Мой незнакомец

15 марта 2013 года

Это была пятница.Прошла уже почти неделя с тех пор, какЧонгук и его новая соседка по партепродолжали хранить мёртвое молчаниедруг с другом. Даже не догадываясь отом, каковыми были мысли девушки, Чондовольно часто бросал на неё свойвнимательный взгляд, как будто изучалпреступника. Но, на самом деле, в те дни,он не мог понять не только свою соседку,но и себя тоже.

Иногда Чонгукпытался заговорить с соседкой. Но, дажетихо произнося «Йерим», ему не всегдаудавалось привлечь внимание той. Чтобольше всего интересовало парня, такэто тот факт, что Ким почти никогда несмотрела его в глаза. Это были, развечто, мимолётные встречи взглядами, когдавсё происходит так быстро, что тыуспеваешь только отвернуться прочь,как будто ничего и не было.

Чон никогда небыл обделён вниманием — как негативным,так и позитивным — но даже те короткиеответы, что Йерим давала на его «общие»вопросы, казались парню намного болеепривлекательными, чем любые рассказыего одноклассников или просто тех, ктопытался заговорить с ним.

— ...поэтому мыопять проходим десятичные дроби. Надеюсь,вы все напишете тест хорошо, и мы небудем останавливаться на такой лёгкойтеме, — проговорил учитель, осматриваявсех в классе. — Мин Гон Ук, к доске. Ктобудет шуметь — пойдёт следующим.

Почему-то, толькоэти несколько предложений донеслисьдо слуха Чонгука. Хоть он и смотрел надоску с умнейшим взглядом и не пыталсясорвать урок, монотонность речи и трудныематематические термины вводили его внекий транс. Когда к доске вышел одиниз его одноклассников, парень чутьсгорбился и упёрся лицом во внутреннюючасть ладони. Сам того не осознавая, онначал незаметно рассматривать своюсоседку по парте.

— А теперьпрокомментируй, — приказал учитель,глядя на доску и ученика, что стоял рядомс ней.

Одновременнос ним, говорить начал и Чонгук, но внамного более тихом тоне:

— Какую музыкуслушаешь?

Йерим немногостранно посмотрела на него, но, всё же,ответила, опять вернувшись к своейтетради:

— Всю.

Неоднозначныйответ мог показаться слишком холодными сказанным как будто «для галочки»когда Ким вдруг продолжила:

— Я могу слушатьвсё, что угодно. Если песня нравится —мне нет дела до её жанра.

Девушка словнопыталась объяснить свою позицию Чонгуку,вместо того, чтобы кратко «отмазываться»,что не могло не обрадовать Чона. Правда,радость его была почти мимолётной и елезаметной. Но она, всё же, была.

— Мне нравитсярэп и современные исполнители. Знаешь,те, что популярны сейчас. Но не все, естьи плохие. Наверное, их даже больше, чемдостойных.

— С тем количествомдомашки, что нам задают, я, наверное,только в гробу смогу спокойно послушатьмузыку, — подметила Йерим, всё ещё ниразу не глянув парню в глаза.

Чонгук издалтихий смешок, как будто его рассмешилашутка соседки по парте, а то, насколькожизненными были её слова.

— Новенький, — вдруг окликнул того преподаватель, чемпривлёк внимание всех учеников. — Малотого, что, из-за твоего перехода, всемпришлось явиться в школу в субботнееутро, так ты ещё и разговариваешь, покаостальные изо всех сил пытаются учиться?

— Тут простомухи летают, а Йерим их боится. Вот я иотгоняю их.

— Они, наверное,подумали, что Чонгук-и — цветочек, —протянула какая-то девушка на заднейпарте.

Почти все вклассе залились смехом. Но преподавательне стал терпеть неповиновения и сказал:

— Чон Чонгук,следующее задание. Твои номера — совторого по десятый. Если не успеешь доконца урока, нам придётся пожертвоватьпеременой.

— Я не понимаюэто тему, — честно признался подросток,уже стоя перед учителем и держа в рукахучебник с заданиями.

— На носу тест,а ты только сейчас понял, что ничего незнаешь?

— Я н-...

