вовсе он не красивый. Губы большие, как у рыбы. Особенно нижняя. Глядя на нее, так и хотелось спросить:
— А тебе во время дождя на губу на капает?
А ещё он противно цыкал. Как-то я попыталась повторить, и изо рта сразу полетели слюни. Но он не плевался. Его губа всё возвращала назад.
И тут голос подал блондин. Я первый раз в жизни слышала его мягкое и нежное сопрано, совсем не подходящее суровому выражению лица и мощной фигуре. Если убрать значение слов, прозвучало это примерно так: «Щя-щя-щя-яся-яся-пуся-ся-я-я...»
О боже! Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться.
Что с этой четверкой? Они все дефектные!
Красавчик — шлепал губой, качок — со снапчатовским фильтром, блондин — с девчачьим голосом и последний — с волосами, как шторы: с боков лысый, а посередине конский хвост. Самый настоящий Педро. Он ужасно на него походил! Правда, я не знала, кто такой Педро, но это точно был он. Закидывая свою копну назад, он высокомерно оглядывал зал, все ли заметили? Волосы действительно выглядели убойно, пока лежали на макушке, как на тарелочке, а следом они разделялись пополам и сползали на лоб. Раз — и захлопывались на лице. Мне в это время так хотелось ему заколочку прицепить. Но он писал и будто не замечал.
«Хей, парень, ты не чувствуешь что у тебя закрыты глаза?»
А ещё он противно одевался. В белые майки, обтягивающие жирную грудь, и штаны, из-под которых постоянно торчали трусы. Красные. Но зачем показывать нижнее белье, если оно даже не «Celvin Klein», не боксеры, а обычные плавки, как у меня?! Фу!
На счёт того, как должен выглядеть настоящий парень, у меня был пунктик, так как несмотря на недопонимания с папой, мне нравился его минимализм: просторные брюки и рубашки, спокойные тона, ничего лишнего.
Поэтому единственный, кто на сегодняшний день привлекал мое внимание из их клана, был серьёзный. Он одевался, как папа. Вот честно, будто папа его нарядил. Волосы чуть-чуть направо, но не прилизаны гелем, а аккуратно уложены в прическу. И когда все вокруг смеялись, а он нет, это выглядело круто.
Началась лекция по химии, и профессор принялся разрисовывать доску цветными каракулями. Формулы исчезали так же быстро, как появлялись, вызывая путаницу в голове. Пытаясь за ним успеть, в конце концов я бросила это занятие и открыла книгу. Услышала, как недовольно засопел и заёрзал за моей спиной губастый красавчик. Как и обещал, он не выдержал:
— Профессор, вы плохо объясняете! — вызывающе крикнул он, подняв руку и вскочив с места, но никто его не поддержал.
Профессор повернулся к нему и удивлённо выпучил глаза. С минуту он смотрел в нашу сторону, хмурясь и шевеля губами, будто собирая слова в большую очередь, а потом пожал плечами и невозмутимо выдал:
— Вы просто меня не слушаете.
Лекция продолжилась, а с верхнего ряда раздался выдох безысходности:
— Ну, я же сказал...