Запретный плод | Lil Melon

После того, как они провели некоторое время в объятиях, наслаждаясь тишиной и покоем, Даня осторожно поднялся с кровати. Он подошёл к окну, распахнул его и вдохнул прохладный ночной воздух. Аня последовала за ним, завернувшись в одеяло.

– Хочешь покурить? – спросил Даня, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.

Аня кивнула. Ей хотелось немного расслабиться, отвлечься от тревожных мыслей. Даня предложил ей сигарету, и она взяла её, нервно закуривая. Они вышли на балкон. Ночной город расстилался перед ними, освещенный огнями.
Они стояли, прислонившись к перилам, молча, выпуская клубы дыма. В тишине слышался лишь треск горящих сигарет и шум ночного города.

Внезапно Аня нарушила молчание.
– Даня... – начала она, её голос звучал неуверенно. – Мне страшно.

Даня повернулся к ней, вопросительно глядя на неё. Он видел в её глазах страх, тревогу.
– Что случилось? – спросил он, обеспокоенно.

Она глубоко затянулась, выпустив дым.

– Мне страшно... за тебя, – сказала она. – И... за себя.

Даня понимающе кивнул. Он знал, что она имеет в виду. Он знал, что его прошлое преследует их обоих.

– Я боюсь... тюрьмы, – призналась Аня, её голос дрожал.

Он обнял её, прижал к себе. Он понимал её страх. Он тоже боялся.
– Я понимаю, – тихо сказал он. – Я тоже боюсь.

Она прижалась к нему ещё крепче.
– Если что-то пойдёт не так... – начала она, не договаривая.
Даня прервал её.

– Ничего не пойдёт не так, – сказал он, стараясь говорить уверенно. – Мы справимся. Мы будем вместе.

Он целовал её в макушку, стараясь успокоить. Он понимал, что её страх – это следствие его ошибок, его прошлого. Он чувствовал себя виноватым.

– Я постараюсь, – сказала она. – Постараюсь не думать об этом.
Он кивнул. Он знал, что это будет нелегко.

Они ещё долго стояли на балконе, куря сигареты и обнимаясь. Они говорили о своих страхах, о своих надеждах, о своих мечтах. Они говорили о том, что они сделают, чтобы избежать тюрьмы, чтобы сохранить свои отношения.
Дым уносило ветром, а с ним – часть их страха. Они знали, что им предстоит пройти долгий и трудный путь, но теперь они были вместе, и это давало им силы. Они верили в свою любовь, верили в своё будущее. И это была их главная надежда.

Дым от сигарет клубился в ночном воздухе, унося с собой лишь малую часть страха. Аня теснее прижалась к Дане, пытаясь ухватиться за его тепло, как за якорь в бушующем море. Он обнял её, и хоть ветер холодил кожу, в его объятиях она чувствовала себя немного спокойнее.

После долгого молчания, когда в тишине слышались лишь потрескивание сигарет и шум ночного города, Даня заговорил. Его голос звучал глухо, словно он вытягивал слова из самого дна своей памяти.

– Знаешь... – начал он, глядя вдаль, за горизонт огней мегаполиса. – Я тебе многого ещё не рассказывал.

Аня напряглась. Она знала, что его прошлое хранит в себе немало тайн, и её сердце заколотилось в предчувствии чего-то страшного.

– Я... я сидел в детской колонии, – произнёс он, и эти слова врезались в тишину, как удары грома.

Аня задержала дыхание, чувствуя, как внутри всё сжимается. Колония... Место, о котором она знала лишь по фильмам и редким новостям.

– Когда? – спросила она, стараясь, чтобы её голос не дрожал.
Он вздохнул, прежде чем ответить, его взгляд оставался прикованным к огням.

– В пятнадцать, – ответил он. – После девятого класса.

Пятнадцать... Такой юный возраст, самое начало жизни. Аня содрогнулась, представив себе эту пору, отнятую у него.

– Что случилось? – спросила она, зная, что за этим вопросом последует невыносимая правда.

