13
25 сентября 20...
Спустя неделю тщетных поисков я набралась смелости и отправилась к маме за объяснениями. Только она могла припрятать ткань для паруса и реи. Конечно, для нее это ничего не значит, а для меня... практически целая жизнь. Чем они могли ей помешать? А главное – что она делала в моей комнате? Будто не для нее на двери висит табличка с предупреждением о том, что посторонним людям вход воспрещен. Кроме тети Маши... Она – не посторонняя. Она – своя.
Мама сидела за большим обеденным столом и что-то быстро печатала в ноутбуке. Очки съехали на кончик носа. Время от времени увлеченная работой родительница сдувала с лица выбившуюся светлую прядь волос.
– Куда ты дела мои детали? – начала я с порога.
– Добрый вечер, Катерина! – отозвалась мать, не отрывая взгляда от экрана. – Итак...
– Добрый! Как же! – буркнула я.
За весь день мы ни разу не виделись. Когда я проснулась, она уже уехала в офис. А вечером вернулась домой – и снова принялась за работу. Я же отсиживалась в своей комнате.
И я повторила вопрос:
– Куда дела мои детали?
– Я занята, не видишь? – откликнулась она.
– Ткань для парусов... – упрямо продолжала я.
– За-ня-та!
– ...и несколько длинных рей!
– Ты про те бесполезные деревяшки? – наконец подняла голову мама.
– Бесполезные деревяшки? – эхом отозвалась я. – Ты шутишь?
– Что за увлечение для девочки твоего возраста? – мать продолжила стучать по клавишам.
– Куда ты их спрятала? – нервно спросила я.
– Никуда я их не прятала...
– Тогда где они?
– Я все выбросила!
– Что? – выкрикнула я. – Мама! Как ты могла?
– Еще пару недель назад, кстати... А ты только сейчас хватилась! Значит, так тебе это надо!
– Но зачем? – я прижалась спиной к дверному косяку и закрыла лицо ладонями.
Слов не подобрать, как я была зла. И разочарована.
– Я предупреждала, чтоб деревяшки не валялись по дому!
А вот это уже обман!
– Но они лежали в моей комнате! – возразила я.
– У девочки в комнате должен быть образцовый порядок. А у тебя – стол в щепках и пятнах от клея.
– Что ты вообще там делала?
– Искала пилку для ногтей. И мне казалось, что это и мой дом тоже.
В столовую заглянула тетя Маша. Она была в светлом плаще и неуверенно теребила в руках вязаный черный берет.
– Опять ругаетесь? – спокойно произнесла она, посмотрев на меня.
– Эта безрассудная женщина выбросила то, о чем я тебя тогда спрашивала! – пояснила я сердито.
– Эта безрассудная женщина, как ты выразилась, твоя мать, – сообщила родительница. – Имей уважение!
– А ко мне кто будет уважение иметь? – снова закричала я.
– Тихо-тихо... – попыталась остановить нашу очередную перепалку Мария Архиповна.
– Уважения тебе не хватает? – поднялась из-за стола мать. – Какая ты, Катерина, у нас эгоистка! Все для нее делаю, а она... из-за какого-то мусора, который валяется в комнате...
Мусора? Похоже, непобедимый английский линкор «Виктори», сам того не ведая, впервые потерпел крупное поражение. Разбит в пух и прах и пошел ко дну вместе с моей верой в наши с мамой наладившиеся отношения.
– А ты не эгоистка? – спросила я, скрестив руки на груди. – Только о своей работе драгоценной думаешь.
– Ты права! – кивнула мама. – Я такая же... и отец твой – тоже... эгоист! Не было у нас ни братьев, ни сестер... все – только нам, единственным детям в семье! Хотели и тебе жизнь хорошую устроить, чтобы ни в чем не нуждалась. Вкалываем оба с утра до ночи. Но ты ведь постоянно чем-то недовольна! Живешь в самой просторной комнате с видом на набережную. Дорогая обувь, гаджеты, украшения... щедрые карманные расходы на месяц! Некоторые в нашем регионе и зарплату такую не видят. А тебе надо просто выполнять некоторые обязанности, как и положено девочке из обеспеченной семьи: получать отличные оценки, готовиться к поступлению в институт... А не сидеть часами над своими деревяшками!
– Началось, – вздохнула я, перехватив жалостливый взгляд тети Маши.
– А что началось-то? Разве я не права? Лучше бы свободное время уделила иностранным языкам. Ты как поступать вообще собираешься?
– Уж как-нибудь! – огрызнулась я. – С божьей помощью.
– Звонила репетитору? Я еще в начале месяца тебе напоминала.
Я упрямо молчала.
– Нужно было еще ребенка родить, – сказала мама, усаживаясь за стол. – Не выросла бы из тебя тогда эгоистка. Привыкла, что все тебе одной достается, как само собой разумеющееся.