— Ты хочешь,чтобы я поставил тебе неудовлетворительнуюоценку? — перебил Чонгука тот. — Еслиты не сделаешь эти легчайшие номера,кол получат все твои одноклассники, —он скрестил руки на груди, ожидаяповерженного выражения на лице ЧонЧонгука.

— Учитель! —вскочила со своего места Ким Йерим,по-прежнему держа в руке карандаш,которым она что-то записывала ещёнесколько секунд тому назад.

— Хочешь сказатьчто-то в защиту своего соседа? —предположил учитель с огромнойуверенностью в тоне. — Очень жаль, ведьтвой друг, скорее всего, обеспечит тебявыходными у учебников и неудовлетворительнойоценкой в конце года.

— Вообще-то, —девушка нервно сглотнула, — я не встаюна защиту Чон Чонгука. Но в конституцииЮжной Кореи написано, что учитель старшихклассов не имеет права давать какие-либотесты, если с начала обучения темы непрошло более двух уроков. А мы, наскольковсе видят, только начали изучать дробив этом году.

Чонгук осознавал,насколько бредово звучали слова егососедки. Но, как говорится, «надеждаумирает последней», и ему оставалосьтолько надеяться. Надеяться на то, чтоучитель окажется либо достаточнотрусливым, либо недостаточно умным,чтобы разобраться во лжи Йерим. Парнядаже не волновало, почему девушкасделала это, ведь, когда он пытался сней заговорить, она не осмеливалась ивзгляд на него метнуть. Главное для Чонабыла не вызвать очередной спор и выйтииз воды сухим. В чём ему, собственно, ипыталась помочь Ким.

— Что ж, —прочистил горло учитель, почувствовавпоражение.

В тот моментвсе в классе поняли, насколько же«уязвимым» он был, и как легко былоубедить мужчину в чём-то, если у тебябыл серьёзный и уверенный тон.

— Садись, ЧонЧонгук. Но, — когда ученик уже зашагалв сторону своей парты, он продолжилговорить, — в следующий раз ты точнополучишь кол, если будешь мешать мнепроводить урок.

Чонгук выдержалнесколько секунд упорного взглядапреподавателя, после чего тот тихоньковздохнул и вернулся к проведению урока.Прошло где-то полминуты, когда Чонгуквдруг заметил, что его соседка хихикаетнад чем-то. Он сильно удивился, ведь,раньше, Йерим не показывала особогоинтереса к нему, как к собеседнику, неговоря уже о смехе или каких-либо другихсильных эмоциях.

— До последнегоне верила, что это сработает, — объяснилаона причину своего веселья.

Чонгук отвернулот неё голову, вдоволь насладившисьулыбкой одноклассницы, и вновь ощутилжелание рассмеяться. И ещё где-то минутуони сидели, прикрыв рты руками, пытаясьопять не попасть под горячую рукуучителя.

Тогда Йеримосознала, что хочет запомнить каждыйраз, как они смеются вместе. И, хоть унеё, наверное, не получилось запечатлетьв своей памяти каждый из них, но, вместе,все сохранившиеся в её голове воспоминания,слились в одно большое тёплое чувство.

2 марта 2018 года.

Утро

Смущение Йеримзаставляло её идти чрезвычайно быстрым— по крайней мере, для неё — шагом, незамечая пристального взгляда Ким Хёчжонана себе. Но тот, в какой-то момент, всё-такиостановил подругу, со словами:

— Нуна, —аккуратно промолвил парень. — Не бегитак, у тебя не будет сил учиться. Сейчасже только утро.

Какое-то времяКим просто смотрела прямо перед собой,никак не реагируя на Хёчжона. Но, затем,внезапно «очнулась» и ответила, ужеглядя на друга:

— Я сошла с ума.

— Тебе плохо?— забеспокоился тот, немного наклоняяськ девушке, но, похоже, близкий контактсмутил его одного.

— Нуна? —буквально проскулил Ким.

После еговопроса, в голове у Йерим вновь пронеслисьвоспоминания со времени несколько минутназад. Внезапная дрожь пронеслась поеё телу, и она ощутила приятное волнениевнутри себя. Девушка не узнавала себя:как она могла поддастся Чонгуку послечетырёх лет такой ярой неприязни?

