Бумажный самолёт

Панические атаки — это ужас, который был мне знаком, когда я теряла контроль над собственным дыханием.Все вокруг покрыто густым туманом, который прилипает к сознанию, погружая в беспросветную бездну. Давление, словно невидимые руки, сжимает меня, лишая сил и ясности. Внутри растет непередаваемый страх, и каждое мгновение становится вечностью, полное мрачной тревоги. Каждое усилие вырваться из этой тёмной ловушки — словно борьба с невидимым врагом, который не оставляет мне ни шанса на спасение.Теряясь в своих чувствах, потерянный в бескрайних просторах собственного сознания, где паника становится хозяином.Слыша смех одноклассников, их голоса сливались в хоровое веселье, они указывали на меня пальцами. Опустившись на пол, слезы катились по щекам, словно дождь, а мои ладони закрывали уши, стараясь заглушить смех и боль. Я искала укрытие от их взглядов, мечтая о том, чтобы исчезнуть, стать невидимой, чтобы никто не заметил моё страдание. Ненависть к себе, к своей изоляции, к диагнозу, который ставил барьеры между мной и миром, заполняло меня до краев. Я чувствовала, как моё сердце стонет от боли, а разум кричит о справедливости, но вокруг звучал лишь неумолимый смех. Почему я должна быть такой, какой есть? Почему мучительное бремя аутизма обрушилось на мои хрупкие плечи? Эта борьба внутри меня была невыносимой, и я продолжала закрываться от остальных, погружаясь в свои мысли, мечтая о мире, где принятию и пониманию нет границ, где смех не ранит, а обнимает.
Все казалось окутанным туманом, но я отчетливо помню, как он приблизился ко мне. Он был необычайно красив — чуть выше меня, с темными густыми волосами и зеленоватыми глазами, в которых переливались карие вкрапления. Словно светлячки в ночи, эти глаза излучали тепло и надежду. Он пытался успокоить меня, изо всех сил стремясь вырвать из плена паники, охватившей меня.
—Посмотри на меня, сделай глубокий вдох, — произнес юноша с обворожительной улыбкой, имя которого оставалось для меня загадкой. Он тянулся ко мне, но я, прижавшись к холодной стене, не позволила ему приблизиться.
—Все в порядке, смотри, я убрал руки, я не трогаю тебя. Всё хорошо, ты в безопасности, обещаю, никто не причинит тебе вреда, но тебе нужно успокоиться, — шептал он, стараясь развеять напряжение в воздухе.
—Ха-ха, Давид, оставь эту психопатку, — раздался насмешливый голос.
—Дашь, заткнись! И вообще, вы все, заткнитесь! Ей и так тяжело, а вы,не люди? Смеетесь, не видя, как ей плохо?
Давид из всех сил стремился успокоить меня, произнося умиротворяющие слова, которые, словно теплый ветерок в знойный день, окутывали меня нежной заботой.
В класс вошла учительница, и её взгляд наткнулся на меня, сидящую на полу, в компании Давида, который старался успокоить меня. 
— Давид, что случилось? — вопросила она, подойдя к нам. 
— У неё паническая атака. Я пытаюсь помочь, но ничего не выходит. 
— Ничего, не переживай, я позову её старшую сестру. 

С этими словами учительница покинула класс и направилась в класс Лиды. 
Тишина окутала её аудиторию, где ученики усердно писали в тетрадях. Учительница постучала в дверь. 
— Извините за прерывание. 
— Лида, пошли, твоей сестре плохо. Она испытывает паническую атаку, а ты можешь помочь ей успокоиться. 
Я вскочила на ноги, стремясь к сестре, желая защитить её от любопытных взглядов. 

В классе я увидела Малику, сидящую на полу, закрывшуюся от мира. Один одноклассник, пытаясь помочь, явно не справлялся. 
— Благодарю за поддержку, но я здесь, — обратилась я к нему.
— Как тебя зовут? 
— Давид, — ответил он. 
Неужели это действительно тот самый младший брат Германа? А ведь его братец — настоящая причуда природы.
— Всё в порядке, сестричка, я рядом. Давай, вспомним, как успокаивались — сделаем из бумаги самолетик.
Ловко управляя руками, мы воображали, что создаем бумажные самолеты, которые устремляются в бескрайнее небо.
Малика, изящно изображая, как формирует свой самолетик, постепенно начинала находить успокоение; ее паника, словно осенний туман, медленно рассеивалась.
Спустя несколько минут ей удалось прийти в себя.
— Позволь мне позвонить твоей маме, чтобы она забрала тебя, — мягко предложила учительница.
— Не нужно, — тихим, но решительным голосом ответила Малика. — Я действительно в полном порядке.
— Сестренка, ты уверена, что все в порядке? — спросила я с беспокойством.
— Я сказала, что в порядке, значит так и есть. Не стоит никого тревожить; я спокойно отсижу учебный день. Теперь отправляйтесь все по классам, урок уже начался.
Малика всегда оставалась такой — неприкосновенной, не желающей утешений или близости. Хотя в глубине души мне хотелось обнять её, я знала, как тяжело маме было удерживаться от объятий своей дочери.

