Глава 10
Медлить было нельзя. Юки с нетерпением дожидалась назначенного часа, а в голове у неё вертелся вопрос — действительно ли ей хочется узнать обстоятельства своей смерти? Она была вынуждена признать, что прежнее желание сошло на нет. Но и дальше тянуть эту загадку вслед за собой не имело смысла.
Юки предпочла бы узнать правду, пускай и горькую, и успокоиться или, наоборот, перестать верить в лучшее, но в любом случае больше не терзать себя тревожными мыслями. Всё равно хуже развода родителей и семейных драм ничего и быть не могло. Азуса и Нана не заслужили этого. И она — тоже. Её хрупкий мир с розовыми облаками разбился на миллион осколков. Да, в нём изначально было не всё гладко из-за ссор, обид, трагедий и недопонимания, но теперь Юки как будто мечтала продлить миг незнания. Цепляться за иллюзии было намного проще, чем смотреть на вещи здраво.
Тем временем Чихару тайком взял минивэн отца, чтобы доехать до Леса самоубийц. Как только встало солнце, он пришёл к дому Юки и с ощутимым беспокойством нажал на кнопку дверного звонка. Сначала никто не открыл. Чихару не услышал ни единого звука, и в окнах не загорелся свет. Вообще, особняк выглядел осиротело: его окружал нестриженый газон, ржавая калитка скрипела на все голоса, а табличку с фамилией жильцов покрывал слой пыли.
«Может, она не слышит? Или её нет дома? Куда могут отлучаться призраки?» — Чихару снова позвонил и в этот раз удержал кнопку чуть дольше.
Раздались поспешные шаги. Дверь отворила женщина. Движения её были ленивыми.
— Доброе утро. Вам что-то подсказать?
Нана пыталась быть вежливой, но напрасно. Её улыбка напоминала в оскал, а грозный взгляд и закрытая поза выдавали намерение поскорее выставить незваного гостя и вернуться в постель к любимому.
— А, ну-у… — начал мямлить Чихару.
Он не знал, как позвать Юки, а поблизости её видно не было. Однако, когда Нана уже собралась закрыть дверь, он выставил руку вперёд.
— Я хотел взять у вас автограф. Моя мама — ваша поклонница! — выпалил он первое, что пришло ему в голову.
— Хорошо, схожу за ручкой.
Нана развернулась и, направившись в свою комнату, медленно зашагала между цветочными вазами и подушками, разбросанными по полу. Когда её фигура скрылась, из-за угла появилась макушка Юки.
— Почему так долго?! — громким шёпотом обратился к ней Чихару.
Она смутилась и кивнула на фотографию, висевшую на стене. Там была запечатлена семья: счастливые, улыбающиеся люди стояли на съёмочной площадке. Нана прижимала к груди букет роз, Азуса держал её за талию, а Юки строила рожицу.
«Хорошее было время. Жаль, что оно уже не вернётся», — с тоской подумала Юки.
— Прости, — произнесла она. — Мама была в депрессии, если так можно сказать.
В её памяти всплыли образы миновавшей ночи. Нана получила сообщение от Удо. Он рассказал ей о смерти матери и всё упрекал себя за невнимательность к ней — женщине, которая родила его и воспитала. Прочитав душещипательную историю, Нана несколько минут молчала, а затем предприняла неловкую попытку ободрить любовника, но он ничего не хотел слышать и принялся обвинять её в эгоизме — якобы именно из-за её требований ему не удавалось уделять больной матери больше времени. Нана не смогла вытерпеть подобного обращения: она с диким воплем швырнула телефон в стену, кое-как доплелась до кухни, налила себе стакан воды, потом ещё один и ещё, а через некоторое время перешла на саке и выпила всю бутылку, перемешав адресованные пустоте жалобы с икотой и плачем.
Нана уснула прямо на грязном полу и несколько раз, очнувшись, глядела на улицу, где бродили подростки и собаки. Затем её внимание привлекали звёзды, и она вновь проваливалась в дремоту, упав в груду подушек на диване. А около двух часов ночи в дом нагрянул Удо: он принёс пакеты с продуктами, укрыл Нану пледом и тоже ушёл спать.
— Отправляемся, да? — спросила Юки, чтобы поскорее прервать навязчивые воспоминания.
— Конечно, — Чихару запрыгнул в салон и пристегнул ремень. Юки села рядом и взглядом мёртвой рыбы уставилась на своего спутника. — Нам предстоит долгая дорога.
Два часа они ехали молча — никто не
хотел начинать разговор. Юки вжалась в сиденье, скрестила руки на груди и закрыла глаза. Раньше она боялась ездить в машине: её пугали бешеные гонки по улицам и крики разгневанных пешеходов. В аварии погибла и её бабушка, вместе с мужем направлявшаяся в роддом. В тот день небо затянула сплошная сине-серая пелена облаков. Для Токио это было обычное явление, потому бабушка и дедушка Юки не ждали дождя. Но вокруг всё сильнее темнело, а чёрные грозовые тучи набухали влагой и ниже и ниже нависали над автомобилями. Наконец грянул ливень. Дорога превратилась в сумасшедший поток, поле зрения сузилось. Водитель огромной белой фуры потерял управление и врезался в машину бабушки и дедушки Юки, которая с громким треском влетела в ограду и, поскольку та не смогла выдержать её вес и проломилась, упала в пропасть.
