исчерченный

Хосок воркует, его щеки приобрели мягкий розовый оттенок от жары, исходящей от их стола, и от соджу, которое они пили. «Хён, это звучит как очень милое свидание!» Он качает головой один раз, прежде чем закончить выстрел.

Перед ним Юнги замирает, его взгляд отходит от маленьких нарезанных кусочков свиной грудинки, жарящихся на гриле, кухонные щипцы в его руке зависают над мясом. "О чем ты говоришь?"

«- О том, что ты мне только что рассказал. Знаешь, в прошлую среду вечером с Чимином…? Хосок медленно излагает мысли вокруг кусочка маринованной редиски.

«-Это было не свидание». Юнги бормочет. Он качает головой и снова сосредоточивается на мясе, переворачивая кусочки свиной грудинки и кладя грибы в другой угол гриля.

Наступает краткая тишина, вероятно, достаточная для того, чтобы Хосок проглотил кусочек. «Вы вместе пошли смотреть фильм…»

«-Мы пошли посмотреть на перераспределение Жира». Юнги тут же вмешивается, хмурясь, глядя на жареные на гриле грибы. Он продолжает переставлять мясо и овощи просто ради того, чтобы заняться чем-то другим, кроме как сосредоточиться на их текущем разговоре.

«- На специальном ретро-вечере кино». — замечает Хосок, приподняв одну бровь.

Юнги вздыхает. Они находятся в красивом месте для барбекю, перед ними хорошие напитки и вкусная еда, и Юнги устал от одних и тех же разговоров с друзьями снова и снова. Он поворачивает плечо, внезапно чувствуя себя жестким. — Хоба… — Он устало потирает лицо свободной рукой, после чего кладет подбородок на ладонь. — Как бы тебе ни хотелось, чтобы это произошло, между мной и Чимином нет ничего, кроме дружбы.

Хосок только мычит, и когда Юнги снова поднимает глаза, он видит, каким неуверенным он выглядит, даже немного обеспокоенным. Юнги сжимает челюсти, еще раз поворачивая плечо. Когда тишина затягивается, наполненная только звуками гриля, Юнги хмурится, но Хосок по-прежнему выглядит неуверенно. — Это то, что он тебе сказал? — спрашивает он, его глаза бегают по лицу Юнги, как будто он пытается увидеть детали, которые имели бы для него больше смысла.

— Ну… — Юнги быстро переводит взгляд на их мясо, но не замечает, насколько оно карамелизируется. Он запинается в своих словах: «Мы ничего не сказали конкретно, если вы об этом спросили». Он немного выпрямляется на сиденье, растягивая плечи, его глаза все еще опущены. — Но в любом случае это очевидно.

Наступает еще одно молчание, такое же тяжелое, как взгляд Хосока на Юнги. — Тебе следует поговорить с ним. Он просто говорит, прежде чем вырвать язык из рук Юнги. Он начинает переворачивать мясо, прежде чем оно полностью сгорит.

****
В баре многолюдно, но не слишком душно, ровно столько, чтобы создать пузырек уединения, в то же время наслаждаясь энергией других, наслаждающихся своей ночью. Юнги удобно прислоняется к стойке и барабанит пальцем по темному дереву в ритме поп-песни, звучащей на заднем плане. Он сидит боком на высоком барном стуле, глядя на Чимина и его сияющую улыбку. Он прекрасен сегодня вечером; одеться так, чтобы произвести впечатление, как и предполагает вечерняя пятничная прогулка. Юнги не может не отвлекаться каждые несколько мгновений на плавные движения шелковой рубашки с пуговицами по его коже или на свисающие серебряные серьги, отражающие теплый свет вокруг них.

«- Вы видели трейлер нового сезона Локи?» Чимину приходится наклониться ближе, чтобы Юнги услышал его сквозь музыку. Его губы щекочут ухо, и вскоре он слышит только сладость жимолости. Чимин пахнет счастьем.
Юнги подсознательно делает глубокий вдох, жимолость покрывает заднюю часть его горла. "Еще нет. В любом случае, я не уверен, что мне действительно понравился первый сезон». Чимин не отодвинулся, оставаясь рядом, чтобы лучше слышать Юнги.

Его смех настолько близок, что кожа Юнги покрывается мурашками. «Вам это просто не нравится, потому что в сериале боги стали бесполыми».

«- Дело не в том, чтобы быть субгендерным. Локи в оригинальных комиксах — один из немногих богов, являющихся омегой». Юнги дрожит, когда Чимин мычит рядом с его ухом. «У продюсеров явно были планы, которые они скрывали под маской нейтралитета».

Чимин слегка наклоняет голову, чтобы встретиться взглядом с Юнги. В его взгляде восхищение и веселье. «Вы правы, но я думаю, что актер неплохо это сохраняет». Привлекательная ухмылка растягивает его губы. «Вы можете забрать омегу из Локи, но никогда не сможете забрать ее из Хиддлстона. Он слишком яркий».

