Фейерверк

Отрывки из дневника
После него существовало только два мира – с ним, либо без него.

Мир, в котором я выросла, допускает меня к категории людей с посттравматическими наклонностями. Должна ли я мириться с этим? Это неправильно так же, как и само время.

Если бы я была мужчиной, то вымещала бы свою злость на женщинах, клубах и наркотиках. Однако я родилась не в том веке и не в том теле, чтобы рассуждать о том, что могло бы быть... потому, что случилось всё. Одновременно ничего.

И после всего случившегося никто бы не смог отомстить человеку, который разрушил мою жизнь – разорвал на части. К сожалению, нельзя мстить этому человеку, когда этим человеком являешься ты сам.

Я усмехнулась, наблюдая за тем, как толпа парней и девушек собираются около университета. Желтые автобусы заняли свои почетные места на стоянке. Признаюсь, нервное возбуждение боролось в этом теле. Родители оставили меня около десяти минут назад.

Могла ли я отказаться от "чудесного лагеря"? Нет. Эти кривые улыбки, лицемерные лица стали их второй кожей. И я не хочу иметь дело с этим. Некоторые назвали меня бесчувственной, злой и бессердечной. Впрочем родители такого же мнения. И все это было правдой.

У меня не было друзей, поэтому на улице, в ожидании, пока соберётся автобус, я стояла одна. Признаться честно, трехмесячный лагерь в Стокгольме мог предоставить мне чувство свободы. Словно Чикаго это вражеская земли и мне нужно быстрее организовать побег. Однако это невозможно... по крайней мере эти четыре года я буду заключённой.

В своём одиночестве я не принадлежала ни одной категории, вроде, гота или эмо. Не увлекалась пирсингом. Просто обычная девушка со странным именем – Циан. Зелёные глаза, которые потеряли прежний блеск, словно мир посерел в одночасье, так сказала мама. Мне было нечего добавить к ее словам, потому что я тоже видела в её глазах разочарование. И она этого не скрывала.

Знаю в какую плохую дочь я превратилась, и я знаю, что тот поезд давным-давно уехал без обратно. Слишком поздно.

– Ребята, на сборы даю десять минут. Поторапливайтесь! Шофёр не будет никого ждать. Мы уже отбились от графика, – предупредила преподавательница английской истории – Ванесса Джонс. Женщина в возрасте сорока лет. Так как я была из факультета зарубежной филологии - этот предмет был один из основных.

Я отдала свой чемодан и его поместили в багаж, только после этого, заняла своё место среди последних рядов и прислонилась к окошку: засунула наушники и погрузилась под атмосферу альтернативного рока.

Спустя пару секунд, когда песня даже не дошла до середины, кто-то коснулся моего плеча. Это было настолько неожиданно, что я от испуга спрыгнула с места.

– Прости, не хотела напугать тебя. Можно я присяду рядом с тобой? – спросила блондинка с голубыми глазами, – как видишь, больше не осталось свободных мест, – я оглядываюсь и убеждаюсь в этом, – я просто опоздала, поэтому...

Забираю чёрный портфель с соседнего кресла и отворачиваюсь от неё, таким образом, прерывая все ее оправдания. Это не важно. Никто не сможет прервать меня, даже если сядет прямо перед моим носом. Я не социофоб. Быть наедине с самой собой и со своими мыслями со временем становится важнейшей составляющей моей жизни, как хобби.

***

В лагерь мы прибыли после долгого перелёта, а затем снова автобус, который держался на пути не более чем три часа, но мы на месте.

Стокгольм холодный город, а особенно в горной местности. Несмотря на то, что на дворе лето, здесь главным атрибутом является лёгкая ветровка или бейсболка.

– Так, давайте, поторапливайтесь ребята! – Ванесса могла бы учавствовать в шоу талантов. Со звуком ее голоса мог ли бы соревноваться и мужчины...

Я видела, как блондинка (девушка, которая заняла место рядом со мной) смотрела на меня, но решила проигнорировать. И дождалась, когда встанет, чтобы я могла пройти.

