17. Подстава.
Встреча с его величеством Томом состоялась лишь на следующей неделе, когда я ее совсем не ждала. И уже решила, что Каулитц куда-то пропал с концами, но у Уилла, которого видела еще несколько раз, не спрашивала. До сих пор душу жгла обида. Но в жизни так часто бывает — кажется, что человек хороший, от его сообщений хочется улыбаться, а когда он рядом — возникает неосознанное желание взять за руку, чтобы согреть теплом его ладони, но... Он оказывается не тем, за кого себя выдавал. Нашей иллюзией из стекла, которая разобьется вдребезги при первом удобном случае.
День нашей новой встречи пришелся на понедельник — но уже совсем другой: ясный, теплый, солнечный. На дворе было начало июня, и погода стояла летняя, но не душная, а приятная. Ласковый ветерок шелестел молодыми кронами, которые на свету казались почти изумрудными, легонько касался волос и обвивался вокруг голых щиколоток. Пахло цветущей сиренью — ее во дворе перед главным корпусом университета росло много: белой, розовой, лиловой, голубой. Цвела она пышно, с размахом, добавляя ярких пятен в серую обыденность студентов, у которых началась сессия. Зачетная неделя обещала быть горячей, особенно у нашей группы — в один день могли поставить сразу три зачета, и ко всем трем нужно было быть готовыми.
Вместе с одногруппницами мы вышли из корпуса и разместились на одной из многочисленных лавочек. Впереди был последний на сегодня зачет, вроде бы легкий, но все равно чувствовалось волнение — вдруг не получится сдать? Пытаясь повторять материал, мы с девчонками шутили и смеялись. И даже заключили пари — та, кто первая из нас полностью закроет сессию, проставится. То есть, пригласит к себе на тусовку и купит вина. И все при этом почему-то уставились на меня.
— Это точно будет Вейгель! — заявила Оливия, чьи волосы были розовыми, а в брови и нижней губе виднелся пирсинг. Она была тем самым человеком, который в компании больше всех притягивал взгляд необычной внешностью и громким голосом.
— Почему?! — возмутилась я.
— Ты лучше всех нас учишься! Всегда все вовремя сдаешь! — подхватила Амелия. Она тоже была яркой — все то и дело засматривались на малиновые дреды, кончики которых опускались почти до пояса. Или на татуировки на изящных кистях. Они с Оливией были то ли лучшими подругами.
— Точно-точно, — встряла Софи. — Опять «на отлично» сессию закроешь и будешь получать повышенную степуху!
— У меня в прошлом семестре была одна четверка, по социологии журналистики, — напомнила я.
Препод меня невзлюбила, потому что я поспорила с ней на какую-то тему, которую сейчас уже и сама забыла. А вот она запомнила. И на экзамене валила меня беспощадно, но я была хорошо подготовлена.
— У меня тоже была одна четверка, — усмехнулась Диана Мосс, завязывая длинные темные волосы в высокий хвост. Из нас всех она была самая миниатюрная: невысокая, тонкая, но ее хрупкость была обманчивой. Диана знала, как добиться своего и умела отстаивать свои права — недаром была старостой группы. — Все остальные тройки. — Так что, Ави, ты у нас первый кандидат, чтобы проставиться!
— Ох, девки, закончим сессию, поедем на турбазу отдыхать все вместе, — мечтательно сказала Оливия. — Оторвемся по полной!
Она хотела произнести что-то еще, но Диана не дала ей этого сделать.
— Смотрите, Том! — восторженно зашептала она, таращась куда-то влево.
Я повернула голову — по дорожке действительно шел Каулитц в сопровождении своего друга, которого, кажется, звали Биллом. Вид у него был такой высокомерно-недовольный, словно он только что по недоразумению сожрал лягушку и едва сдерживается, чтобы его не вывернуло.
— Он такой красивый, — снова заговорила Диана, и я вспомнила, что по словам Софи Диана тащится по Каулитцу. В ее глазах чуть ли не прыгали сердечки, и я едва не закатила глаза. Софи заметила это и ухмыльнулась. Мы многозначительно переглянулись.
Правда, выглядел Том действительно отлично. Высокий крепкий парень с черными косами и большой одеждой. Широкие черные джинсы, белая футболка почти до колен, металлический пирсинг на чувственной нижней губе, светлая повязка на лбу с узорами и свободная походка — мечта многих девчонок.
— Выглядит классно, — согласилась Амелия, словно бы невзначай поправляя малиновые дреды. Каулитц явно нравился ей. — Но мне больше нравится, что у него бабок куча. Тачки шикарные. Шмот, телефон — все на уровне. И фотки в соцсетях — огонь. Он все время путешествует.
— И друг у него клевый, — подхватила Оливия, жадно разглядывая Билла. Безумно высокий эмо-мальчик с вызывающим макияжем и облегающей черной одеждой. На брови Билла также был пирсинг. Для меня было удивлением, что эти две противоположности — друзья с пелёнок.
— Да, друг клёвый, — прищурившись в своих больших очках, признала Стеша. — Такой одухотворенный. Словно музыкант.
— Да какой Билл музыкант? Он бабник, — фыркнула Диана. — Говорят, предпочитает резвиться с двумя сразу.
— А что, Каулитц не бабник? — со смехом спросила Амелия.
— Вокруг него куча девок вьется, — хихикая, добавила Оливия.
— Тихо вы, — шикнула на их Диана. — Он же сюда идет. Вдруг услышит?..
