Заявление |часть 28
Следующий день принёс тревожное предзнаменование. Даня и Аня вместе шли в школу, пытаясь не думать о вчерашних событиях, но покой был обманчивым. Их вызвали к директору.
Когда они вошли в кабинет, им предстала знакомая сцена: встревоженное лицо директора и Сергей Петрович, сидевший рядом. Сердце Дани сжалось. Он сразу понял, к чему всё идёт.
Директор, женщина средних лет со строгим взглядом, указала им на стулья.
– Здравствуйте, – сухо сказала она. – Присаживайтесь.
Даня и Аня сели, не отрывая взгляда от Сергея Петровича. Физрук старательно избегал зрительного контакта.
– Я вызвала вас, – продолжила директор, – в связи с заявлением, которое поступило от Сергея Петровича.
Даня стиснул зубы. Он знал, что физрук расскажет о вчерашней встрече, но оформление заявления стало неожиданностью.
Директор взяла в руки бумаги.
– В заявлении указано, что вы, Даниил... – она запнулась, пытаясь правильно произнести его имя, – угрожали Сергею Петровичу, оскорбляли его и оказывали на него физическое давление.
Даня бросил взгляд на Сергея Петровича, в его глазах читалась скрытая злость.
– Это неправда, – выпалил Даня, перебивая директора.
– Даниил, – перебила его директор, – я должна выслушать обе стороны. Сергей Петрович, расскажите, что произошло.
Физрук глубоко вздохнул, откашлялся и начал свой рассказ. Он рассказал, как Даня и его друзья окружили его возле дома, как звучали угрозы, требование держаться подальше от Ани. Он акцентировал внимание на чувстве страха и опасности.
Аня сидела рядом с Даней, сжимая его руку. Она понимала, что происходит, и знала, чью сторону следует принять.
Когда Сергей Петрович закончил, директор обратилась к Дане.
– Даниил, что вы можете сказать в свою защиту? – спросила она.
Даня вздохнул. Он понимал, что его слово против слова физрука, и доказать свою правоту будет сложно.
– Мы просто поговорили с ним, – начал он, стараясь сохранять спокойствие. – Мы не угрожали, а попросили его держаться подальше от Анны Сергеевны.
Он рассказал о случившемся вчера, о самой встрече. Он сухо изложил обстоятельства, избегая каких-либо личных оценок и не касаясь своих чувств к Ане. Он объяснил, что хотел лишь защитить её.
Директор слушала внимательно, но на её лице не отражалось никаких эмоций.
– Я понимаю, – сказала она, – но ваши действия неприемлемы. Угрозы и давление недопустимы в стенах нашей школы.
Она повернулась к Сергею Петровичу.
– Я должна принять меры, – сказала она. – Я должна сообщить об этом в полицию.
Слова директора прозвучали для Дани как приговор. Он посмотрел на Аню, и в её глазах увидел и страх, и поддержку. Он понимал, что теперь им предстоит столкнуться с новыми трудностями, что всё только начинается.
Тревога сгущалась с каждой минутой. После кабинета директора Даня и Аня чувствовали себя, словно загнанные в угол звери. После звонка из школы в полицию их вызвали в участок для дачи показаний. Они ехали в стареньком автобусе, держась за руки, и тишина между ними была тягостной. Аня пыталась подбадривать Даню, но в её голосе чувствовалась скрытая тревога.
В участке их встретил холодный, казённый свет и запах дезинфекции. Аню повели в один кабинет, а Даню – в другой. Ему сказали ждать.
Через некоторое время за Даней пришёл следователь – мужчина средних лет с усталым взглядом. Он пригласил его в кабинет, заставленный папками и бумагами.
– Присаживайся, Даниил, – сказал следователь, указывая на стул.
Даня сел, чувствуя, как его сердце колотится всё быстрее.
– Значит, история такая, – начал следователь, глядя на него поверх очков. – Сергей Петрович написал заявление. Утверждает, что ты ему угрожал и избил.
– Я уже всё объяснил, – ответил Даня, стараясь говорить спокойно. – Мы просто поговорили.
– Поговорили? – переспросил следователь с ироничной улыбкой. – По его словам, вы очень доходчиво выразили свою неприязнь.
Даня молчал. Он знал, что ему не поверят.
– Знаешь, Даниил, – продолжил следователь, откидываясь на спинку стула, – ты и так на испытательном сроке. Ты же понимаешь, что это всё меняет?
Даня похолодел. Он знал, что его прошлое может сыграть против него, но не думал, что всё настолько серьёзно.
– Я понимаю, – прошептал он.
– Малейшее нарушение – и ты снова отправишься туда, откуда с таким трудом выбрался, – сказал следователь, глядя ему прямо в глаза. – Ты же не хочешь обратно в колонию, правда?
Даня вздрогнул. От одной мысли о возвращении в это страшное место его охватывал ужас.
– Нет, – ответил он. – Не хочу.
– Тогда тебе нужно очень хорошо подумать о своих действиях, – сказал следователь. – И о своих словах. И о своих друзьях. И, может быть, о девушке, из-за которой ты, похоже, готов потерять голову.
В этот момент дверь кабинета открылась, и вошла Аня. Она выглядела бледной и уставшей.
– Всё в порядке? – спросил Даня, беспокоясь о ней.
– Да, – ответила Аня. – Меня просто расспрашивали как классного руководителя.
– Как классного руководителя? – переспросил Даня, удивлённый.
– Да, – кивнула Аня. – Им было интересно, как ты себя ведёшь, есть ли у тебя проблемы в школе.
Следователь посмотрел на них обоих, словно взвешивая что-то в своей голове.
– Хорошо, – сказал он. – Вы можете идти. Но имейте в виду, Даниил, я буду следить за тобой. Любая жалоба, любое нарушение – и ты вернёшься туда, откуда пришёл.
Они вышли из участка, словно из кошмарного сна. Даня чувствовал, как на его шее затягивается петля. Одно неверное движение – и он снова окажется в колонии.