Ток

Маша спустилась в шумное метро, увлечённо уткнувшись в телефон и не обращая внимания на проходящих мимо людей. Ей было всё равно на блеклое освещение станции, на громких детей, окруживших пожилую женщину с расспросами. Плевать на людей, с которыми Маша иногда сталкивалась плечами и которые при этом смотрели на неё со смесью странных эмоций на их хилых лицах.
Зайдя в вагон, Маша не сразу нашла свободное место. Сначала на сиденье, обшитое потертой синей тканью, хотела сесть пожилая женщина, которую ранее окружали крикливые отморозки-дети. Но Маша, всё ещё держа мобильное устройство в руках, быстро ретировалась и плюхнулась на сиденье, положив тяжёлый рюкзак на худые колени. Поезд тронулся.

****

Вечером на петербургских улочках было многолюдно. Люди, смешиваясь в разношерстную и тесную толпу, переходили мокрую, опорошенную дождем дорогу. В лужах отражался светофор и яркие фары машин, а также свет от фонарей и вывесок. Тяжёлые ботинки звучно хлюпали по расстаявшей коричневой массе, бывшей когда то белым и пушистым снегом.
Дойдя до Малиновой, Маша свернула в тоненький переулок, поплотнее запахнувшись в коричневое флисовое пальто. Телефон из рук она не выпускала.
На маленьком тусклом, кое-где с трещинами, экране была высвечена иконка приложения для знакомств. Только вместо привычных русских названий там красовались китайские иероглифы. Сегодня Маша решила рискнуть. Да и тем более регистрация прошла успешно и теперь девочка, не обращая внимания на жгучий мартовский холод, от которого всё ещё немели пальцы, листала ленту.

****

В микроволновке грелась еда. Маша сидела за плохо вымытым столом, поджав под себя ноги. Напротив неё был установлен телефон с включенной камерой. На той линии ей вежливо улыбался китаец с овальным лицом, ярко выраженными скулами и маленькими хитрыми глазками. Он сидел на фоне серой стены, а свой телефон держал в руках.
Сегодня Маша с самого утра прихорашивалась. Накрасилась, уложила волосы, несмотря на то, что была дома. Вместо привычной домашней футболки надела открытый топ, а вместо спортивных штанов – короткие шорты. В голубых глазах девчонки отражался светящийся в полумраке кухни экран телефона и лицо китайца. Маша тоже улыбалась. Возможно искренне, возможно... Слишком наивно.
Они говорили на ломанном английском. Все слова, особенно Маше, давались с трудом. Но она с особым интересом говорила незнакомцу по ту линию о своих увлечениях, не затыкаясь даже для того, чтобы перевести дыхание. Перед Машей лежал смятый листок с выписанными заранее словами, которые она хотела сказать. Но английская речь с русским акцентом лилась без запинки и отчего это было, от волнения или от чего-то другого – было не разобрать.

****

В аэропорту было так же шумно как и в метро. Люди, только на этот раз с чемоданами и сумками бродили туда сюда как зомби. И одна лишь Маша, выделявшаяся на фоне других пассажиров, весело улыбалась. Её худощавые руки дрожали от волнения, от некоего мандража и предвкушения скорой встречи. В этот самый момент на телефон, всё тот же, с трещиной на экране, пришло новое уведомление. Китаец, ждавший девушку уже в Шанхае, написал краткое сообщение с вопросом о местоположении Маши. Быстро напечатав ответ, девушка сложила телефон в карман джинсовой куртки с начёсом.

****

Мимо необычных и слегка футуристичных зданий и небоскребов проносились сотни тысяч машин с китайскими номерами. Яркие вывески магазинов, бутиков и просто каких-то кафешек мозолили глаза своими слишком яркими цветами. Такое обилие красок было непривычным для простой петербуженки.
Шанхай представлял из себя город, сотканный из миллионов отблесков неоновых переливов. Высокие, статичные здания, рассыпанные по определённым районам одинаковые, монохромные жилые дома. Светящиеся банки, ночные клубы, у входа которых шатались пьяные подростки. Огромное множество уличных заведений, где можно было поесть на скорую руку.
В машине было объективно душно. Китаец вёз Машу к себе домой, так как денег на хороший отель у неё не было. Да и на плохой тоже. Иногда китаец поглядывал на улыбающуюся девушку в зеркало заднего вида, но смотрел странно, как-то подозрительно.
Когда серая машина припарковалась в тихом дворике, где изредка мигал фонарь, Маша напряглась. По разговорам, которые проходили ещё до этой поездки, он уверял и том, что живёт в благополучном районе. Но здесь... Здесь не было и намека на благополучный район. Картонные двухэтажные домики, пыльные дороги и жалкая на вид клумба с иссохшими цветами. Ничего из этого не было похоже на благополучный район.
Китаец вышел из машины, предварительно оглянувшись по сторонам. Затем подошёл к багажнику, из которого сначала достал чемодан Маши, а затем что-то в чёрном пакете. Девушка, наблюдающая за этим, забилась в панике. Но все двери и даже окна были заблокированы. Вот тогда Маша по-настоящему испугалась.

****

Тряска, затем какой-то непонятный звук и после резкий запах затхлости и сырости. А также музыка. Странная, сумбурная. Какие-то звуки, не похожие на привычные слуху ноты, квакающие и звеневшие. Это не была электро и не была какая-то синтетическая поп. Просто непонятные звуки.
Когда Маша открыла глаза, то поняла, что находится в каком-то жутком клубе. Ободранные бордовые стены, тусклый свет от софитов, грязный пол, где по углам валяются пустые бутылки из под пива или чего-то другого, непонятного. В центре клуба, грациозно, при всех возможностях, кружились полуголые, ярко накрашенные китаянки. На них с блеском в глазах смотрели несколько таких же китайцев, от которых несло мочой и потом. Взгляды их были устремлены на подпрыгивающую грудь  танцовщиц, их плавные движения и томные улыбки.
Машу, качающуюся из стороны в сторону, с взъерошенной причёской и с потёкшим макияжем, привели к какому-то типу в костюме. Тот угрюмо, но с похотью осмотрел девушку. Точнее он смотрел на её тело. Затем отдал китайцу стопку денег и тот, кто ранее так мило общался с Машей, оставил её на съедение волкам.