– Майк, хватит отдай мой телефон! – Моника со своим парнем сидели напротив нас. Их бурные отношения на территории университета знали абсолютно все. Майк издевается над ней, поднимая ее телефон выше головы. Так как у неё был маленький рост, то ей приходилось подпрыгивать с места таким образом, заставляя присвистывать остальных парней перед мелькающим видом ее пятой точки, когда платье задирается.

– Детка, хватит дуться. Я просто пошутил.

– Шутка – это когда обеим смешно. Пошёл ты! – она выдирает из его рук свой мобильный и гордо вскинув голову выходит из автобуса.

– Кому-то сегодня не дадут! – Алекс и Шон хлопают по спине Майка и они с шумом освобождают и так маленькое пространство.

– Они никогда не вырастут, – подхватила блондинка, обращаясь ко мне.

– Вырастут, после того, как выучат урок, – сказала я.

– Меня зовут Шеннон, – сказала она с улыбкой.

– Эм... привет, – ответила я. Теперь у неё есть имя, а значит обозначать ее под толпу – брюнеток, рыжих и блондинок, мне не удастся, – ну, а ты меня и так знаешь.

– Наслышана, — сказала она. Её глаза метнулись к Ванессе, которая собрала весь первый курс на улице. Только я и Шеннон остались в автобусе, – Пошли. А то мы все пропустим.

Я снова посмотрела на девушку передо мной и только обратила внимание на ее внешний образ, помимо цвета волос. Девушка высокого роста (примерно 1,72), в подтертых джинсах и футболке цвета хаки под ветровкой. Большие голубые глаза, овальное лицо и волосы собранные в хвостик.

Не стоит общаться явно с новенькой. Мое неприкрытое равнодушие кажется для всех чем-то неразгаданным, либо если у тебя нет свой компании, то обратись к Циан – она всегда одна. Приютит.

Не следует иметь зрение как у ястреба, чтобы не подмечать, как сидящие в автобусе таращились на меня, иногда неподдельно строили глазки.

Я лишь мягко улыбнулась Шеннон и вышла из автобуса. Ванесса закончила свою лекцию, поэтому мне оставалось только следовать за остальными ребятами.

Лагерь был огромным и находился в лесу. Интересно, здесь обитают дикие животные, подумала я. После того как мы прошли широкие ворота с надписью "Добро пожаловать", то мне открылся замечательный лесной пейзаж. Воздух освежился, а ветер стал грубее захлестывать мои длинные волосы – то громче, то тише.

Маленькие одинаковые домики на двух персон располагались по всему периметру. Только выкрасили их в разные цвета: красный, желтый, зелёный и белый. Ребята быстро разлетелись, чтобы занять свои места. Я лишь следовала прямо, к речке, которая так и притягивала меня к себе. Первая причина из-за чего я согласилась на поезд – это открытая природа. В шумном городе редко можешь найти спокойное место, а особенно на природе.

Я подошла к речке, которая находилась в самом сердце этого лагеря, протянула руку и погрузила их в ледяную воду. Дальше от речки находились последние домики с видом на горы. Для меня особого значения не имело, где поселиться, но только сейчас возжелала – один из этих домиков должен быть моим.

Портфель за спиной, чемодан на левой руке, а на правой мой телефон. Уверено следую к домику, в надежде, что ее еще не заняли. Постучалась в дверь, но никто не отозвался. Это должен быть хороший знак. Однако последние ожидания улетучились, когда дверь отворилась и навстречу вышел Майк.

– Чудачка, здесь занято, – сказал он, прислонившись двери, – приглянись к соседнему, там вроде, ещё не нашла новенькая сожителя.

Затем он делает шаг ко мне. Я немного нервничаю — либо из-за его близости, либо просто потому, что я хотела заселиться именно здесь, в этот домик.

– Мне нужно заселиться сюда.

– Очень смешно, – сказал он, ступая ещё один шаг, после чего нос улавливает горький запах его парфюма, – тебе, должно быть, нравится вид отсюда.

Майк указывает на снежные горы, которые навивали уют, чтобы разжечь огонь и укрыться пледом.

– Есть какая-то особая причина, почему ты ведёшь себя как полный засранец? – спросила я со всей серьёзностью.

Он подмигивает мне и говорит:

– Вау, а ты у нас прямолинейная.

