Глава 5. У Вронской
Меркель не смог пленить Лахора, хотя гонялся за ним целых семь лет. Но никакой ненависти между этими двумя не лежало. Меркель просто нанимался на всякого рода работы. Его ценили за то что он — киборг. Так называют людей, у которых вставлены всякого рода искусственные части тела. С такими железными вставками лучшее, что получалось у Меркеля — это хватать людей и тащить их заказчику. Ещё киборгов ценили за способность сражаться. Ведь биться в железном панцире гораздо легче. Но воевал Меркель не ради идеи, а просто за то, что ему хорошо платили.
Кира лежала связанная на полу корабля, рассматривая своего мучителя и пыталась вспомнить всё, что слышала об этом чудовище. Меркель прослыл кошмаром. Во всём космосе мамы пугали своих детей: "вот Меркель придёт и заберет тебя, если не будешь слушаться!" И дети слушались!
Вблизи Меркель не казался таким уж и ужасным. У него было настолько правильное и ровное лицо, что если бы не панцирь, Меркель сошёл бы за вполне обычного порядочного мужчину. Правда характер был невыносимым. Киборг стараясь казаться страшней, постоянно строил страшные рожи, рычал и сквернословил. Что ужасно не шло его благородному лицу.
Корабль Меркеля был довольно стар хоть и надёжен. Воняло маслом. Под напором гиперпрыжковых двигателей гудели переборки. После характерного писка приборной панели Кира поняла, что прыжок будет очень делёким. Вдруг Меркель обернулся и спросил:
— Эй, малявка. Тебя как зовут?
В мыслях Кира прокручивала слова Лахора: "Придумай себе имя, настоящего не называй. Выдумай что-нибудь, чтоб запутать врага. Это называется — конспирация!"
— Огаркина! — сказала она первое, что пришло в голову.
— Малявкина ты, а не Огаркина! — огрызнулся Меркель. — Такого вранья от маленькой девочки я в жизни не слышал. Тебе не стыдно врать взрослым?
— А тебе не стыдно похищать маленьких девочек?
Меркель сделал вид, что испугался:
— У-у-у! — протянул он. — Действительно, чего это я? Вот не подумал! — он сощурился. — Какая досада-то, а! Надо тебя отвезти домой? Правда? И куда? Где живут мама и папа Огаркины? Родители такой преле-е-естной девочки!
Кира не ожидала такой сообразительности, вопрос похитителя содержал подвох: если сказать, где живешь, то выдашь себя. На Кассии не так и много шестнадцатилетних девочек, бороздящих космос. Вернее, она одна. А если не сказать, значило бояться назвать фамилию. Меркель не дожидаясь ответа расхохотался:
— Ах-ха-хах! Вот ты и попалась, маленькая врунья!
Он сердито рявкнул:
— Ты кому врёшь, малявка?
Кира состроила жалобное лицо:
— Дядя, Меркель. Меня ждет бабушка. Она очень переживает за меня.
— И как зовут бабушку?
Наверное надо было выдумать имя бабушки и душераздирающий рассказ, как бабуля страдает на далёком астероиде в поисках внучки, но Меркель всё понял и сказал:
— Я знаю только одну бабушку Свободных, — он рыкнул. — И это проклятая Миринда! Правильно, я угадал? А-ха-ха! Ты не первая, кто хочет мне впарить историю про бабушку на астероиде. А эта гадина Миринда вечно мешает! От этой злой старухи надо держаться подальше.
Кира раскраснелась от злости на свою безысходность и выпалила:
— Я ненавижу Миринду!
— А-ха-ха! — вновь расхохотался громадина. — Какая твоя следующая ложь?
— Никакая!
Лгать Меркелю было бессмысленно, он был слишком умён. Кира свернулась клубком и, насколько позволяли наручники, отвернулась от своего мучителя. Последующие часы прошли в молчании.
***
И хоть лежать на полу в наручниках несладко, но как только Кира увидела пункт прибытия, тут же захотела остаться здесь подольше. На экранах показалась огромная космическая платформа на которой всюду чернели надписи "Титан".
Слова Лахора быстро всплыли в памяти:
"Титан — секретная база Вронской!"
