Ломка | часть 31
Серый рассвет проник в комнату, но не принёс облегчения. Вместо этого в душе Дани разверзся настоящий ад. Он проснулся от леденящей душу боли, волной захлестнувшей всё его существо. Ломка обрушилась на него с неистовой силой, не щадя ни единой клеточки его тела. Суставы выкручивало судорогой, словно их выламывали изнутри. Кости ныли, как будто кто-то перемалывал их в пыль. Из глаз без остановки текли горькие слёзы, оставляя на щеках болезненные дорожки. В горле стоял ком, душивший его, доводя до грани отчаяния, до желания кричать и метаться, лишь бы как-то облегчить свои муки.
Он метался по комнате, словно пойманный зверь в тесной клетке. Его тело выгибалось в нелепых позах, он хватался за голову, царапал кожу в отчаянной попытке заглушить боль. Попытки найти хоть какую-то позу, хоть какое-то положение, хоть что-то, что помогло бы хоть немного облегчить страдания, не увенчались успехом. Каждый вдох давался с трудом, каждое движение вызывало новую волну боли.
Аня, услышав его душераздирающие крики, на которые наложилась хриплая мольба о помощи, бросилась в комнату, забыв про собственное горе. Она застала Даню в ужасающем состоянии, его лицо исказилось гримасой муки и страха, а всё тело тряслось в конвульсиях. Она поняла, что сейчас ему нужна была помощь, и медлить было нельзя ни секунды.
– Даня! Успокойся, пожалуйста! – воскликнула Аня, бросаясь к нему, пытаясь хоть как-то его успокоить, но он, казалось, совсем её не слышал, был погружён в свой личный ад.
– Мне... плохо... – прошептал Даня, его голос был хриплым, разбитым, вырывающимся сквозь спазмы. – Мне... очень... плохо...
Он метался по комнате, не в силах усидеть на месте, хватаясь за голову, царапая лицо в бессильной попытке унять боль. Он был пленником своей зависимости, его тело больше ему не подчинялось. Аня видела, как его глаза блестели от слёз, как он из последних сил пытается дышать, и её сердце разрывалось от горя. Его муки были невыносимы.
Аня попыталась его успокоить, начала говорить с ним ласково, мягко, но слова тонули в его страданиях, терялись в потоке боли. Она понимала, что он может сделать что угодно, лишь бы избавиться от этой адской боли. Что угодно, даже то, что навредит ему еще больше. Она отчетливо увидела в его глазах безумие и страх. Она боялась, что он попытается вырваться, сбежать, найти наркотик, любой ценой, и тогда все будет кончено.
У неё не было выбора. Принимая, как приговор, свою неминуемую
боль и душевные терзания, Аня поняла, что должна сделать то, что ей тяжелее всего на свете.
С трудом заставив себя, преодолевая сопротивление и слёзы, Аня решительно схватила ключ, и заперла его в комнате. Она не хотела этого, ей было больно причинять ему боль, но она понимала, что так будет лучше.
Лучше для него, лучше для них обоих. Ей нужно было оградить его от себя самого, от его зависимости, которая могла убить его в любой момент. Она боялась его, но больше всего она боялась за него самого.
Даня, услышав щелчок замка, впал в дикую панику. Он осознал, что остался в ловушке, один на один со своими муками. Он начал колотить в дверь кулаками, кричать, умолять, чтобы его выпустили. Он не мог поверить в происходящее.
– Открой! – кричал он, его голос срывался от крика, наполненного отчаянием, и диким, животным страхом. – Открой, пожалуйста! Я не могу... Я не выдержу... Я умираю...
Его крики разносились по квартире, разрывая душу Ани на части. Ей казалось, что она сама сейчас сойдёт с ума. Она стояла у двери, прижав к ней ухо, слыша его страдания, чувствуя его боль, и в груди её всё переворачивалось, разрывало от боли, от чувства вины. Она знала, что это жестоко, что это несправедливо, но другого выхода просто не было.
Она понимала, что ему нужна медицинская помощь, что ломка без вмешательства врачей может привести к смерти. Она понимала, что одной ей не справиться. Своих сил уже не было. И приняла, наверно, самое сложное решение в своей жизни. Она знала, что это необходимо, что это, возможно, единственный шанс для Дани.
Она схватила телефон, ее руки предательски тряслись, и набрала номер Гриши. Горло сдавило спазмами, слёзы заливали глаза, мешая видеть.
– Гриша, – выдавила она, голос срывался, хрипел, прерывался всхлипами, – Гриша, Даня... ему очень плохо... У него... ломка... Пожалуйста... Приезжай... Мне нужна твоя помощь... Пожалуйста...