Глава 14. Коронация.
Изуку вернулся тогда во дворец счастливый. Все суетились, бегали из стороны в сторону, но ему не было до этого дела. Сейчас слуги готовят его к важной церемонии, а он думает о любимом. Ему сильно затягивают неудобный и вредный корсет, чтобы костюм хорошо сел, когда тем временем омега смотрит в зеркало и видит как его бережно, чтобы не навредить, развязывает, снимает и кидает куда-то в угол Тодороки, нежно поглаживает синие синяки и исцеляет его своими поцелуями. В чувства его проводит мать. Оказалось, что в комнате кроме них больше и нет никого.
-С днём рождения, сын мой. - произнесла она холодно, без каких-либо эмоций. Юноша знал: она не любит его и никогда не любила, потому что если бы это было так, то королева не отдала бы своего ребёнка любовнице мужа.
-Спасибо. - сухо. Следом забежала принцесса, но тоже с грустным лицом.
-Матушка, можно мне поговорить с братом наедине? - спросила девушка, и Ирментруда вышла из комнаты, - Ну что, Изуку? Сегодня твой праздник. Но ты вроде счастлив? - её слова озадачили парня. - Ты же говорил, что не хочешь быть королём! Почему же идёшь на коронацию с улыбкой?
-Фуюми! - он взял её за плечи, но та оттолкнула его, - Столько времени прошло, мои предпочтения поменялись, - сестра сразу заметила, что произношение Изуку стало лучше. - ты и сама говорила, что хотела бы жить спокойно, чем управлять государством!
-А ты и рад! - звонкая пощёчина оглушила конопатого. - Я ненавижу тебя! Ты забрал всё!
-Да я то тут при чём? - Изуку это уже надоело. - Если бы ты сказала, что хочешь стать королевой, то я бы отказался от трона.
-Да сдался мне твой трон! - щёки обжигали горькие горячие слёзы, - Мы с Тодороки любили друг друга, пока ты не появился! - Изуку вздрогнул. Неужели она обо всём знает? Значит Ирментруда тоже? - Я видела, как вы обжимались в твоём чёртовом садике, твои цветы, что ты насадил туда - они отвратительны!
Сердце Изуку сжималось, высыхало, то ли от боли, то ли от пустоты. Те, кто знает о том месте иногда говорили, что сад забудется, умрёт, это ужасно, но настоящие ценители этого дела всегда оценивали его дело на высоте. Да даже сам Тодороки сказал, что цветы чудесны. Может быть слишком много зелени, но он для такого результата и старался. Он любил много цветом, трав - это свежий воздух, жизнь.
-Фуюми! - он прошептал это, потирая щеку, что до сих пор горела после сильного удара девушки. - Как ты можешь?
-Как ты можешь нарушать закон? - но на это парень возмутился.
-Позволь напомнить! Вы тоже общались и по твоим словам были очень близки!
-Уверена, что и вы просто друзьями не были! - Изуку отрицал и даже наврал, что с гетерохромом виделся всего раз в жизни.
-Тогда в саду я просто упал, а он отреагировал, за это я его поблагодарил и не более, - он сделал шаг вперёд и поклонился в знак преданности, чему кстати его научил Шото. - Между нами ничего не было. - принцесса тоже приблизилась и нависла над братом. Всё же она была выше.
-В твоих приоритетах, чтобы это оказалось правдой, а иначе я расскажу королеве, место занять не успеешь! - именинник позволил напомнить, что против неё у него тоже есть компромат, но та лишь развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.
Вдруг в окно раздался нехарактерный стук. Юноша обернулся, вздрогнув от испуга, но широко улыбнулся, увидев на подоконнике птичку со свёртком, красивая, с пушистыми пёрышками зелёная, даже скорее тёмно-зелёная птичка, по размеру чуть больше цыплёнка, совсем маленькая, но не хрупкая, скорее только-только выросла. Малышка щебетала, пока он не взял у неё листочек - это оказалось послание. В него вложили, видимо всю любовь. Изуку улыбался с первых строк.
"Солнце моего мира!"