– Как думаешь, как отреагирует твоя девушка на то, что зажимался в библиотеке с...

– Черт, заткнись, – не выдержал он, – какого хрена ты это знаешь?!

Я сверкнула своими глазами – настала моя очередь. Майк отходит от меня, когда я уверено делаю три шага вперёд и оказываюсь в критической близости. И это давалось мне настолько тяжело, что дышать пришлось через рот, пока омерзение угрожало мне задохнуться.

За все это короткое время я усвоила одну вещь: позволь лишь раз принять грубое высказывание и это будет следовать за тобой повсюду. Майк со спокойной душой мог бы выставить меня лгуньей: ему бы поверили. Но вряд ли он будет так рисковать.

– Тебе следует освободить этот домик.

Я не была высокого мнения о Майке. Этот скользкий тип по-настоящему был сердцеедом. Высокий и мускулистый. Университетский звезда футбола, который обожал крутить интрижки за спиной своей девушки. И это прошло бы мимо меня, если бы в тот день не задали презентацию и мне не пришлось задержаться в библиотеке. Вот тогда же стало понятно: кто друг, а кто просто притворяется.

Они повсюду – лицемеры.

Майк нервно вздохнул.

– Если думаешь, что тебе удастся шантажировать меня, то ошибаешься. Не советую наживать тебе врагов в лице меня.

– Обязательно подумаю об этом позже. А сейчас мне нужно разложить свои вещи, надеюсь, ты ещё не успел разбросать всячину. – прохожу мимо него, не страшась его реакции.

Он молча берет свою спортивную сумку и исчезает за дверь.

Я осматриваю помещение – никаких признаков того, что Майк Джонсон успел зайти дальше чем пару метров от входной двери. Одноэтажный домик был в идеальной частоте – две кровати с двух сторон, а напротив меня было огромное окно. Причина, почему я так яро отстаивала своё.

Если бы не проклятый телефон, что звенит около трёх минут, то я бы смогла охватить этот покой и расслабиться. Снимаю трубку и слышу взволнованный голос мамы.

– Дорогая, мы с отцом очень волновались за тебя. Вы уже прибыли? Тебе все устраивает?

Чего могла желать женщина, которая имела лишь одного ребёнка?

– Отлично. Сейчас я должна разложить свои вещи и немножко отдохнуть.

Мне хватает того, как сильно мама волнуется за меня, чтобы воспоминания мириадами приходят ко мне, приняв форму этого панорамного окна, деревянной кровати и весь этот воздух, разгуливающий в этом холодном помещении.

– Ладно, доченька. Расслабься.

Я сбрасываю трубку.

У всех на шее весит долг – вести себя как обычно, чтобы не беспокоить близких.

Достаю из портфеля купленный шоколад в аэропорту и откусываю. Я испытывала чувство наслаждения, оказавшись далеко от дома и всего, что связывало с этим местом. Заканчиваю с батончиками и раскладываю свои вещи в шкаф. Затем беру в руки книгу, которую прихватила с собой, чтобы она скрасила мои одинокие вечера. В каком-то смысле книги – это спасательное пристанище, помогающее не потеряться среди мыслей. Потому книги заполняли пустоту, которая осталась после него.

А когда погружаешься в неё, то перестаёшь существовать. Вот в чем был смысл – потеряться.

Оставляю книгу на кровати нарочно, чтобы приступить к нему после разбора вещей. Затем в глаза попадается дневник, который покоился в самом краю моего чемодана. Это слишком опасно оставлять на виду, поэтому я закрываю чемодан на ключ и прячу в шкаф.

В левом углу находился маленький стол, а на нем электронный чайник. Первым же делом завариваю себе кофе и переодеваюсь в свободную одежду. Однако, эта маленькая идея разрушается, когда в дверь постучались.

– Снова привет, – Шеннон, стояла у порога двери с двумя чемоданами, – прости, что так неожиданно. Но больше не осталось свободных мест. Снова, – особо подчеркнула последнее слово, – Майк выгнал меня, поэтому не желаешь поделиться этим местом со мной?

Я отошла от двери и указала рукой на крохотную комнату, которая станет нашим домом на три месяца.

– Добро пожаловать.