5.
Дождь лил как из ведра. С неба, словно назло, срывались тяжёлые капли, барабаня по крышам, по асфальту, по миру, который казался вдруг враждебным.
Сону бежал, задыхаясь.
Он не взял зонт. Не надел капюшон. Он просто выскочил из дома, как только понял — больше не может терпеть. После школы, после крика директора, после того, как снова увидел, как Ники уходит, даже не посмотрев.
Он знал, где живёт Ники. Запоминал всё, что касалось его. А теперь — бежал к нему.
Он промок до нитки. Мокрая рубашка липла к телу, волосы прилипли ко лбу. Он дрожал — от холода, от страха, от того, что не знал, как всё обернётся, но шёл. До конца.
И вот — дверь. Та самая. Сону постучал. Один раз. Второй.
Никакого ответа.
— Хён… — прошептал он, сбившись с дыхания. — Пожалуйста… открой…
Он стукнул ещё — сильнее. Уперся лбом в дверь.
— Я не могу больше… не видеть тебя… не говорить… не...
Дверь распахнулась резко, как грозой.
На пороге стоял Ники, в чёрной футболке и спортивных штанах, волосы растрёпаны, лицо напряжённое. Глаза метали молнии.
— Ты с ума сошёл?! — сорвался он. — Ты в дождь приперся ко мне?! После того, что было?!
Сону стоял перед ним, весь дрожащий, мокрый, как потерянный щенок. Губы сжаты, глаза блестят от капель и слёз.
— Я должен был сказать, — прохрипел он. — Ты отталкиваешь меня, как будто я для тебя — ошибка. Но я так не могу. Я не игрушка, чтобы тебя запретили и ты выкинул.
Ты мне нужен.
Ники сжал кулаки.
— Тебе нужен?! Сону, если они узнают, что ты пришёл ко мне — меня выкинут! Я держался, я молчал, я всё глотал ради тебя, а ты...
— А мне всё равно! — Сону сделал шаг вперёд. — Я не хочу жить, как будто нас нет!
— Ты не понимаешь, что ты для меня! — Ники сорвался, схватил его за плечи. — Я весь день думаю о том, как не смотреть на тебя! Как не касаться! Как не сорваться!
А ты приходишь.
Весь мокрый.
Один.
Ночью.
В дождь.
Он дрожал вместе с Сону. Сердце грохотало.
— Ты — моя слабость, чёрт подери… — выдохнул он. — Но, кажется, я тебя просто чертовски люблю.
Сону ничего не сказал. Только шагнул ближе и положил лоб на его грудь.
А Ники впервые сжал его так, как не имел права — но больше не мог держаться.