Веснушчатый рассмеялся, его смех раздался эхом по комнате.
"Источник моего счастья! Мой возлюбленный! Из-за твоих сверкающих очей, твоей красоты могла бы начаться война!"
-Дурачок! - обозвал младший, - мой дурак!
"Я молюсь, чтобы мне довелось вдохнуть, подобный нарциссам, чудный аромат твоих волос. Мой возлюбленный, обладатель прекраснейшего лика, шёлковых локонов, грациозного, подобного кипарису стана! Господин моего сердца, родной Изуку! Я не излечимо болен страстью к тебе. Ты похитил моё сердце. И лишь уста твои могут даровать мне лекарство."
Изуку поднял голову на птицу и снова вернулся к письму.
"Я не помню точно, когда увидел это чудесное, пернатое чудо, но щебет и активность его сразу заставили вспомнить твой лик, твою очаровательную улыбку, что пленяет моё сердце! И сейчас, во время нашей печальной разлуки, я хочу, чтобы она разделяла наши чувства. Теперь она принадлежит тебе. Я тоскую днями и ночами. Пусть она принесёт аромат мне твой перед сном, так же, как тебе мой. Тоска и разлука причиняют мне такую боль. Моё счастье! Любовь моя! Умоляю тебя! Как только сможешь! Пришли мне святую весть! Целую твои чудесные очи. Береги себя, мой родной человечек! С днём рождения счастье моё и желаю лишь воссоединиться снова."
-Шото... - прошептал он ласково, нежно, с доброй, широкой улыбкой, - Такие чудесные строки могут принадлежать только такому красноречивому человеку, как ты!
В комнату уже стучится мать с предупреждением и что скоро начнётся обряд. Но Изуку всё-равно напишет письмо, сразу, как только придёт с коронации. Для него это теперь, как часть долга.
Парень выбежал и привёл волосы в порядок. Ирментруда ругалась за ожидание, но быстро остыла.
В помещении людей много то и не было, человек двенадцать, может семнадцать, но не больше двадцати. Веснушчатый волновался. Вот бы Тодороки был здесь. Он бы улыбался, скорее всего, не отводил бы взгляда. Юноша подошёл к священику и началась долгая, мучительная молитва, которая затянулась больше чем на пол часа. Наконец, сказав заветное "клянусь", на голову его одели большую, высокую корону, что даже показалось, что она слишком тяжёлая, и голова вот-вот раздавится под её весом.
Высота её была не менее тридцати четырёх сантиметров - это точно, а диаметр наверное больше пятидесяти, изготовлена корона лишь из золота, она была грубой, но могущественной. Только корона оказалась на его голове, как алмазные камни сменились красивыми изумрудными, но вместе с камнями изменилась и корона, а изящные узоры подчёркивали всю женственность и красоту будущего короля. Каркас был выполнен из серебра. Каждый прорезной лепесток, что с давних времён символизирует то, что люди обязаны сохранять природу, был обшит бриллиантами и драгоценными камнями. Из мелких деталей было множество изумрудов, которые были, наверное, ещё дороже самой короны. Высота её значительно уменьшилась, характеризировала самого парня: аккуратный, красивый, на вид хрупкий, вот-вот распадётся, но крепкий, как сталь, может быть немного хитрый и умный, но наивный, нежный и ласковый, гордый, добрый и великодушный, милосердный.
Почему-то Мидория не мог открыть глаза, пока священик не сказал взять с подушки скипетр и державу. Его неловкие, неуверенные движения заставляли гостей сомневаться в могуществе будущего короля, да и парню тоже было стыдно. Взгляды с их сестрой встретились, всего лишь на мгновение, но в этих глазах он увидел такую огромную ненависть, казалось, что она заплачет, но лицо её оставалось каменным. Несколько больших камней изумрудов на короне и предметах переливались под лучами солнца множественными оттенками зеленых и тёмно-зеленых цветов, их яркий свет прыгал солнечными зайчиками по комнате.
Произнеся заветную клятву, зал опладировал стоя, но на их лицах тоже не было улыбок.