4
— Что-что? — опешила блондинка. — Ви, ты, правда?..
— Слушайте, а может, он хочет с вашей помощью отвлечься? — не дав Виоле ответить, предположила я. — От своей неразделенной любви...
— Серьезно? Тринси, у тебя, значит, юмор такой? — снова расхохоталась Виола.
Ничего, Вилка, скоро будет тебе не до смеха. Её подруга буквально дыру в нем тяжелым взглядом просверлила.
— Мое дело предупредить, — прошептала я напоследок высокой девчонке — сзади уже слышался цокот каблучков Нелли Николаевны. — Удачи, Малышенко!
Я быстрым шагом направилась к высоким воротам. За спиной раздался довольный голос химички:
— Виолетта! Спасибо большое за букет! И сколько лет подряд ты про меня не забываешь.
— Пожалуйста! — растерянно ответил одноклассник. — Разве про вас забудешь...
Со школьного двора я выходила с сияющей злорадной улыбкой. Кажется, в кино в таких случаях за спиной главного героя раздаются взрывы, полыхает пламя, клубятся столбы дыма... А на мне хоть бы одна царапина. Империя нанесла ответный удар.
Поздно вечером Виолетта написала мне:
«Думаешь, шутка с совращением нашей химички — смешная?»
Я удивилась. Впервые она прислала мне личное сообщение.
«Думаю, вышло весьма недурно» — написала я в ответ спустя некоторое время. Долго размышляла, стоит ли вообще отвечать.
«И спасибо за лилии!» — добавила я.
«Всегда к вашим услугам,Тринушка! Знаю, как ты неровно дышишь к цветам. Понимаешь, о чем я?»
Клоунша! Конечно, понимаю! «Неровно дышишь». Она меня выводит из себя!
«Точно. Просто задыхаюсь от восторга. В самом прямом смысле этого слова!» — сердито напечатала я.
Спустя пару секунд Малышенко прислал мне несколько скобок. Смешно ей опять?
Я снова зашла в папку с личными сообщениями. Прикрепить аудиозапись. «Иван Дорн — „Ненавижу"». Отправлено. Виолетта тоже прислала мне песню. Я чуть со стула не упала, когда открыла её послание. «Александр Серов — „Я люблю тебя до слез"». Я расхохоталась. Не спится ей. Всякую ерунду присылает.
«Какая же ты дура, Малышенко!» — написала я.
Начала слушать песню и, несмотря на поздний час, прибавила звук. Почему-то настроение сразу улучшилось. Я оценила шутку Малышенко. Это было забавно, признаю. Оттолкнувшись ногами от паркета, покатилась на стуле по комнате, размахивая руками, словно дирижируя оркестром, и фальшиво подпевая:
— «Вместо лжи-и красивых фра-аз — это о-облако из ро-оз! Лепестка-ами белых ро-оз наше ло-оже застелю-ю-ю...»
Дверь комнаты без стука открылась, и на пороге появилась сонная мама:
— Катя, с тобой все в порядке?
— Вполне! — я притормозила на стуле.
— Что еще за музыка?
Я вскочила, подбежала к ноутбуку и выключила звук.
— Ты влюбилась, что ли? — усмехнулась мама.
— Ага! — ответила я. — Очень-очень влюбилась, мамочка! Я без неё жить не могу! Хочешь, расскажу?
— Не болтай глупостей, спать ложись! — приказала она, разворачиваясь. — Поздно уже. Завтра к первому уроку...
— Завтра — воскресенье! — успела возразить, пока она не прикрыла за собой дверь.
Так заработалась, что все дни недели перепутала.
Тяжело вздохнула и, склонившись над ноутбуком, вновь обновила свою страничку. Новых сообщений нет. Зашла на страницу к Виолетте. Милая фотка профиля. Конечно, ви очень симпатичная. Глядя на аватарку, даже не скажешь, что в жизни одноклассница такая невыносимая и заносчивая. Я пару раз щелкнула по тачпаду: «Заблокировать Виолетту Малышенко».