Уроки сегодня тянулись долго и утомительно. Наконец, завершился последний урок, и перед нами открылся долгожданный выходной. Мы с удовольствием вышли на улицу.
Тася шла рядом, и мне нравилось нежно называть её так. Она не возражала.
— Лидик, всё хорошо? — спросила подруга.
— Не совсем, — ответила я, не желая лукавить. Я не могла забыть сестру и беспокоилась о ней; видеть её страдания из-за аутизма было тяжело. Бывали моменты, когда мне хотелось забрать её диагноз, чтобы облегчить её страдания.
Тася подошла и обняла меня крепко.
— Всё будет хорошо, и ты, и твоя сестра, и мама — вы все будете в порядке.
— Спасибо тебе большое, Тася. Что бы я делала без тебя?
— Действительно, что бы ты делала без меня? — поддразнила она, слегка толкнув меня локтем.
С хорошим настроением мы вышли на улицу. Вдали я заметила Германа и Давида.
— Тася, ты подождёшь? Я быстро поблагодарю Давида за его попытки помочь сестре.
— Хорошо, но иногда мне удивляет почему его старший брат не такой, — заметила Тася.
— Потому что он моральный урод и всё.
Герман и Давид стояли у машины Германа.
— Привет, — произнесла я.
— Чего тебе, кудряшка? — поинтересовался Герман.
Я посмотрела на него с безразличием.
— Давид, я хотела поблагодарить тебя за то, что пытался успокоить мою сестру. Это было действительно героически с твоей стороны. Спасибо.
— Не за что, я не мог её оставить. Я всё-таки её одноклассник и должен помочь, — произнёс Давид.
— Ещё раз огромное спасибо, — ответила я и вернулась к Тасе.

— Ты сегодня помог сестре Лиды? — поинтересовался Герман.
— Да, а что-то не так? — спросил Давид.
— Нет, просто поинтересовался. Ладно, садись в машину, поехали.

— Ну что, как всё прошло? — поинтересовалась Тася.
— Я подошла поблагодарить Давида, а этот придурок сразу: «Чё надо?»
— Ахах, мне кажется, из вас получится отличная пара, — весело произнесла подруга.
— Не неси всякую чушь, чтобы я когда-то влюбилась в Ланского — не за что в жизни!
Но внутри себя Тася думала: «Ну, посмотрим...»

—Пошли, я тебе покажу удивительную пекарню, где готовят невероятные булочки с вишней.
Булочки с вишней были моими любимыми, да и все, что связано с этой сладкой ягодой, всегда приносило мне радость. Я без колебаний согласилась, и Тася повела меня в эту маленькую кондитерскую, где мы заполучили свежайшие булочки и горячий чай, после чего направились на аллею, где устроились на уютной лавочке. 
—Смотри, кто там, «Святая Троица», — произнесла Тася с укоризной.
Я обернулась и встретила взгляд Германа, который, смеясь, прижимался к своей Анжелке, а рядом был Дамир. Почему-то меня вдруг охватило чувство отвращения. «Давай просто не обращать внимания», — предложила я, но, увы, избежать встречи не удалось. Они прошли мимо нас, и Герман, по-прежнему не забывший меня, бросил взгляд, наполненный высокомерным дразнением.
—Иногда мне хочется подойти и врезать ему, — произнесла я.
—Подруга, ты иногда меня пугаешь, — с лёгкой усмешкой ответила Тася. — Ты действительно  скоро подойдёшь и врежешь этому Герману?

Мы болтали о разных мелочах, не замечая, как солнце начинает погружаться за горизонт.
—Уже темнеет, мне пора, а то я не успею на автобус и буду ночевать на улице, — сказала я.
—Но на улице ты бы точно не осталась, — ответила подруга. — Давай, я провожу тебя на остановку.
—Не нужно, я сама дойду. Ты лучше иди домой и напиши, как будешь там, — произнесла я.
—Хорошо, но я могу проводить, чтобы ты не шла одна в темноте.
—Не волнуйся, фонари горят, так что мне не страшно.
—Ну ладно, — согласилась подруга. — Только не забудь написать мне, когда будешь дома.
—Слушаюсь, — поклонилась я ей. 

Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Солнце скрылось, а на небе начали зажигаться звёзды. Я шла по аллее, усыпанной жёлтыми листьями, а яркие фонари мягко освещали вечер. Морасил мелкий дождик — осень, удивительное время года.
—Эй, красотка, не хочешь познакомиться?—прозвучал чей-то голос за спиной, но я решила не обращать на него внимания и свернула в тёмные дворы. Убежать от этого монстра, однако, не удалось; его руки обвили меня крепко, словно змеи, не желающие отпускать свою жертву.
—Почему убегаешь, крошка?—промолвил он с зловещей ухмылкой.
—Отпусти!—вскрикнула я в отчаянии, тщетно пытаясь вырваться из его объятий. Мои крики растворялись в ночной тишине, и никто не спешил на помощь.
Вдруг я уловила тень, стремительно приближающуюся к нам. Во мгновение ока
в воздухе прозвучал грозный голос:

—Убери руки от неё, или тебе не жить!

Вслед за этим раздался звук удара, резкий и властный, как гром среди ясного неба. В ту же секунду мир вокруг перестал казаться таким мрачным. Надежда вновь зажглась в моём сердце, а страх начал отступать, уступая место мужеству.