Глава 5
Свет, музыка, пьяный гул бара обрушились на Антона, едва он переступил порог. Он твердо решил не пить , ведь в прошлый раз это закончилось плохо, и не только из -за этого...
Шаст наблюдал, как Сережа и Леша, сломя голову, несутся к стойке, заказывая коньяк. Антон огляделся в поисках диванчика: перспектива стоять и ждать, пока друзья напьются, его не прельщала. Как их вообще пропустили? Впрочем, учитывая влиятельность Сережиного отца, удивляться не приходилось. Взгляд упал на Оксану, стоявшую чуть в стороне. Давно пора узнать её поближе.
– Оксана, привет. А как долго вы с Серегой встречаетесь? – "Молодец, начал издалека," – мысленно упрекнул себя Антон.
Оксана, казалось, удивилась вопросу, но ответила:
– Полгода. А что?
– Да ничего, просто… Хотел познакомиться с тобой как друг. Серж много о тебе рассказывал, – соврал Шаст.
– Надеюсь, хорошее? – с улыбкой спросила она.
– Конечно. Ты прекрасная девушка. А почему ты не пьёшь? – Антону не терпелось узнать, что между ними происходит, ведь этот армянин его друг, и хотелось знать про него всё.
– Сережа не разрешает. Да и я сама не хочу, – ответила она тоном, будто сообщала прогноз погоды.
– В смысле, не разрешает? У вас что-то не так? Тебе нужна помощь? – Антон засыпал её вопросами. Вдруг он связался не с тем человеком?
– Да всё нормально, забей. Особенно когда он выпьет, он нормально ко мне относится, – пробормотала Оксана себе под нос. – Сам-то второй раз в жизни алкоголь видит.
Антон промолчал, хотя в детстве видел алкоголь каждый день, и ему даже предлагали выпить.
– Хочешь, обменяемся контактами? Пообщаемся, – Антон хотел завести друзей любыми способами. А над мыслью, что всё это время общался не с тем человеком, он подумает позже.
– Конечно, без проблем, – она протянула телефон, и Шаст быстро вписал свой номер под именем "Антон друг Сережи". Мало ли чего ждать от армянина.
– Кстати, смотри, – она кивнула в сторону бара, где Серега и Леша глушили рюмку за рюмкой наперегонки.
Антон заметно занервничал. С одной стороны, это их жизнь, их отношения, но, с другой, Серж - его друг, человек, который помог ему справиться. Поняв, что возможно это их уже десятая рюмка, он ринулся через толпу к бару. Сережа уже заносил очередную рюмку, когда Антон выхватил её.
-Ты чего, Антош? Верни рюмку! – злое выражение лица совершенно не вязалось с его пьяной речью.
Леша, сидящий рядом, залился хохотом:
– Сереженька ,а Сережа, у тебя мамочка появилась?
– Слышь, я тебе всуну, мамочка!
Когда их перепалка закончилась, Антон сказал:
– Серж, ты не помнишь, что было в прошлый раз? Зачем ты пришёл сюда с девушкой? Веселись, отдыхай с ней. Хватит пить.
– Во-первых, тебя ебать не должно, как и с кем мне проводить время. Во-вторых, я лучшие свои годы не собираюсь дома хуи пинать. И в-третьих…
Дальше Антон уже не слушал. Он заметил, как к Леше подошёл какой-то мужик и, перекинувшись парой слов, сунул ему пакетик с белым порошком.
…Хотя, может, и правда зря я с тобой общаюсь. Ты очень ску-у-учный, – Армянин еле выговаривал слова, запинаясь на каждом слоге. Удивительно, что он вообще мог связать хоть что-то. Но Антона это уже не волновало.
Сил на душевные разговоры сейчас у него не было. Шаст следил за движениями Леши и, увидев, как тот высыпает содержимое на стол и сворачивает купюру в трубочку, закричал:
– ЧТО, НАХУЙ, ТУТ ПРОИСХОДИТ?!
– В-четвёртых, давай с ними, – продолжал бубнить Сережа, словно не слышал крика Шаста.
– Заткнитесь все! – заорал Антон так, что, казалось, его услышали на другом конце зала. Люди оборачивались, но ему было плевать. Он пытался достучаться до мозга Сережи, который, видимо, уже заволокло пеленой. – ТЫ пригласил меня в бар, уточню, второй раз за четыре дня, ты бросил свою девушку, которой вдобавок запрещаешь пить, ты, – он обратился к Леше, – сейчас под наркотой будешь. Слушайте, если хотите всё это делать, то, пожалуйста, без меня. Я на такое не подписывался. А с тобой, – Антон указал на армянина, – мы поговорим, когда ты придёшь в себя.
Закончив свою речь, Шаст обернулся и увидел, что все взоры обращены на него.Антону было плевать на всё вокруг, он думал лишь о том, как поскорее уйти из этого ужасного места. Но сначала…
– Окс, пойдём со мной, я тебя до дома провожу, – он искренне желал этой девушке только добра.