Юки вздрогнула, почувствовав дрожь во всём теле. Ей стало неуютно: автомобиль казался слишком маленьким и узким, а стены словно готовились её расплющить.
— Боги Ками, когда же мы приедем… — произнесла Юки, чем привлекла внимание Чихару. — Прости, я нервничаю.
— Не совсем понимаю тебя и вряд ли смогу понять… Ты уже мертва, как бы грубо это ни звучало. Ты — призрак. Плоти у тебя нет, как и возможности кому-либо отомстить, разве что будешь приходить во снах своим обидчикам и сводить их с ума. Но в таком случае ты ничуть не лучше их. Думаю, тебе нужно просто смириться, — Чихару хотел добавить что-то ещё, но в последнюю минуту передумал и закусил губу до крови. Кажется, он сказал лишнее.
Краска отлила от его лица, и оно приобрело болезненно зеленоватый цвет. Эта метаморфоза вызвала у Юки беспокойство.
Чихару выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание.
— А я думаю, ты что-то знаешь, но скрываешь от меня. Выглядишь ты, кстати, не очень, — подметила Юки, стараясь разрядить обстановку. — Боишься?
— Не, я в порядке, — бросил Чихару, облизнув губы. Он заметно нервничал и даже начал стучать зубами. Его руки тряслись. — Прохладно, правда?
Было тепло, даже душно. Это Юки поняла по термометру и виду людей, мимо которых они проезжали, — те были одеты легко, постоянно обмахивались веерами и что-то пили.
Юки покачала головой. Сама она не ощущала ничего.
— Наверное, мне в любом случае хуже не будет.
— Точно.
На этом их разговор закончился. Вскоре они приехали в Кавагучико, небольшой город рядом с Фудзи.
— Мы уже почти на месте, — радостно воскликнула Юки, расправляя плечи.
— Здесь красиво, — произнёс Чихару, вылезая из машины.
— Да, прямо дух захватывает… Если бы он был, то определённо захватило бы, — Юки полной грудью втянула свежий лесной воздух. — Здорово.
— А ты здешний запах чувствуешь так же, как и при жизни? Или по-другому?
Юки замерла, потом подняла голову и уставилась на Чихару.
— Честно, не задумывалась об этом. Может, то, что я чувствую сейчас, — это просто воспоминания, а на самом деле ничего и нет?
— Мы можем поговорить…
— Думаю, нужно пройти в глубь леса, — прервала Юки Чихару, показывая направление. — Возьми карту, фонарик, верёвку и лёгкий перекус. Никто не знает, на сколько мы здесь застрянем.
Чихару кивнул, и они зашагали в самую чащу. Сумрак леса выглядел как типичные декорации хоррора. Ели и сосны, извиваясь на склонах Фудзи, выпускали корни на поверхность, и те сплетались в огромные клубки. Вдобавок под ногами хрустели осколки вулканической породы.
— Сказочный лес, — произнесла Юки, ускоряя шаг. Она практически бежала навстречу разгадке.
— Не спеши, я не успеваю. И не заходи вон за ту ленту, здесь вокруг камеры.
— Меня же не видно!
— А что, если тебя всё-таки заметят?
— Такое бывает только в кино. Но даже если и произойдёт в реальности, то никто не поверит — решат, что камера бракованная.
Говоря это, она продолжала путь в попытке отыскать нужное место — место из сна. И место из слухов — псевдоправды.
— Надо найти дерево с петлёй… Впрочем, её уже должны были снять. Но обычно место преступления огораживают. Может, какие-то предупреждающие знаки остались? Хоть что-нибудь… — Юки прошла сквозь жёлтую ленту. — О-о!
— Что такое? — поинтересовался Чихару, не решавшийся пересечь границу. — Это оно?
«Да», — хотела сказать Юки, но не смогла. Она вновь погрузилась в видение из прошлого.
***
Юки лежала в окружении облетевших листьев. Нос был забит смесью цветочных духов и табака. Нежные, но в то же время сильные руки сжимали её шею, и ногти при этом царапали кожу даже сквозь латекс перчаток, будто в попытке подцепить кусочки плоти.
— По… жа… ста… — хрипела Юки под весом Сакуры.
Это точно была она. Из её глаз стекали безвольные слёзы. Она сожалела, но уже ничего не могла поделать.
Юки, задыхаясь, извивалась, как змея.
«Её тело намного изящнее, чем я себе представляла. И кожа совсем как у куклы», — думала между тем Сакура, ощущая, как горячая кровь бежит по венам её жертвы.