Этот вопрос,словно ком, встал у неё в горле. Ким немогла врать самой себе — уж больносильно она ненавидела это — и осознала,что разум постепенно начинает выбрасыватьиз её головы все болезненные воспоминания.

Она хорошопомнила, как, в последний день учёбы,Чон вырезал девушку из своей жизни, ноте минуты перестали быть такими яркимии отчётливыми для неё. По правде говоря,эти воспоминания уже очень давно началитускнеть.

Невольно, впамяти Йерим всплыли все те хорошиемоменты, которые она предпочитала невспоминать — даже если, правда, хотелавернуться к ним. Они начали плохозаметными блёстками мерцать в еёстеклянных глазах. Девушка не моглаостановиться: одна за другой, онавспоминала даже те дни, когда они лишьраз встретились взглядами или посмеялисьнад чем-то. Наверное, из-за того, что онипервыми в своём роде, эти моменты непрекращали наплывать на Ким Йерим.

Но девушка несмогла прогнать со своего сердца слёзы,пролитые в день её выпускного. Они былиединственной вещью, что осталась от тоймимолётной эйфории. Всё же, думаладевушка, ей, наверное, не стоилопризнаваться. Ей, вообще, не стоилоничего чувствовать к Чон Чонгуку. Ноона понимала, что, даже, имей онавозможность вернуться назад во времени,Йерим вновь влюбилась бы в парня, который,спустя два года, разбил бы ей сердце.

Может, потому,что Йерим было свойственно запоминатьвсё в ярчайших подробностях, этот шрамболел не как старый, а как только чтоприобретённый. Но как же он, чёрт возьми,приятно болел.

2 марта 2018 года.

День

— Где ты шлялсявсё утро? Уже полдень. Я обещал не трогатьтебя до десяти по субботам и воскресеньям,но, будь добр, приходи вовремя во всеостальные дни.

Хосок, разбираясьв каких-то бумажах и нажимая кнопки накалькуляторе в телефоне, параллельно«отчитывал» Чон Чонгука, заявившегосяв офис позже обычного.

— Что ты вообщеделал утром? — он внезапно остановилсяи посмотрел на задумавшегося о чём-топарня. Спустя несколько секунд тот, всёже, поднял взгляд на босса, и второйдобавил: — Чонгук-а, не говори мне, чтотебя обокрали или заманили в какую-тосекту?

— Ты — мояистеричная тётка, или кто? — лишь фыркнулЧон, внезапно одёрнувшись и ровноусевшись на диване.

— Клянусь:однажды ты точно получишь леща за своислова, — разочарованный поведениемЧонгука, ответил Хосок, уже немногоуспокоившись. Всё же, привычнаяязвительность приятеля и его прямолинейностьпо отношению к знакомым была хорошимпризнаком того, что с ним всё было впорядке.

—А где всеостальные? — Чонгук обернулся вокругсебя и заметил, что ни один силуэт дажене проплывал мимо, как часто бывало вэтом несуетливом тихом офисе.

— Через паручасов уже начнёт темнеть. Все хотятповеселиться в вечер пятницы. Вот я иотпустил их.

— Ты же в курсе,что весной темнеет, наоборот, поздно? —подметил Чон, и они вновь встретилисьвзглядами.

— Попробуйразгрести всю эту макулатуру, и я срадостью отвечу на твой вопрос.

Молодой человекнемного притих. Хосок заметил это, и,словно верный своему ребёнку родитель,решил завести с Чонгуком разговор —тем более, ему нужно было уладить с темещё и некоторые «рабочие моменты».

— Расскажи мнеподробнее об этой Йерим. Насколько язнаю, ты не склонен запоминать людей.

— Она разозлиламеня, — довольно кратко ответил парень,но его фраза лишь ещё больше заинтересовалаХосока, и он продолжил:

— Разозлила? —переспросил тот. — Неужели кто-торазрушил твоё несокрушимое «мне плевать»?

— Это былодавно.

И, снова, Чонгукне смог найти больше слов, чтобы, невызывая лишнего внимания к своей персонеи своему прошлому, ответить боссу.