– Ребенка, значит? – переспросила я. – Чтобы ты и на него забила?
– Катерина! – выкрикнула мать.
–Катенька, уйди, – попросила тетя Маша. – Я с ней поговорю.
– С удовольствием, – прошипела я, направляясь в коридор.
Схватила с вешалки куртку и заорала:
– Сбегу из ее дома! Мария Архиповна, передайте этой безрассудной женщине, что вместе с моими, как выразилась, бесполезными деревяшками, она выкинула те крупицы доверия и симпатии, что я хранила для нее!
Я выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Почему с мамой так тяжело? В подъезде меня начали душить безнадежные слезы. Не дожидаясь лифта, я сбежала вниз по лестнице. На крыльце едва не врезалась в Фила.
– Ты за тетей Машей? – спросила я, шмыгнув носом. – Она скоро спустится.
– Кать, ты в порядке? – негромко спросил Филипп, внимательно оглядывая мое заплаканное лицо.
– Нет, – честно сказала я и неожиданно добавила: – Иди куда шел. Тебя не касается.
Не знаю, почему хотелось нагрубить Филиппу. Он мне ничего плохого не сделал. Ну перестал он посылать сообщения, которые я каждый вечер ждала от него... Так я вроде в «отношениях». Было бы странно, если б он мне писал. Глупо надеяться. Но не могла думать по-другому. Обидно, что он так быстро переключился на Дину... Но пора бы привыкнуть, что мир давно уже не вокруг одной Севастьяновой вертится.
– Как скажешь, – усмехнулся Филипп.
– Извини, не хотела тебя обидеть! – ответила я, глядя на темнеющую в сумерках рябину.
– Ты меня ничуть не обидела, – возразил Филипп, внезапно притянув к себе и крепко обняв. – Если хочешь – плачь! Станет легче.
Я молча закивала, уткнувшись в рукав его утепленной джинсовки.
– Поссорилась с мамой? – спросил Фил, упершись подбородком в мою макушку.
– Угу. Мы друг друга ненавидим.
– По-моему, нет...
Некоторое время мы простояли, не шевелясь. Затем я отстранилась от парня, резким движением стерла с глаз накопившиеся слезы и проговорила:
– Диане бы наши объятия не понравились.
– А мы не встречаемся, – произнес Фил. – А что насчет её величества Виолетты?
– Мы... – я хотела сказать: «Тоже не встречаемся», но вместо этого вздохнула: – Все сложно.
– Я так и думал, – кивнул, усмехнувшись, парень. – С такой, как ты, не бывает просто.
– С такой, как я? – переспросила я. – Дело не только во мне...
– Да. Малышенко – тоже сложная. Вы нашли друг друга, поздравляю.
Я ничего не успела ответить: из подъезда вышла тетя Маша.
– Ты меня ждешь, Филипп? – обрадовалась она и взглянула на меня. – Кать, можешь возвращаться домой, она остыла.
– Она остыла, а я нет, – заявила я, натягивая на голову капюшон от худи, который торчал из-под куртки. – Прогуляюсь.
– Кать, ты уверена? – спросил Фил. – Поздно...
– Уверена, – кивнула я. – Оставьте меня, пожалуйста, в покое.
Быстрым шагом направилась прочь со двора. «С такой, как ты...», «Вы нашли друг друга...». Что это означает? Он хочет сказать, что мы с Виолеттой – два сапога пара? Наверное, он прав. А Филу, конечно, нужна правильная добренькая Диана. С медными длинными волосами, милым ободочком на голове и искренней улыбкой. Такая не дерзит родителям, не строит козни, не заводит врагов и наверняка ради своей выгоды не заключает сомнительные договоры с главной лисой школы Малышенко.
2 октября 20...
Целую неделю я не разговариваю с матерью. Демонстративно ухожу завтракать и ужинать в свою комнату. Но мама никак не реагирует. Лишь один раз сказала, что я снова устраиваю спектакли, а она извиняться не будет. Не считает себя виноватой. Ладно. Ее право. Она упрямая. Но я еще упрямей.
Неделя была загруженная. Я наконец наладила свои походы к репетитору по английскому языку. На дом задают слишком много. Учитывая, что теперь я вынуждена готовить задание по гуманитарным наукам за двоих... Спать ложусь поздно. Вроде даже синяки под глазами появились. Теперь приходится с самого утра долго возиться с макияжем. Много уроков, много факультативов, много нервов. И, разумеется, уже не до кораблей...
6 октября 20...