Тело, к которому она хотела прикоснуться, теперь было в её власти. Раньше она лишь желала почувствовать его тепло, осуществить давнюю мечту, но, к сожалению, это обернулось кошмаром. Всё рассыпалось из-за мерзкого зазнавшегося придурка.
«По-другому они меня не примут. Будут до конца дней считать всего-навсего высокомерной певичкой», — считала она.
Когда послышался характерный хруст, Сакура разжала пальцы и заторможенно осмотрела багровые полосы на шее Юки. Перчатки, влажные и на ощупь словно ледяные, съехали с её рук.
Сакура видела, как чистейшая белизна кожи Юки сменилась цветом вишнёвых лепестков. Она боялась признаться, что желала не влиться в коллектив, а исполнить собственное тёмное стремление, и всегда сдерживала себя, прятала непристойную натуру, чтобы чистота Юки оставалась незапятнанной. Но не сумела, сорвалась. Дурацкий спор помог раскрыть её истинную сущность.
— Прости, хотя… На что тебе мои извинения? Трупам они не нужны, — истерично хохотнула Сакура и, упав спиной в траву, закрыла лицо грязными ладонями, а потом зарыдала. Её грудь поднималась и опускалась, а конечности дрожали. — Я ужасный человек. Я должна умереть.
Она поднялась, цепляясь за ветки деревьев, и на ватных ногах побрела вниз, к ребятам, которые распивали напитки и пели весёлые песни.
***
«Как она могла предать меня? Мы же с самого детства были вместе», — подумала Юки, продираясь сквозь марево видения.
Она вспомнила, как впервые увидела Сакуру.
Они познакомились, когда им обеим было по одиннадцать. Маленькие и несмышлёные, они часто запирались в раздевалке или кабинке туалета и делились секретами и планами на будущее. В один из таких дней Сакура и поведала Юки о том, что хочет стать айдолом. Она любила петь, занималась с преподавателем, ходила на танцы и легко импровизировала перед камерой. У Юки тоже была мечта, однако несбыточная — перемирие между родителями. Ей хотелось, чтобы ссоры ушли из их жизни — на худой конец, вместе с истеричной Наной.
Юки души не чаяла в подруге и хотела, чтобы её желание исполнилось. И в свои тринадцать лет Сакура действительно получила письмо из престижной компании, а уже через неделю в журнале опубликовали ряд её фотографий. Карьера пошла в гору — стало ещё больше съёмок, потом случилось знакомство с участницами группы и начали записываться синглы. Юки была рада успехам Сакуры, скупала все её пластинки, заслушивалась композициями и десятки раз пересматривала клипы.
Сакура между тем сильно изменилась — не только внешне, но и внутренне. Она стала более взрослой и холодной, но наедине с Юки признавалась, что до дрожи в коленях боится своих новых одноклассников. Они казались ей пугающими и жестокими, способными даже на преступление. Тогда Юки расценила её слова как преувеличение, а теперь поняла, что опасения были небеспочвенными. Преступление свершилось — да ещё и из-за какого-то Татеваки-куна, который с детства любил всех задирать. Он был слишком капризным, самовлюблённым и эгоистичным юношей.
— Знаешь, я был рад, что в наш класс перевелась Сакура, — долетел до Юки слабый голос Чихару. — Ведь мишенью стала она, а я отошёл на второй план. Начал жить обычной жизнью, как все нормальные школьники. Не могу себе простить только одного.
— Чего? — едва различимо спросила Юки.
— Раньше он издевался надо мной: избивал вместе со своими друзьями, заставлял делать им домашние задания… — голос Чихару дрогнул и надломился от мучительных воспоминаний. — Звучит ужасно, знаю, но это правда. Когда он переключился на Сакуру, я почувствовал облегчение. Я был в курсе их затеи насчёт тебя, но побоялся что-либо сделать — думал, обойдётся. Я самый что ни на есть слабак. Если бы позвал на помощь, то…
— Татеваки… — слетело с губ Юки.
Её взгляд был прикован к фигуре, которая стояла на деревянном мостике среди ветвей. Она подняла в том направлении дрожащий палец. Чихару повернул голову и ахнул от удивления. Ненавистный ими парень замер наверху и рукой держался за верёвку, обвивавшую его тонкую шею.
— Нет, нет, нет, — затараторил Чихару, хотя всё его естество кричало «да».
«Боги Ками, что он творит?! Хватит одной смерти, прошу», — Юки зажмурилась до появления звёздочек.
Однако послышался тихий треск, потом хрип. Тело повисло на суку, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, а потом с шумом упало.
«Вот и разрешилась загадка моего убийства. Но из-за чего так тяжело? Тоже хочется повеситься от душевной боли, — взвыла Юки и, опустившись на холодную землю, обвила колени руками. — Я не могу просто так уйти, это нечестно».
Она поднялась и вытерла подступающие слёзы.
«А как же Сакура? Что, если она тоже решит покончить с собой? Друзья должны разделять и радости, и горести, да? Значит, нужно её навестить».