3 сентября 20...
Выходные придуманы для того, чтобы провести их с семьей? Только не в моем случае. В нашем доме воскресенье — еще один день, когда мы с мамой стараемся избегать друг друга, придумывая тысячу причин, чтобы не остаться вдвоем в одной комнате.
Уже три года мы живем без отца. Он работает за границей и приезжает в Россию пару раз в год. На новогодние каникулы и мой день рождения. В эти периоды мама превращается в самую внимательную и любящую родительницу на свете. И дело не в том, что она при папе хочет казаться лучше, чем есть на самом деле. Она и правда становится другой. И в такие дни мне кажется, что я ее тоже люблю.
Я родилась шестого августа. Отец уехал совсем недавно. И так долго еще ждать Нового года...
Не скажу, что до того момента, как папа решился открыть бизнес в чужой стране, у нас была образцовая семья. Меня никогда особо не баловали вниманием. Родители всегда были поглощены работой. Единственный человек, которому я небезразлична — Мария Архиповна. Эта женщина с детства занималась моим воспитанием и помогала вечно занятой маме по дому. Трудилась она у нас пять дней в неделю. Но сегодня, в свой законный выходной, тетя Маша пришла, чтобы подготовить квартиру к приходу гостей. В четыре часа к матери должны наведаться какие-то деловые партнеры.
Мы с Марией Архиповной сидели за просторным обеденным столом. Она нарезала продукты для канапе, а я обтачивала несколько деревянных реек для будущего судна.
Моделирование здорово отвлекает от дурных мыслей, которые то и дело поселяются в моей бедовой голове. Обычно я с таким энтузиазмом берусь за дело, что могу посвятить своему творению несколько вечеров подряд. Да, такое вот увлечение. Сегодня передо мной на столе лежал набор юферсов, парусная ткань, флаги и вымпелы...
Мой будущий корабль по задумке принадлежал некогда королевскому флоту и одержал множество побед в самых громких сражениях. Красотища! Я потянулась за свежим огурцом. Немного похрустев, снова принялась за работу.
— Ты в четыре часа уйдешь или будешь матери мешать? — спросила тетя Маша, когда я старательно обтачивала ножом один из элементов.
— Почему мешать? Посижу в своей комнате. Мне не привыкать.
— Катя, погода такая хорошая, летняя! А ты вечно дома торчишь, — покачала головой женщина. — Столько подружек у тебя в школе...
Сколько? Настоящих — ни одной.
— Мне и дома нескучно, — проворчала я.
— Сейчас Филипп зайдет, я попросила его занести кое-какие продукты на вечер, — начала издалека тетя Маша. — Пакеты тяжелющие... Я бы не дотащила. Он должен купить твой любимый сок, грейпфрутовый.
— Спасибо!
— Может, хоть с ним прогуляешься? — задала вопрос Мария Архиповна. — Проветришься... С тех пор как отец уехал, ты совсем подавленная ходишь. Уже почти месяц.
— Прогуляться с Филиппом? — переспросила я, склоняя голову ниже, чтобы тетя Маша не заметила, как я смутилась.
Филипп — младший сын Марии Архиповны. Мы — ровесники, Фил учится со мной в одной гимназии, в параллельном «Б» классе. Моя мама помогла когда-то тете Маше пристроить сына в наше престижное учебное заведение.
Филипп отличается от остальных парней-старшеклассников. Он словно белая ворона в нашей школе. Других это отпугивает. Меня же, наоборот, привлекает. Он честный и искренний. Без надоевших понтов. И очень симпатичный. «Жаль, что не из обеспеченной семьи!» — вздохнула однажды Викуля, разглядывая Фила в столовой.
В детстве мы с Филиппом много времени проводили вместе. Он даже часто оставался у нас ночевать. С возрастом это, конечно, стало неуместным.