Из бара донёсся пьяный крик:
– Никуда она с тобой не пойдёт! И да, если ты думаешь, что такой крутой – не пьёшь, не употребляешь – это не так. Ты просто трус! – естественно, это был голос армянина.
Антон сначала хотел ответить, но, поразмыслив, решил, что лучше набить ему морду "за всё хорошее", как говорится. И уже рванулся в ту сторону, как его остановила Оксана:
– Ты себя видел? Ты от одного его удара упадёшь. Не надо меня спасать, мы сами разберёмся. Хочешь идти – иди, никто тебя не держит.
Антону было крайне непонятно: то ли Оксана заботится о нём, то ли о том, чтобы ей же не стало хуже.
– Ну, вот и подыхайте тут. Потом посмотрим, кем вы вырастите.
***
Антон вышел из этого отвратного места, достал сигарету, прикурил и побрёл по дороге, как он думал, к дому, прокручивая все свои мысли по сто раз. В этом была его проблема – он был мазохистом. Сигарета не помогала отвлечься от мыслей, как это было всегда.
"Я не трус, я просто не хочу становиться как мой отец, не хочу, не хочу…" В голове стали всплывать картины того, что происходило стабильно раз в неделю, а может, и чаще. Отец приходил с работы, выпивал всё, что было в доме, неважно, водка это или коньяк. И уже под градусом бил, бил до синяков. А на следующее утро все делали вид, что всё в порядке.
Впервые Антон увидел это, когда ему было шесть. Он встал в дверях и спросил:
– Пап, а что происходит? Что ты делаешь? – он понимал, что такого быть не должно, не должны у мамы быть красные пятна.
– Да всё в пор… ядке, иди спать или куда ты там шёл, – сказал он таким же ебаным голосом, каким пять минут назад говорил Серёжа.
В восемь лет Антон попытался остановить отца, но, получив жёсткую пощёчину, понял, что лучше пока не вмешиваться. Слишком он еще слаб.
В десять он подумал, что дело в нём, и решил уйти из дома. Его никто не искал, конечно, ведь после побоев обычно был жаркий секс, и на Антона было откровенно всем похуй. И, пробыв на улице день, он решил вернуться. Никто даже не заметил его пропажи, просто спросили: "Ты уже вернулся?" А вечером отец решил переключиться на него, как раз повод то был.
С этого момента всё и началось. Отец чередовал их по очереди, как игрушки, с которыми он выбирал, когда играть. У Антона не было времени заботиться о маме, он сам еле выживал. Когда в школе спрашивали: "А откуда у тебя синяки?" – он просто придумывал разные истории, в которые, как ни странно, верили учителя.
В свои одиннадцать лет он уже знал названия всех кремов и мазей, быстро заживляющих синяки.
В двенадцать, после того как Антон понял, из-за чего отец так себя ведёт, пообещал себе, что никогда не притронется к бухлу и наркоте. Он был очень рад, когда год назад, майским вечером, отец просто взял и ушёл, сказав: "Я ухожу к любовнице". А мама просто сказала: "Чему ты радуешься, мужик из семьи ушёл". Антон тогда подумал: "Ушёл не мужик, ушёл монстр", он просто не понимал, почему у матери такая странная реакция, ведь тут не радоваться надо, вечеринку устроить. Она выходила на связь, писала, звонила, но не получала ответа. Потом начала пить и впала в депрессию, естественно, забив на Шаста.
Сколько раз она обвиняла его в том, что из-за него отец ушёл. А он просто смотрел на неё и думал: "За что ты так со мной? Ты стала другой". Раньше единственным островком спасения была мама, но после этого тяжёлого для всех года всё кардинально поменялось. И даже узнав, что у Антона не всё в порядке, она отмахивалась и говорила, что надо в телефоне меньше сидеть. За этот год они окончательно отдалились, а все попытки сблизиться эта женщина пресекала на корню.
И однажды, придя домой, он обнаружил, что маминых вещей нет, эта женщина свинтила куда-то. Правда, через месяц вернулась и до сих пор не объяснила Шастуну, куда ездила.
"Почему я тогда пошёл на вечеринку и взял алкоголь?" – задавал себе бесконечный вопрос Антон. – Я сам же себя наебал, всё-таки Серёжа прав – я просто трус, который умеет справляться с болью или сигаретами, или лезвием. Ни того, ни другого в тот вечер не было дано.
"Пф...Дёшевое оправдание".
Вот почему, проснувшись после того вечера, Антон спрашивал у всех, кого только можно, что было. Он хотел надеяться, что не становится отцом, ведь для него один его силуэт был самым страшным кошмаром.
Шаст не стал отбрасывать сейчас все мысли, ведь потом, когда у него не будет возможности взять сигарету, он возьмётся за что-то другое, и это будет гораздо хуже. Включив телефон и посмотрев время, он увидел 20:24. "Мать уйдёт примерно через полчаса, значит, подожду пока тут", – размышлял он. В таком состоянии ему не хотелось с ней встречаться.
"Сейчас ты успокоишься и пойдёшь", – внушал он себе.