— Знаешь, какговорят: «Незнакомцы могут причинитьболь. Но больнее всего принимать ударыот близких». Вряд ли обычная одноклассницамогла вызвать в таком, как ты, хотя бытолику каких-то эмоций.

— Я почтиполностью уверен, что, в оригинале, этафраза звучит по-другому, — прокомментировалпарень.

Но Хосок никакне ответил на его замечание. Вместоэтого, он одарил подчинённогомногозначительным взглядом, после чеговторой вновь заговорил:

— Мы общались— не больше. Однажды я подумал, что она— хороший человек, но потом узнал, чтоона — такая же, как и все остальные.

— По моему,именно твоё отношение к ней делает её«не такой, как все остальные», — верноподметил Хосок.

Это заставилоЧона лишь ещё больше нахмуриться —вернее, сделать своё естественносерьёзное лицо ещё более «холодным».

— Что тогдаслучилось? — спросил тот, когда пареньснова ничего не ответил.

— Я плохо помнютот день, — соврал молодой человек.

— М-м, — кивнулЧон, ни на секунду не веря его оправданиям.— Тогда, может, ты делаешь всё это измести? Хочешь отыграться и за себя, и заеё бывшего?

Чонгук замялся.

— Мне простоинтересно.

Он не хотелврать о своей злобе, которая теперь былавовсе не похожа на ярость в чистом виде,какой он раньше её считал. Это былапримесь обиды с хладнокровием, но словнос каким-то искусственным, надуманным.Описать его чувства было ещё труднее,чем самому Чонгуку понять, что творилосьу него в голове. Но Хосок сумел за секундуразвеять этот туман неопределённостив разуме парня.

— О, так тебеуже не «плевать»?

Чонгук словилна себе его взгляд. Впервые за четырегода, в его глазах показался лёгкийоттенок волнения. Оно неприятно пощупывалоего живот и отзывалось в немногоускоренном сердцебиении. Он ощущалслабость, и это чувство было довольнонепривычным для парня, но не вовсе новым.

— Я нашёлкое-что, когда прибирался вчера, — решилсменить тему Хосок, и вытащил из карманасвободных джинсов довольно толстуюфенечку, сделанную из ниток. Покрутивеё перед лицом Чона, он отдал второмувещь клиента и добавил, наблюдая за тем,как Чонгук разглядывает украшение: —Думаешь, это — что-то важное?

— Никто жебольше приходил сюда, кроме него? —спросил в ответ Чон.

— Только наши.А их я уже расспросил — она не принадлежитни одному из них.

—Такая уродливая,— Чон рассматривал фенечку со всехсторон. — Зачем она ему?

— Может, подарок,— пожал плечами его босс. — Оставь еёпока что на столе, а я попрошу еговернуться за ней.

Чонгук, молча,сделал то, о чём его попросили, а затемрешил нарушить возникшую тишину:

— Как ты придумалвсё это? — Чон, как будто находился вкомнате впервые в своей жизни, оглянулокружающие его предметы и мебель.

— Компанию? —расслабленно произнёс Хосок. — Так женеожиданно, как и ты согласился работатьв ней, — он слабо ухмыльнулся, глядя насвоего подчинённого. — А, точно. Передтем, как заняться своим заданием, у меняесть для тебя поручение.

— Такое чувство,будто у меня четыре подработки, и все водно и то же время.

— Тебе неплохоплатят за эти «подработки», — парировалХосок. — А, да — что насчёт Ким Йерим?

Чонгук слегкавздрогнул. Казалось, он не ожидал услышатьимя старой знакомой в тот момент. Тогдапарень понял, что у него, в каком-тосмысле, появилась привычка думать, чтоЙерим больше не являлась частью егожизни. Но она, напротив, опять появиласьв ней и, похоже, быстро исчезать несобиралась.

— Я вернула-ась,— прокричал женский голос неподалёкуот двух парней.

Хосок и Чонгукпереглянулись, и первый рукой указална Кан Сыльги на входе в комнату.

— Учись, —добавил он, на что Чон ничего не сказал.

— Что обсуждаете?— поинтересовалась девушка, суетливопытаясь отдышаться и, одновременно,снять верхнюю одежду.

— Стратегию, —внезапно промолвил Чон Чонгук.