Не могу понять Филиппа. Вечерами он мне отправляет сообщения. На улице рано темнеет, поэтому Фил все чаще заходит за тетей Машей. И мы вполне мило болтаем о том о сем, стоя друг напротив друга в слабоосвещенном коридоре. Но в гимназии парень меня не замечает. Изредка кивнет и дальше идет. В чем дело? Всему виной Дина, которая постоянно крутится вокруг него? Викуля часто общается с рыжей. Она и поведала нам, что новенькая и Фил не встречаются. Девчонка не против, конечно, закрутить роман с Гурьевым, но он продолжает держать ее во френдзоне. Сама Вика искренне удивилась – почему? Ведь ее ненаглядная рыжая такая интересная и классная!
Я только усмехнулась. Фил не хочет встречаться с Диной...
Ха-ха! Я злорадная.
А может, он просто боится Малышенко? Поэтому не подходит ко мне на переменах. Мы с Виолеттой вроде как вместе... Что, кстати, доставляет мне кучу неудобств.
Например, сегодня мы с Виолой перед уроком истории расположились в коридоре на широком подоконнике.
– Держи! – протянула я раскрытую тетрадь. – Таблица. Социально-экономическая характеристика российского общества... – я сладко зевнула. – С тысяча восемьсот девяносто пятого до тысяча девятьсот семнадцатого года...
Виолетта с подозрением покосилась на меня.
– Трина, ты чем по ночам занимаешься?
– Делаю за тебя историю, – огрызнулась я.
– Ты слишком стараешься, – покачала головой Малышенко, разглядывая мою писанину. – Неправдоподобно. Я бы не стала столько калякать... Делать мне, что ли, нечего?
Я только плечами пожала. Как могу, так и готовлюсь к урокам. Взялась за гуж... делай все добросовестно. Обещала ведь.
– А карточки не сделала? – осведомилась эта наглая рожа.
– А у тебя ничего не треснет? – возмутилась я. – На карточки мы не договаривались!
– Ладно-ладно. На самом деле, я бы и с карточками заморачиваться не стала.
– Может, мне вообще за тебя ничего не делать? – ехидно спросила я. – Тогда правдоподобно получится! Никогда особо не следила за твоей успеваемостью, но ты, похоже, и впрямь ни о чем не заморачиваешься.
– И посмотри, как свежа и весела! А тебе бы проспаться не мешало. Так и быть, пару недель обойдусь без твоей помощи в подготовке уроков.
– Какое благородство! – отозвалась я, снова зевнув.
– Тринни, прекрати! – возмутилась Малышенко, прикрывая рот рукавом белой рубашки.
– Что, ребят, бурная ночка была? – спросил один из парней, который учился в параллельном классе.
В это время многие проходили мимо нас, возвращаясь по кабинетам из столовой. Парень заржал. И Виола в унисон вместе за ним.
– Какие же вы, придурошные! – укоризненно покачала я головой.
– Ладно, девочка, не дуйся! – толкнула меня плечом Малышенко. – Еще никогда я так классно не училась. Даже за последний анализ стихотворения пятерку получила. А ты, кажется, четверку?
Виолетта сделала вид, будто припоминает мою оценку. Но ведь я дала ей списать! Она лишь немного переделала пару абзацев...
– Как говорится, ученик превзошел учителя.
– Ненавижу тебя! – прошипела я.
– А ведь ненависть – искреннее чувство. Я рада, что ты ко мне неравнодушна.
Так меня взбесила, что я не удержалась и ущипнула Виту.
– Опять руки распускаешь? – засмеялась она. – Ой-ой, Тринни!
– Больно? – со злорадством поинтересовалась я.
– Шутишь? Мне щекотно! Я терпеть не могу щекотку...
– Ах, вот оно что... Ну держись, Малышенко!
Я принялась щекотать одноклассницу, а та громко хохотала и извивалась словно уж на сковороде. Меня это открытие привело в восторг! Как можно настолько не переносить щекотку? Я вошла в раж, развеселилась и даже сама немного посмеялась. Окружающие с улыбкой воспринимали наши дурачества.
– Капец, Вил , тебе, правда, настолько щекотно? – удивлялась я.
– Я очень чувствительная, Тринни! –заявила Виолетта.
– Ути боже мой! – я состряпала умилительную рожицу и заметила, как со стороны столовой к нам направляются Фил и Дина.
Я сразу отпрянула от Малышенко. Села подальше и постаралась придать своему лицу максимально безразличное выражение. Ви перехватила мой взгляд и усмехнулась.
Когда сладкая парочка проходила мимо нас, Виолетта внезапно притянула меня к себе и уткнулась носом в мои волосы.
– Что ты делаешь, Малвшенко? – возмущенно зашептала я.
– Изображаю, что мы пара, – ответила Ви. – Разве ты не этого хотела?
Да! Но не при Филе же... Неудобно.
Виолетта негромко продолжала бубнить мне в макушку:
– Слушай, а ты написала про геополитическое положение России?
Что она несет? Конечно, со стороны кажется, что одноклассница шепчет мне что-то приятное, а на самом деле...
– Написала, – пропыхтела я, встретившись взглядом с Филом на несколько секунд.