Помню, как в третьем классе Фил отогнал палкой уличную собаку, которая рычала и не давала мне пройти. Тогда я жутко перепугалась. А Филипп оказался настоящим бесстрашным героем. Я думаю, что всегда ему нравилась... Несмотря на то, что в детстве была полной и неуклюжей девочкой. Правда, меня собственная пухлость не смущала. Я почему-то все равно считала себя самой красивой. И кто мне такое внушил? Наверное, тетя Маша...
Да, Фил был ко мне неравнодушен, только я в начальной школе, по классике жанра, оказалась безответно влюблена в признанную красавицу класса. Конечно, с годами поняла, что с лица воду не пить, и самая симпатичная одноклассница имеет не самую приятную душу. Сейчас мне даже немного стыдно, что я так запала на Малышенко, а не на Филиппа... Но девичьему сердцу не прикажешь.
В общем мы с Филом стали реже общаться и постепенно отдалились друг от друга. Иногда перебрасывались в школьном коридоре парочкой пустых фраз на уровне: «Привет, как дела?»
— Сходите на набережную, такая погода! — настаивала, продолжая стучать ножом по деревянной разделочной доске, тетя Маша.
— Нам на завтра уроки задали, — проговорила я. — Еще мачту надо доделать. Не до прогулок.
Мария Архиповна с подозрением посмотрела на меня. В этот момент в просторную светлую кухню зашла мама.
— Чашку кофе — и я уезжаю!
— Неужто и в воскресенье дела? — всплеснула руками тетя Маша.
— Увы и ах! — – вздохнула мама: в руке у нее было несколько папок с бумагами.
Повозившись некоторое время с кофемашиной, родительница повернулась ко мне:
– Как твоя любовь? Прошла?
– Выпила таблетку, – глухо ответила я. – Улетучилась вместе с мигренью.
– Я же говорила: глупости это все. Рано тебе о любви думать. Вот окончи с отличием гимназию, поступи в институт...
– Окончи с отличием институт, найди работу... – продолжила я, передразнивая интонации мамы и не поднимая головы от будущего судна.
Тетя Маша, перестав нарезать фрукты, снова взглянула на меня.
– Престижную работу! – поправила мать, бросая на стол папки с бумагами. – Господи, Катя, опять твои деревяшки и краски разбросаны повсюду! Разве обеденный стол предназначен для этого?
– Не слышала, чтоб он предназначался и для твоей макулатуры! – кивнула я на документы.
– Катерина! – грозно нависла надо мной мама.
– Девочки, прекратите! – поморщилась тетя Маша. – Оль, ты ответь: к приему-то своему успеешь – или мне гостей встречать?
– Надеюсь, что успею, – мать посмотрела на золотые наручные часики. – Вот, Катерина, хочешь жить – умей вертеться!
– Что я опять сделала не так? – рассердилась я.
– Лентяйничаешь много. Убери со стола бесполезные кораблики и помоги Марии Архиповне...
– Ну нет! – рассмеялась тетя Маша. – При всем моем уважении к Катькиным кулинарным способностям... Мне кривая нарезка ни к чему. Без обид, Кать!
Я кисло улыбнулась в ответ.
– А уроки на завтра сделала? – не отступала мама.
– Нам еще ничего не задали, – не моргнув глазом, ответила я.
Тетя Маша толкнула меня локтем и округлила глаза. Ведь пять минут назад я жаловалась, что к понедельнику нужно сделать домашнее задание. В ответ я только плечом повела. Странные вопросы задает мама... Разве я подводила ее с уроками? Всю жизнь учусь на пятерки, но родительница изо дня в день не отстает с этим вопросом. Будто ее дежурная фраза – единственное, что она может предложить в минуты нашего общения.
– Некогда с тобой препираться, меня водитель ждет! – сердито проговорила мама, поспешно допивая кофе.
Когда она ушла, я проворчала:
– Почему отец не заберет меня к себе? Не хочу жить с ней.