— Так она утебя, всё-таки, есть? — с искреннимудивлением как в голосе, так и В выражениилица, спросил Хосок.

В следующиймомент Хосок и Сыльги уже сидели, таращасьна своего приятеля, и ждали, когда жетот поведает им свой план. Парень почтиникак не отреагировал на их любопытныевзгляды и начал говорить:

— Как вы думаете,на чём строятся лучшие отношения?

— М-м, — задумалсяЧон, — может, на крепкой дружбе? Илистрасти?

Чонгук отрицательноповертел головой.

— Качественныйсекс и нерегулярные встречи? Так, чтобыон или она хотели видеть друг другакаждую минуту, — предположила Кан, нои её ответ оказался неправильным.

— Ничего изэтого, — прокомментировал Чон.

Когда тотзамолчал, Сыльги и Хосок переглянулись.Затем коллеги поняли, что ответ импридётся, буквально, вытягивать изЧонгука, и тогда вновь заговорил ихбосс:

— Так как?

Чон перевёл нанего свой взгляд и совершенно спокойнымголосом проговорил:

— Я не говорил,что скажу, — он еле заметно пожал плечами.

— Ты серьёзно?— немного возмутилась Кан, так какожидала от приятеля всего что угодно,но только не такой подставы.

— Я сам позвонюклиенту, — добавил, напоследок, ЧонЧонгук, без какого-либо особенноговыражения лица, после чего он встал,забрал с журнального столика фенечкуи быстрым шагом вышел из комнаты.

2 марта 2018 года.

Университетгде-то в Сеуле

— Сон Сынван!— кто-то прокричал. — Сон Сынван! Эй,викинг!

Парень стоялна несколько ступенек выше, чем то место,где находилась парта девушки. Задняядверь в аудиторию была приоткрыта, ивнутрь залетал прохладный ветер.

— Я уже просилане называть меня так. Что тебе нужно? —девушка с серьёзным видом развернуласьк кричащему.

Теперь её взоруоткрылся парень с её курса, и Сынванподумала, что его голос был довольнотонким и, наверное, чем-то даже походилна женский. Хотя нотки баса, всё же,немного проглядывались.

— Ты можешьпросмотреть это? — барышня заметилаподнесённые в воздух листки размера А4с каким-то текстом, напечатанным на них.Затем парнишка спустился по лестницеи положил бумаги на парту, за которойсидела Сон. — Мне нужно сдать это кзавтрашнему утру, но никто не хочетбра-...

— Хорошо, —согласилась Сынван, и в следующую секундуна лице парня расцвела счастливаяулыбка.

— Спасибо! —крикнул он, и Сон натянуто улыбнуласьровеснику. — Спасибо, боже! Спасибо! —он бегом попятился вверх по лестнице,к выходу из комнаты, добавляя: — С меняшоколадка! Нет, две! Спасибо, викинг!

Сон пришлосьпроигнорировать тот факт, что пареньвновь упомянул её старое прозвище. Ноне успела она вернуться к книгам передсобой, как заметила два знакомых силуэтав дверях аудитории.

— Мне показалось,или он только что назвал тебя викингом?— спросил Хёчжон, как только друзьязаметили друг друга.

Йерим началаспускаться к подруге.

— В школе утвоей нуны было прозвище — «викинг», —объяснила она.

— Почему? —догнал ту парень. — Нуна совсем не похожана викинга.

Две подругиобменялись приветствиями, после чегоЙерим продолжила свой небольшой рассказ:

— Это придумалина последнем году старшей школы. Ты жезнаешь, что мы учились вместе, да? — Кимактивно закивал головой. — Не помню,кто именно это был, но, однажды, одноклассникСынван назвал её викингом из-за того,что у неё были крепкие мышцы — судя повсему, крепче, чем у него, отчего он ирешил попробовать подшутить над ней. Ктому же, Сынван всегда отличалась умоми силой духа, так что это тоже можносчитать причиной.

— Но как этотпарень узнал о твоём прозвище? — Хёчжонпосмотрел на Сон. — Он же не из вашейшколы?

— В нашем универеучится много людей, — лишь пожала плечамиСынван, после чего перевела свой взглядна Йерим и продолжила: — Так что? Мыидём? — а затем опять на Хёчжона.

