<<финал гонки>>
Глава 18:
«Ах, чёрт возьми, Роджер, позвони этому ублюдку и скажи, чтобы сейчас же прислал мне документы по вчерашнему проекту», — бросил я в телефон, мой голос звучал спокойно, но с едва уловимой ноткой раздражения, от чего Роджер, мой верный, но слегка трусливый помощник, засуетился на том конце провода. Сегодня был тот самый день. День, когда я собирался выиграть Нефертарию. Точнее, Нефертити, как я её прозвал, потому что она была для меня как воплощение древней богини, прекрасной, загадочной, но при этом такой недосягаемой. Посмотрим, как она запоёт, когда я докажу ей, что не только на трассе, но и в жизни я всегда буду на шаг впереди. День начался напряжённо, как и любой другой, когда ты – Леви Корсини, владелец империи, человек, который привык всё контролировать, всё просчитывать, всё предвидеть. Сегодня у меня была не только важная гонка, но и важная встреча, которая могла решить судьбу всего нашего бизнеса, всего, чего я добивался годами. «Ну что ж, мы можем договориться, господин Деви?» — нервно произнёс господин Деви, тот самый человек, который отчаянно пытался заполучить проект, жизненно важный для нашей компании, проект, который я должен был получить любой ценой. Но я, Леви Корсини, не мог и не собирался этого допустить. Я везде должен выигрывать, это мой принцип, моя философия, моя суть. «Договор не был составлен от вашего имени, синьор Деви», — ответил я, мой голос звучал невозмутимо спокойно, без тени колебаний, в то время как внутри меня бушевал ураган. Все присутствующие в комнате затаили дыхание, ожидая моего вердикта, моего приказа, того, как я раздавлю этого жалкого конкурента. Все были в напряжении, потому что знали – слово за мной, и я решаю всё. Наконец, синьор Деви, поняв, что сопротивление бесполезно, что я непоколебим, сдался. Взял ручку и подписал договор, тем самым давая своё согласие на все условия, подчиняясь моей воле. После такой успешной сделки, которая ещё раз подтвердила мою репутацию непобедимого игрока, непоколебимого лидера, я обязан выиграть гонку, сказал я сам себе, чувствуя, как адреналин уже начал пульсировать в венах, предвкушая новую битву. Время было около десяти вечера, нужно было поспешить, ведь гонка начиналась через час, и я не собирался опаздывать.
Я, Леви, а точнее, мой образ Льва, был уже готов к гонке. Одев экипировку, почувствовав привычное прилегание кожи к телу, холодный металл, я включил свой мотоцикл. Его рёв был мне знаком, как собственный голос, как биение моего сердца, и я поехал к трассе, где меня ждали все. Ждали моей победы, ждали моего триумфа. И там, уже у гоночной трассы, меня ждала она – Нефина. Моя Нефина, моя загадочная тень, моя слабость и моя сила одновременно. Она тоже была одета во всё чёрное, словно сливаясь с ночью, становясь её неотъемлемой частью, её тёмным воплощением. Правильно, она моя тень, и она должна следовать за мной, куда бы я ни пошёл, что бы я ни делал, ведь она – часть меня. Чёрт возьми, я весь день её не видел, был поглощён делами, а только сейчас, в этом предвкушении боя, в этом наэлектризованном воздухе, я её увидел, и сердце моё ёкнуло, словно от удара.
Рёв толпы, их крики, их ожидания – всё это лишь подстегивало меня, давало сигнал нажать на газ со всей силой, разогнать этот неукротимый огонь, что горел внутри меня, но сигнала к старту ещё не было. Я стоял, сосредоточенный, мой взгляд был прикован к ней, сквозь шлем я смотрел лишь на неё, не отводя от неё взгляда, словно она была единственным объектом в этом мире, единственным, что имело значение. Чёрт побери, и нахрена я так пялюсь на неё? Задал я сам себе этот вопрос, на который не мог найти ответа, ведь её присутствие действовало на меня, как наркотик, как яд, как эликсир жизни. Вдруг я услышал, как толпа на трибунах начала кричать ещё громче, её голоса слились в один мощный рёв, и я понял – что-то произошло. Не успел я понять, что случилось, как Нефина, моя Нефина, моя тень, моя потеря, моя надежда, нажав на газ, стремительно ушла вперёд, оставив меня позади, словно я был всего лишь ничтожным противником, не достойным её внимания. «Гонка будет забавной», — сказал я сам себе, чувствуя, как во мне разгорается новый огонь, огонь соперничества, огонь гнева, и тоже нажал на газ со всей силой, бросаясь в погоню, чтобы доказать ей, что я не так прост. Я мчался позади неё, как всегда, она обогнала меня и была впереди, что было совершенно непривычно для меня, ведь я привык быть первым, всегда и везде. Вечер был слегка влажным, признак того, что сейчас пойдет дождь, и это предвещало не самые лучшие условия для гонки, для нашего противостояния. Не успел я пройти крутой поворот, как начался дождь, словно сама стихия решила добавить драмы этому противостоянию, усилить его, сделать ещё более непредсказуемым.