– Не говори так! – нахмурилась тетя Маша. – Твоя мать работает целыми днями и, как видишь, даже по выходным, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
– Угу, не забывая постоянно меня пилить и напоминать, что я – самое бесполезное существо на планете.
Тетя Маша тяжело вздохнула и поднялась из-за стола.
– Хотя не факт, что у отца мне будет лучше, – продолжила я.
А я тебе о чем?.. Другая страна, другой менталитет...
– Ему на меня тоже плевать! – заключила я нервно, рука сорвалась, и я едва не задела палец ножом. – Ой!
– Боже мой, Катерина! – воскликнула тетя Маша.
Было неясно, к чему относится ее возглас: к моему неудавшемуся порезу или выводу о родительской нелюбви.
В этот момент в дверь позвонили.
– Филипп пришел, возьмешь у него пакеты? Я пока руки помою, липкие от цитрусовых...
Я вскочила и понеслась в коридор. Сердце почему-то застучало громко-громко. Кстати, Филипп – единственный парень, который видел меня не накрашенной. Вот и в ту минуту на мне не было ни грамма косметики. Из одежды – фланелевая пижама. Но почему-то и в голову не приходило, бежать в комнату и наводить марафет. Мне нравилось, что перед Филом можно быть самой обычной девчонкой, а не королевой школы. Странное и редкое чувство. Но очень приятное.
– Привет! – распахнула я дверь.
– Привет! – улыбнулся Филипп.
В одной руке у него был тяжелый белый пакет, в другой – скейтборд. Фил прислонил доску к стене, а я потянулась за продуктами... Дотронувшись до пальцев парня, почему-то сразу смутилась.
– Куда?.. – негромко рассмеялся Филипп, отводя пакет за спину.
– Я помогу!
– Надорвешься, дуреха! Сам донесу. А мама где?
– Моя? – спросила я.
– Моя! – снова рассмеялся Фил.
– А-а-а! Тетя Маша на кухне. Проходи!
Мария Архиповна попросила нас разобрать огромный пакет. Мы с Филиппом поочередно выкладывали на стол продукты, стараясь не встречаться взглядами. Общество парней меня не пугает, обычно я чувствую себя в их компании очень уверенно. Но здесь стеснение взяло верх. Боже, оказывается, предстать перед молодым человеком без макияжа намного проще, чем обнажить душу. Как высокопарно звучит! Но это на самом деле так... Я боялась, что Фил заметит мою заинтересованность, поймет, что я к нему чувствую...
Именно тогда мне вдруг резко захотелось стать лучше, чем я есть. И дело, конечно, не во внешнем виде. Я знала, что и без косметики симпатична парню. Чувствовала время от времени заинтригованный взгляд Фила на себе, но глаза не поднимала, продолжая копошиться в пакете. Внимание Филиппа мне было приятно.
Захотелось больше добра внутри. С этим у меня проблемы. А Гурьев иногда кажется чересчур уж правильным. Мне до его моральных качеств как до Китая пешком.
– Теть Маш, вы уверены, что моя помощь не требуется? – спросила я.
– Нет, Кать, что ты! – проговорила Мария Архиповна сквозь шум воды из крана.
Я мысленно сжалась от мысли, что сейчас она вновь что-нибудь скажет про мои никудышные кулинарные способности.
Но женщина, похоже, поняла мой «коварный замысел», потому что добавила:
– Я уже закончила. И даже не сомневаюсь, что ты пришла бы на выручку...
– У вас будет какой-то важный прием? – спросил Филипп.
– Придут мамины партнеры по бизнесу, – ответила я. – Скучные толстосумы с раздутым самомнением.
И мы с Филиппом одновременно взялись за одну пластиковую коробку с виноградом. Я потянула ее в одну сторону, парень – в другую. Наконец мы посмотрели друг на друга и негромко рассмеялись. Да! Да! Да! Я осмелилась взглянуть на него. Мамочки, как же прекрасны эти глаза – цвета сине-серого грозового неба.