— Н-да, — как-тонеуверенно ответила Ким и покосиласьна книги и тетради перед подругой. — Аты... делаешь домашку?

Сынван обернуласьна секунду и только потом ответила:

—Да. Да, я... —растерянно мямлила она, затем набралавоздуха в лёгкие и быстро выдохнула. —Сидела всю ночь, но уснула.

— Сынван-нуна,ты не сделала домашнее задание? —изумлённо спросил Хёчжон.

Сон почувствоваласебя неудобно при виде того, как друзейудивила такая, казалось бы, обыденнаяи непримечательна вещь. Но, по правдеговоря, Сыван всё прекрасно понимала,ведь и она, и Хёчжон с Йерим всегда знали,что она никогда не опаздывала с домашнимзаданием и, тем более, не делала егодольше, чем спала.

— Что-то мнеподсказывает, что это касается вчерашнеговечера, — догадалась Ким, скрестив рукина груди. Но этот жест, скорее, выдавалеё заинтересованность, нежели неприязньили подозрение.

— Ничего непроизошло, — отвела от друзей взглядСынван. — Я просто поздно вернуласьдомой вчера, поэтому... — так толком ине закончила предложение девушка.

— Весело было?— внезапно спросила Йерим.

Сон изумлённопосмотрела на неё, однако не увидела налице подруги ни упрёка, ни насмешливойухмылки — лишь чистый интерес и лёгкоебеспокойство. Поняв это, она улыбнуласьи ответила в своём самом мягком тоне:

— Да. Очень.

— О чём ты,Йерим-нуна? — громко произнёс Хёчжон,чем обратил на себя внимание обоихбарышень. — Сынван-нуна, наверное, быладушой компании вчера!

Подругипереглянулись и рассмеялись. А за нимии сам Ким издал короткий смешок.

— Сынван-а, —вдруг позвала ту Йерим, а потом протянулаподруге упаковку со жвачкой. Втораясначала хихикнула, после чего подставилаладонь и положила жвачку в рот. ЗатемКим поддержала девушку небессмысленнымсмешком.

— В чём дело? —любопытным тоном спросил парень,разглядывая своих подруг, пока те какбудто пребывали на телепатическомсеансе.

— Мы познакомились,когда твоя любимая нуна предложила мнежвачку, — объяснила Сон.

Потом она словилана себе непростой взгляд Йерим — судяпо всему, ей не очень-то понравилось,как подруга описала её для Хёчжона. Нодевушка ничего не ответила на её знаки,а Ким и вовсе потерялся в мыслях, такчто не обратил на это особого внимания.

— Серьёзно? Асколько вам было тогда? Вы не говорили,сколько дружите — только то, что знакомысо старшей школы.

—М-м, — протянулаСынван, слегка задумавшись. — Это ведьбыл последний год, да?

— Скорее всего,— закивала, задумчиво нахмурив бровки,Йерим.

— Вы, действительно,не помните, когда познакомились? —удивлённо промолвил Ким. — Зато помнитекакую-то жвачку?

— Эта жвачкаизменила наши судьбы, — Йерим, держаупаковку от жвачки за конец, где раньшебыли сладкие подушечки, ударила еюХёчжона. — Теперь точно не получишьсвоей доли, — девушка отвела притворнообиженный взгляд в сторону.

— Нуна, ты развене помнишь, что я не люблю жвачки? —спросил тот Йерим.

— Правда, чтоли? — удивлённо переспросила Сынван.

Ким кивнул иответил:

— Мой папаработал дантистом и в детстве всегдаговорил мне, что жвачки вредны для зубов.

Взгляды Сынвани Йерим вновь встретились, и втораясказала:

— Если ужразрушать своё здоровье, то вместе.

И подруги далидруг другу «пять».

— Тогда я тожевозьму! — выкрикнул по-детски отчаяннымголосом Хёчжон, что заставило Сонрассмеяться.

— Что? — Кимпыталась сделать свой озадаченный тонвозмущённым, но у неё это плохо получалось.

— Жвачку! —продолжал парнишка. — Ты сама сказала,что если разрушать здоровье, то вместе— я хочу всё делать вместе с нуной.