Они оба смеются, их тела еще больше наклоняются друг к другу, приближаясь, так близко. Юнги пытается не потеряться в сладости Чимина. «Он действительно хороший…»

Его предложение внезапно прерывается барменом, идущим прямо на них. "Вот так! Одна манго-маргарита!» — говорит он певучим голосом и улыбкой, ставя перед Чимином желтый яркий коктейль.

Тем же движением они оба отодвигаются друг от друга, откидываясь на свои места. «Хм… я никогда этого не заказывал?» Чимин бросает растерянный взгляд на бармена, его взгляд ненадолго возвращается к Юнги, прежде чем снова остановиться на бармене.

Бармен лишь вежливо улыбнулся ему, прежде чем указать на другую сторону стойки. "Ага. Это из той альфы. В нем содержится самое оригинальное послание, когда-либо известное человечеству, потому что парень говорит «привет» . Он еще раз улыбается Чимину, плохо скрывая свою усталость, прежде чем уйти, чтобы выполнить чужой заказ.

Чимин и Юнги поворачиваются и видят, как альфа подмигивает и радуется пивом, прежде чем сделать глоток, его голодные и непоколебимые глаза смотрят на Чимина. Он красив: типичные широкие плечи и сильная челюсть альфа; и он, должно быть, это знает, учитывая, насколько уверенно он смотрит на флирт издалека.

Чимин лишь одаривает его натянутой улыбкой, прежде чем повернуться к Юнги, бормоча и нахмурившись. «Я даже не люблю манго».

Юнги фыркает, но все еще чувствует себя немного потрясенным. «Мне жаль, что это продолжает с тобой происходить».

— Все в порядке… — Чимин вздыхает. — Ну, это не так, но… — он издает разочарованный стон, — просто это еще больше бесит, когда это происходит, когда ты со мной. Неужели они не видят, что мы вместе?!

— Да, Чонгук-а тоже так сказал. К нему возвращаются воспоминания именно об этом разговоре, но он старается не слишком останавливаться на его деталях. «Я рассказал ему, что пребывание вместе не всегда мешает уродам беспокоить омег…»

— Я просто считаю это неуважительным, особенно по отношению к тебе. Чимин дуется и ставит оскорбительный коктейль на стойку.
Все в порядке, я не против. — говорит Юнги, но, как ни странно, он не может заставить себя встретиться взглядом с Чимином и продолжает смотреть на свой пустой стакан. Он прочищает горло. — И я имею в виду, что я не должен мешать тебе флиртовать, если тебе это когда-нибудь захочется. Я даже могу быть твоим ведомым или кем-то в этом роде. Юнги посмеивается, но даже для его ушей это звучит вынужденно. Подняв глаза, он обнаруживает, что Чимин выглядит ошеломленным.

«- Зачем мне это делать?» Чимин хмурится, совершенно сбитый с толку, и если Юнги позволит себе уделить ему достаточно внимания, он также увидит легкую обиду в его глазах.

Юнги мог видеть перед собой все знаки. Он мог позволить своему разуму и сердцу наконец встретиться и прийти к согласию; но он продолжает сохранять свое упрямство. «Я не хочу тебя сдерживать. Я знаю, что я не настоящий омега, но мы друзья, и я всегда могу попытаться помочь или…

— Хён. Тон Чимина твёрдый, твёрже, чем когда-либо прежде он обращался к Юнги. Это заставляет Юнги замереть на своем месте, но в то же время встретиться взглядом с Чимином, и от предвкушения у него скручивается живот. — Хён… — говорит он снова, мягче теперь, когда ему удалось поймать взгляд Юги, — я в замешательстве… Как ты думаешь, чем мы занимались все это время?

Юнги чувствует, как кровь замерзает в его жилах. Его отрицание, его упрямство и все его предыдущие разговоры с друзьями обрушились на него с силой грузовика. Он осознает, что его начало трясти, только когда чувствует, как рука Чимина нежно держит его. Он делает глубокий вдох, пытаясь восстановить самообладание, прежде чем медленно выдохнуть и одновременно повернуть плечо.

"- Мне жаль."

"- Что?" Юнги каркает, его голос настолько тихий, что он не уверен, что Чимин слышит его среди шумного бара.

— Твое плечо. Чимин слегка кивает: «Ты катишь его всякий раз, когда что-то тебя расстраивает или подавляет».

Юнги морщится, чувствуя, будто комната вокруг него качнулась. С каких пор Чимин стал таким вдумчивым, таким наблюдательным, что умудрился усвоить манеры, которые не всегда замечают даже его близкие друзья? Но Юнги знает ответ. Он знает, что Чимин всегда уделял особое внимание проведенному вместе времени, он знает, что глаза Чимина всегда были прикованы к нему, его внимание было безраздельным и преданным. Он знает, насколько внимательный и заботливый Чимин. Он знает, потому что ему это в нем нравится.

С другой стороны, Юнги построил стены из собственного страха и упрямства, отказываясь смотреть в лицо своей неуверенности и чувствам. Он жил, отрицая своих личных демонов, но одновременно отрицая и свои надежды. Вина, стыд и обида заставляют его замолчать, и через мгновение Чимин поднимает руку, чтобы нежно сжать его руку.