Одногруппницы замолчали, не сводя с него жадных взглядов.
Наверное, девчонки думали, что Каулитц просто пройдет мимо, впрочем, я тоже так считала. И даже опустила голову, уставившись в телефон, чтобы не дай бог не встретиться взглядом с будущим сводным братцем.
Однако Том вдруг остановился напротив нашей лавочки. Я не сразу поняла это — лишь почувствовала, как чья-то тень закрывает мне солнце. Услышала, как ойкнула Диана, подняла голову и встретилась глазами с глазами Тома.
Он стоял напротив и смотрел на меня с презрением, будто бы это лично я засунула ему в пасть ту самую лягушку, из-за которой он кривился. За его спиной находился Билл, но его лицо было спокойно, словно ему было все равно.
Наверное, Том ждал, что я что-то скажу. Но я смотрела на него и специально молчала. Раз пришел, пусть говорит первый. И взгляд не опускала, решив, что не собираюсь уступать. Я победила в нашей маленькой игре в гляделки. Том скривился еще сильнее и сказал:
— Идем.
— Зачем? — удивленно спросила я.
— Надо, — не стал ничего объяснять он.
— Яснее, — вздернула я подбородок.
— Мне. Надо. С тобой. Поговорить, — процедил он сквозь зубы отрывисто.
— О чем? — продолжала я, чувствуя на себе потрясенные взгляды девочек, которые не понимали, что происходит.
— Пошли, сказал! — Почти прорычал Том, схватил меня за руку, заставил подняться и поволок за собой.
Вернее, так — я позволила ему сделать это. Я была безумно зла на него, но любопытство сыграло свою роль. Что его величество хочет мне сообщить, что аж само притащилось во двор?
— Эй, куда ты ее тащишь! — услышала я возмущенный голос Софи.
Однако следом раздался голос Билла:
— Все хорошо, девочки. Им просто нужно кое-что обсудить. Может быть, познакомился? Я Билл. А вас как зовут?
Кажется, у них завязался разговор.
— Отпусти мою руку, — сказала я Тому, хотя — вот парадокс — не хотела этого. Мне нравилось ощущать свою ладонь в его ладони, и, поняв это, я чуть ли не прокляла сама себя.
Мне нельзя чувствовать к нему теплоту. Он презирает меня. Оскорбляет нас с мамой. Он злой эгоистичный мальчишка, который решил поиграть со мной, а я едва не повелась.
— Только посмей убежать, — не оборачиваясь, ответил Том и разжал пальцы.
Мы оказались за высокими кустами пышно цветущей сирени, которые скрывали нас от чужих глаз. Снова наедине — я и он. Сердце болезненно заныло от воспоминаний.
Боже, почему я скучаю по его губам?.. Так не должно быть. Не должно!
— Что тебе надо? — ледяным тоном спросила я, беря себя в руки.
— Решила выехать за мой счет? — поинтересовался с отвращением Том.
— Яснее, — процедила я сквозь зубы. — Ты о чем?
— Не строй из себя идиотку! Какого черта ты сказала Эшли, что я твой парень? — спросил он, зло сверкая глазами. — Ты охренела?
— Что-о-о? — выдохнула я. — Что ты несешь, больной?
— Она мне все рассказала. Ты заявила ей, я с тобой встречаюсь. Поэтому у нее будут проблемы.
Меня буквально затопило злостью. Даже голова закружилась — то ли от эмоций, то ли от насыщенного аромата сирени. Эта идиотка не просто передала ему мои слова, сказанные в запале, но и переврала их.
— Тебе, может быть, помочь? — ласково спросила я. — Ты скажи, куда деньги на лечение переводить, я переведу. А то, кажется, кого-то папа решил карманных деньжат.
Том вспыхнул. На его скулах появились красные пятна.
— Что, думаешь, вы с ним на одной стороне? Играете против меня и мамы? Сказал же, не обольщайся. Вас быстро выкинут из его мысли — когда твоя мамаша постареет лет на пять.
— Лучше следи за своей матерью, — огрызнулась я. — А не за моей.
— Как ты меня бесишь, а! — почти прорычал он, не сводя глаз с моих губ. — Еще раз, идиотка. Перестань кривляться и ответь. На хрен ты Эшли сказала, что я с тобой встречаюсь? Ты думаешь, кто-то в это поверит? Что я с такой, как ты, буду гулять?
— О, прости, что я недостойно такого мачо, как ты. Ты же у нас местный девчачий идол и гуру секса, — с сарказмом в голосе ответила я. — Ты сам подумай, что несешь? Во-первых, твоя Эшли врет. Потому что она отбитая. А во-вторых, тебя, после того, что ты мне сказал, я за мужика не считаю. И если твоя драгоценная Эшли еще раз ко мне подойдет, клянусь, я выцарапаю ей глаза.
Том рассмеялся. И достал из кармана айфон последней модели без чехла или защитного стекла — будто ему было все равно, что дорогой телефон может разбиться. Включил какую-то запись и из динамиков раздался голос блондинки, которую мы с Софи условились называть Гингемой.
«Какие проблемы? Твоя подруга нас съест?»
Громкий хохот. А следом мой голос:
«Я поговорю с Томом, и он рассердится»
«Что-что?»
«Я пожалуюсь Тому. Наверное, ему не понравится, что...»
На этом запись оборвалась — то ли закончилась, то ли Том вырубил ее.
Я в ужасе уставилась на него. Эшли записывала наш разговора! Вот же подстава!