Сынван залиласьгромким смехом. Фразы Кима звучалинастолько смущающее и неправдиво, чтоказались наигранными. Но она, зная парняне первый день, ясно осознавала, что этобыл просто его внутренний детский голос,вырывающийся из Хёчжона, когда делодоходило до чего-то, что очень егоувлекало или интересовало. Всё же, несмотря на то, что он всем своим видомпоходил на взрослого мужчину, внутриэтого тела всё ещё сидел мальчик, жаждущийвнимания от тех, кому он симпатизировал.

— Кстати, — Сонпрервала Йерим, ругающую Хёчжона. — Чтонасчёт...? — намекнула та на что-то.

Йерим сначалазадумалась, а потом посмотрела на Кима,как будто пыталась проверить его, исказала:

— Не знаю.

— Вы о том парне,который приходил к нам в универ вчера?— сам догадался Хёчжон, но его подругилишь молчали. — Это ваш общий знакомый?— не получив ответа, Ким посмотрел наЙерим. — Или родственник нуны?

Сынван посмотрелана Йерим, погружённую в какие-то своимысли, и решила помочь подруге с ответом:

— Мы познакомилисьс ним на последнем году старшей школы.Это всё чт-...

— Я призналасьему, — честно ответила Ким, и глаза парняокруглились от удивления, но он такничего и не сказал, и она продолжила: —Он отверг меня, а вчера мы просто случайностолкнулись. Земля круглая — было быстранно, если бы я не встретила его ниразу.

— И всё же... —промямлил Хёчжон, глядя вниз.

— Я ненавижуубегать от чего-либо, — промолвилаЙерим, глядя на того. — Именно поэтомуя и рассказала тебе об этом. Ты — мойдруг, и я не хочу скрывать от тебя своёпрошлое.

Хёчжон ощутил,какое доверие на него возложили — хотя,нет, скорее, он сам принял его на своиплечи — и ответил:

— Спасибо.

Йерим вдругначала смеяться.

— Глупый, —сказала она, — тебе не нужно благодаритьменя за такое.

Ким хотелзасмеяться, но непонятное чувство внутрипарня не давало ему сделать это. Глядяна улыбку подруги, он чувствовалодновременно и восхищение, и некуюотдалённость. Он меньше всего ожидалуслышать от Йерим о том, как она призналаському-то в любви.

— И, всё же, тыне думаешь, что снова увидишь его? —спросила Сынван, не в силах сдержатьсвоего беспокойства о подруге.

Йерим притихла.

— Такого непроизойдёт, — девушка слабо улыбнулась.

Хоть она исказала, что не любит убегать, именноэто она и делала, когда говорила такиевещи. «Он не может помнить», «Мы невстретимся опять» — как будто Йеримхотелось верить во все эти вещи, потомучто, будь они правдой, её жизнь была бынамного проще.

Внезапно, телефонЙерим зазвонил. Она взяла трубку ивыслушала голос на другом конце провода,после чего быстро положила телефон вкарман своего полосатого пальто ипосмотрела на друзей.

— Это былпрофессор, — объяснила та. — Он сказал,что поможет мне с курсовой, если япозанимаюсь английским с каким-то егознакомым.

— Да ну! —изумилась Сон Сынван. — Ты серьёзно?

— Видимо, неделимоих упрашиваний не были напрасными, —ухмыльнулась Йерим, ощущая непривычныйприлив энергии в теле.

— Это егоплемянник или внук? Школьник? — спросилаподруга.

— Он не сказал,— повертела головой Ким. — Но я должнавстретиться с ним через полчаса. Онсказал, что выделит нам аудиторию.

— Навернякакакую-то старую заброшенную комнату, —промолвил Хёчжон.

— Без разницы.Если профессор поможет мне с курсовой— я готова даже на помойке с этим знакомымзаниматься английским. Чао! — девушкасобрала все свои вещи и бросилась квыходу. Друзья проводили её взглядами,понимая, что в этом звонке однозначнобыло что-то странное.