"- Ну давай же." Его голос нежный. — Думаю, пора идти домой.

"- Что?!" Он не может уйти. Они не могут уйти. Если они уйдут сейчас, они никогда не вернутся. Если они уйдут сейчас, Юнги потеряет его. Он не может его потерять. Юнги хлопает глазами, слезы внезапно раздражающе собираются и затуманивают его зрение. "Нет нет нет-"

— Все в порядке, хен. Это не. «У нас все в порядке». Он ему не верит. «Но я думаю, что нам пора прекратить это и переехать в менее душное место».

Под нежным, но решительным взглядом Чимина Юнги может только вздохнуть и позволить увести себя из бара, рука Чимина крепко сжимает его руку.

Чимин вызывает такси. Дорога до его квартиры проходит в молчании, оба смотрят в свои окна. Юнги знает, что его трясет, он знает, что у него тяжелое дыхание, и он может догадаться, что его запах, должно быть, стал кислым и удушает салон машины. Но он ничего не может с этим поделать. Он не может успокоиться, как бы медленно он ни старался дышать и как долго не закрывал глаза. Он чувствует себя потерявшим контроль; его разум неспособен думать ни о чем, кроме Чимина рядом с ним, и он с ужасом повторяет, что, возможно, это последний раз, когда они видят друг друга. Единственное, что сейчас привязывает его к настоящему, — это рука Чимина, все еще обнимающая его.

Он никогда не отпускает их, даже когда они добираются до места назначения и вылезают из такси. Его рука все еще держит Юнги, даже когда они достигают двери его квартиры. Он никогда не отпускает, но и не разговаривает.

В тревожной тишине Юнги достает из кармана ключи и пытается открыть дверь трясущейся рукой. Со второй неудачной попытки он чувствует, как Чимин мягко тянет их соединенные руки.
Он поднимает глаза и обнаруживает, что Чимин уже смотрит на него. "Можно мне тебя обнять?" Подбородок Юнги трясется, когда он кивает, и вскоре он оказывается в объятиях Чимина, его теплота успокаивает, сладкая, нежная жимолость окутывает его и успокаивает дыхание. «Тебя трясёт».

Юнги глубже прижимается носом к шее Чимина, не в силах удержаться от поиска еще большего комфорта. "Мне жаль."

«- Почему ты извиняешься?»

Это короткое молчание, во время которого Юнги делает еще несколько сладких вдохов, прежде чем ответить, его слова застревают у основания горла. «Потому что я испортил нам ночь». Это правда; но это еще не все, что он хочет сказать. Он делает еще один глубокий вдох и протяжно вздыхает, заставляя Чимина слегка дрожать рядом с ним. «Потому что я трус».

"- Вы не." Чимин тверд, его тон окончателен.

"- Я причиняю боль тебе."

Настала очередь Чимина глубоко вздохнуть, прежде чем крепче обнять Юнги. Это позволяет ему чувствовать себя в безопасности прямо в объятиях Чимина. — Ты не хотел этого.

«- Ты за мной ухаживал». Это не вопрос, но перед молчанием Чимина и внезапным напряжением мышц Юнги снова начинает волноваться. Может быть, он тоже неправильно прочитал эту часть в разгар паники?

"- Я был." Наконец говорит Чимин, и Юнги чувствует, как тяжесть поднимается изнутри, но его сменяет пустой страх.

— Я думал… — Юнги икает, его дыхание почти застревает в легких. Он прерывисто выдыхает, пытаясь успокоиться и не откатиться назад. "Мне жаль."

"- Я на тебя не сержусь." Голос Чимина заботливый, нежный. Он поднимает руки к плечам Юнги и осторожно оттягивает его. Он ласково сжимает его, глядя на него мягким взглядом. Юнги сразу же скучает по теплу Чимина. «Но я думаю, тебе нужно время, чтобы как следует обдумать это. О нас. Я тоже." Он отпускает, но пока не отступает. Юнги все еще чувствует запах жимолости Чимина, но запах тусклый; он обеспокоен, даже если старается этого не показывать. — Потому что из того, что я видел, из того, что, как мне казалось, происходило… Как ты вел себя рядом со мной… — он качает головой, он выглядит таким же маленьким и потерянным, каким чувствует себя Юнги, и это разбивает ему сердце. Он одаривает Юнги грустной улыбкой, от которой на его глазах снова появляются слезы. — Я думаю, нам нужно это обсудить. Он вздыхает: «Но не сейчас. Не так. Нам обоим нужно подумать и успокоиться».

Юнги не хочет ждать. Он не хочет рисковать, позволяя Чимину уйти от него и никогда не возвращаться. Но ему нужно доверять ему; доверять себе. И он знает, что Чимин прав: им нужно подумать и успокоиться. Он кивает: «Да. Ты прав. Думаю, мне нужно лечь и привести в порядок свои мысли». Его голос звучит более стабильно, чем он чувствует. Это хорошее начало.

Стоя перед ним Чимин одаривает его утешительной улыбкой. — Береги себя, хён.

Это единственное, что он говорит, прежде чем развернуться и оставить Юнги одного перед своей квартирой.