«О, чёрт, это плохо», — промелькнула мысль, ведь из-за дождя колёса могут скользить, а это чертовски нехорошо, это может привести к трагедии, к её гибели, к моей гибели. Трасса была очень скользкой, дождь превратился в ливень, и это лишь добавляло адреналина, заставляя сердце биться ещё быстрее, а разум работать на пределе, просчитывая каждый риск, каждый манёвр. Нефина была впереди, до финиша оставалось совсем немного, и, собрав всю свою волю, всю свою силу, всю свою ярость, всю свою любовь, что я скрывал так долго, нажав на полный газ, я обогнал её прямо у носа финиша, словно украл у неё победу. «Да, чёрт возьми, я это сделал!» — сказал я громко самому себе, чувствуя триумф, победу, но вдруг… рев толпы затих, а затем начали кричать: «Нет, нет, скорую, скорую!» Я в недоумении оглянулся и застыл на месте, словно вкопанный, увидев её. Нефина, нет. Моя Нефина, моя Нефертария, моя любовь, лежала на полу, вся в крови, без сознания, а её мотоцикл валялся где-то там, разбитый, словно её душа, словно её жизнь. Спустя минуту, словно очнувшись от кошмара, я пришёл в себя, почувствовав, как холодный пот стекает по моему лицу, и побежал к ней, к моей Нефине. «Нет, нет, нет, малышка, Нефертария, очнись, очнись, прошу!» — я трогал её пульс, его не было, и эта мысль убивала меня. «СКОРУЮ, БЫСТРО!» — кричал я на людей, которые лишь стояли и смотрели, словно парализованные, как Нефина тихо умирает на моих глазах, их бездействие лишь усиливало мою ярость. Сняв шлем, я поднял её с трассы, чувствуя её хрупкость, её безжизненность, и уже хотел угнать чью-то тачку, чтобы отвезти её в больницу, как вдруг подъехала скорая, словно из ниоткуда. «Спасите её, она мне нужна!» — кричал я, и, не раздумывая, сел рядом с ней, чувствуя, как каждый её удар сердца, которого не было, отдаётся во мне, как эхо моей собственной боли. Врачи внутри скорой пытались её реанимировать, их движения были быстрыми, но такими беспомощными, словно они боролись с самой смертью. Я взял её руки, и она была чертовски холодной, словно лёд, и эта холодность проникала в меня, замораживая душу. «Блять, блять», — сказал я сам себе, чувствуя, как земля уходит из-под ног, как мир рушится. Я виноват в этой аварии. Я, Леви Корсини, виноват в том, что она сейчас может умереть, что она лежит без сознания, вся в крови. Доехав до больницы, врачи сразу же увезли её на каталке в операционную, оставив меня одного в этом пустом, холодном коридоре. Её оперировали семь часов. Семь часов я не спал и не ел, лишь думал о ней, думал, какой будет моя жизнь без неё, без её улыбки, без её дерзких взглядов, без её присутствия, которое стало для меня всем. Я вышел из больницы, чтобы покурить, чтобы хоть как-то заглушить эту боль, эту пустоту. Ночь была прохладной, всё ещё лил дождь, словно оплакивая её, оплакивая мою потерю. Взяв сигарету, я затянул, и начал думать, а нахрена я устроил эту гонку, зачем мне была нужна эта победа, если она привела к такому результату, и почему я так хочу, чтобы она спаслась…