Для Ким Йеримне составило труда найти аудиторию,номер которой ей по СМС указал профессор.Она, буквально, загорелась желанием ужеприступить к занятиям с её учеником,дабы профессор кафедры заметил еёпотенциал и изъявил желание приложитьруку к её курсовой работе. Как никак,Йерим хотела преуспеть и в учёбе, и всвязях, если это можно было так назвать.

И вот, она ужесидит где-то в середине комнаты — онане была такой уж большой, но сидеть там,в одиночестве, было слегка некомфортно,как будто чего-то не хватало. Но был вэтом и плюс: тишина. В той аудитории былоневероятно тихо и спокойно. Настолько,что Ким даже смогла услышать звуки пенияптиц и шелест ветра о деревья за окном,открытым на «проветривание», что обычнобыло трудно заметить, ведь кабинетывсегда были заполнены студентами илихотя бы парой-тройкой преподавателей,нарушающие какое-либо возможноеспокойствие или умиротворение.

— Я рано? —спросила та саму себя.

Девушка проверилавремя на телефоне. Но нет — она пришлакак раз вовремя, а её таинственныйученик, судя по всему, думала девушка,опаздывал. Она оглянулась вокруг, нокомната ничуть не изменилась, как иколичество людей в ней.

Тогда Ким решилаотвлечь себя музыкой: вытащив наушники,она сунула оба в уши и включила музыку.Это была песня «First Love»из дорамы, которая ей приглянулась ещёс самого релиза. Девушка не знала, почему,но у песни всегда было это свойство,заставляющее её просто погружаться всвои мысли и расслабляться — она дажене замечала, как начинала напеватьмелодию, каждый раз как слушала её.

Мыча себе поднос, Йерим достала из рюкзака учебник.Занятие должно было начаться с минутына минуту, но Ким, всё же, решила и саманемного поучиться. Она быстро раскрылатолстую книгу с собранными в ней законамиЮжной Кореи.

Девушка уже изабыла, как, несколько лет назад, читалапочти такую же — более старую версию —книгу и размышляла о том, как повернётсяеё жизнь после окончания школы. И, каки ожидалось, всё случилось не совсемтак, как она ожидала. В голову барышнеударило и то воспоминание о первойвстрече с Чон Чонгуком, когда они обабыли обычными школьниками и одноклассниками.

Она резковспомнила, как заблестели на светунеприятно яркого солнца волосы парня,когда их взгляды встретились. Это былочрезвычайно прохладное утро. Йеримвспомнила то, как ветер проскользнулпо её книге, когда Чон присел на стулрядом с ней. Тогда, в один миг, все мысли,вызванные книгой, которую она читала,куда-то испарились. Они встретилисьвзглядами во второй раз, но девочка-подростокне продержалась больше секунды иотвернулась — появление учителя,буквально, спасло её.

Ким смотрелана эти воспоминания, как на что-то оченьстарое и вымышленное, как будто она самапридумала всё это, пока спала, а на утротак не хотела забывать, что эти картинкиотпечатались в её сознании, как татуировки.

Наступилпереломный момент песни. Внезапно,девушка ощутила себя так легко, словноеё больше не сдерживала Земная гравитация.То, что Йерим запрещала себе вспоминать,нахлынуло на неё, как вздымающий волосывверх ветер. Не холодный, но довольносильный. И заставляющий закрыть глазаочень-очень крепко.

Посреди этихразмышлений, Ким услышала громкийскользящий звук. Слегка приоткрыв глаза,девушка увидела, как выдвигается из-запарты старенький стул — более хрупкий,чем тот, на котором сидела она. Постепенно,её взгляд пополз вверх по чёрным штанам,что свободно облегали мужские ноги, азатем по рукам, одетым в тёплые рукавакакого-то демисезонного синего пальтов клетку цвета горчицы, с примесьюкоричневого, и вверх, к расстёгнутойпочти до груди белой рубашке и кадыкуна шее.

— Можно сестьздесь? — проговорил мужской голос, итолько тогда взгляд Йерим достиг лицапарня.

Она не слышала,как он говорил, но фантазия и памятьсами воспроизвели за девушку слова,который произнёс Чон Чонгук, стоящийперед ней, как ни в чём не бывало.

В тот моментона поняла, что, с того дня четыре годаназад, вряд ли, что-нибудь поменялось.