Даня глубоко затянулся, выдыхая дым, словно пытаясь выпустить часть боли. Он начал рассказ, который оказался кошмаром наяву. Он поведал о том, как связался с дурной компанией, о тех самых «друзьях», которые вели его к краю. Он рассказал о том, как они, под влиянием алкоголя и желания лёгких денег, решили ограбить ювелирный магазин.

– Мы долго вынашивали этот план, – начал он, его голос дрожал, как будто он вновь переживал те события. – Искали информацию, разрабатывали пути отхода... Всё было, как в кино.

Он рассказал о том, как они выбрали время – предпраздничный вечер, когда в магазине было больше всего посетителей. Как вооружились – отвёртками, молотками...

– Мы ворвались внутрь, – продолжил Даня, – я должен был разбить витрину с дорогими украшениями, чтобы другие могли их забрать. В голове был туман, страшно и одновременно... захватывающе.

Он детально описал хаос, поднятый ими. Крик испуганных продавцов, звон разбитого стекла, крики посетителей... Как он, замахнувшись молотком, разбил витрину, как его схватили охранники, как началась драка... Как остальных успели задержать. Как всё рухнуло в одно мгновение.

– Я сломал себе руку, когда пытался вырваться... – горько усмехнулся он. – Всё это было так глупо, так нелепо...

Он рассказал о суде, о приговоре. Ему назначили три года лишения свободы, учитывая несовершеннолетие и раскаяние. Три года... Но для него это было навсегда. Его отправили в колонию.
Аня слушала, затаив дыхание. Ей было тяжело дышать, больно слышать эти подробности, которые словно вбивали гвозди в её сердце.

Она пыталась представить себе его в том аду, который должен был стать для него этой колонией, но это было невыносимо. Она обняла его ещё крепче, пытаясь передать ему свою поддержку, своё сочувствие.

– Я провёл там полгода, – продолжил Даня, его голос был глухим, будто лишенным эмоций. – Шесть месяцев ада. Самых страшных месяцев в моей жизни. Но слава богу, мне смягчили приговор и я теперь просто отмечаюсь каждый раз.

Он рассказал о жестокости, о насилии, о ежедневной борьбе за выживание. Он рассказал о том, как его унижали, как ему приходилось драться, чтобы отстоять свою честь. Он рассказал о том, как он пытался сбежать, как его наказывали, как он медленно терял веру во всё. Он рассказал о том, как он изменился, как ожесточился.

Закончив рассказ о колонии, Даня сделал долгую паузу. Ему было трудно говорить об этом, очень трудно.

– А потом... – продолжил он, – я лёг в рехаб. На полгода.

Аня кивнула. Она знала, что это было лишь вопросом времени. Она знала, что он боролся с зависимостью, но она также понимала, что он не всегда справлялся.

– Из-за чего? – спросила она.
– Наркотики... – тихо произнёс он, и в этот раз это прозвучало не как признание, а как констатация факта. – Я начал употреблять, чтобы забыть... Чтобы заглушить эту боль. Боль от всего.

Он рассказал ей о своих попытках найти утешение в наркотиках, о своих срывах, о своей надежде на выздоровление. Он рассказал ей о том, как ему было тяжело бороться с зависимостью. Он рассказал о том, как он боялся, что никогда не сможет выбраться из этого омута.
Аня слушала, её глаза наполнились слезами. Она обняла его ещё крепче, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания.

– Ты прошёл через всё это, – сказала она, её голос дрожал. – Ты выжил. Ты сильный.

Даня посмотрел на неё, и в его глазах она увидела благодарность и надежду.

– Я хочу начать всё заново, – сказал он, глядя ей в глаза. – Я хочу быть с тобой. Я хочу быть нормальным человеком.

Аня поцеловала его, передавая ему свою любовь, свою веру в него. Она знала, что им предстоит долгий и сложный путь, но она была готова идти с ним. Она понимала, что прошлое всегда будет преследовать их, но она сделает всё, чтобы помочь ему оставить его позади.