Ужас сковал мышцы, когда Киру подхватили два огромных солдата с эмблемами Единства. Они понесли её как тряпку по коридору. Сзади зашагал Меркель, его грозная поступь напоминала об ужасах плена. Кира ожидала увидеть адмиральшу за любым поворотом. Вронская могла узнать дочь Грызлова. Могла впериться своим орлиным взглядом и спросить о мощи флота Петрова. Но больше всего Кира боялась пыток. По-слухам никто не мог выдержать пыток Единства. А значит к такому ценному пленнику, как она применят самые страшные методы.
Осознав весь ужас положения, Кира решила молчать до конца. Её обыскали и втолкнули в огромную рубку.
— Это что?! — над головой раздался женский рык.
Солдаты бросили Киру валяться на полу. Одним глазом она могла видеть только две пары сапог. Одни — знакомые железные болванки Меркеля, вторые иные — в элегантных военных сапожках с золотой вышивкой.
— Что это за пыль на моих сапогах?!
Над Кирой стояла не кто иная, как адмирал пятого флота Единства Софья Вронская. Этим самым голосом она когда-то кричала "убить его", думая что за штурвалом Буцефала Сокол; "убить как и Грызлова".
Железный убийца сник и стал тише:
— Какая-то Огаркина... — пробормотал Меркель.
— Кухаркина! — огрызнулась адмиральша. — Метеорит попади! Ты притащил мне какую-то кухарку! А обещал Лахора!
— Они скрылись, моя госпожа, — непобедимый и ужасный Меркель растерял всю свою смелость.
— Разрази тебя плазмой надвое! — продолжала орать адмиральша. — Мне нужен Лахор, а не эта амёба.
— Она что-то знает! — возразил Меркель. — Вот клинок на отрубон даю, знает. На эту хитрую малявку надо только надавить...
— На что ей надавить? — возмутилась Вронская и склонившись, сощурила пристально глаза. — Тут и давить-то не на что?
Когда Вронская оказалась ниже, Кира наконец впервые смогла разглядеть своего врага. Форма на адмиральше сидела хоть и военная, но со всеми атрибутами богатства — белая с синими и красными полосами. Цвета флага Единства означали гордость за первого Президента — Власова. Золотая вышивка сияла на рукавах и воротнике, а плечи увенчивали золотые эполеты. На шее Вронской висела цепочка с кулоном. Кулон переливался невероятными золотыми оттенками. И не удивительно, ведь самая влиятельная женщина Единства любила роскошь.
Сама Вронская выглядела немолодо: высохшая кожа и морщинистые ладони. Отличали адмиральшу светлые, почти седые волосы и горбатый нос. Если бы не большой рост, Вронская бы походила на богатого злобного карлика:
— Ты ее руки видел? — шикнула она.
Надо сказать, руки Киры не выглядели руками пилота. Долгие годы трудов у Миринды испещрили ладони мозолями и следами заживших царапин. Доки Кировца надолго оставляли мрачные следы.
— Это же рабыня! — возмутилась Вронская.
"Хоть за что-то могу Миринде спасибо сказать," — подумала Кира. Меркель почесал за ухом:
— А вдруг она дочь Грызлова?
— А-ха-ха!
— Да! Мне показалось какое-то сходство.
— Прочь! — заорала Вронская во всю мощь легких. — Пошёл вон, недотепа! Чтоб ты в черную дыру врезался! Чтоб астероид тебя прибил!
— Но госпожа... — Меркель хныкал как испуганный мальчик, отступая.
— Пшёл вон, я говорю! И без Лахора не возвращайся! Чтоб скрипа твоих проклятых железок тут не было! Чтоб на глаза не попадался...
Последние слова Вронской полетели в закрытые створки. Меркель так быстро выбежал из рубки, что железная поступь слилась в единое: клац, клац, клац!
— Недоумок! От Грызлова не осталось даже воспоминаний! Дарью убила я! Какая здесь может быть дочь?
Вронская ещё долго ругалась, вслед незадачливому наемнику, а потом, вспомнив про Киру, приказала бросить девочку в клетку на нижних палубах.
Но гроза Единства Киру уже не пугала. Мучила мысль о последних словах про маму. Кира не могла поверить услышанному. Но вскоре всё прояснилось.
***
На нижние палубы вел длинный путь. По дороге дороге два охранника разговорились:
— Это та, о которой наш адмирал так орала на Меркеля?
— Этот чудак ещё подумал, что она дочь Грызловых.
— Нет у них дочерей. Все погибли на Кассии.
— Да. Адмиральша убила Грызлова два года назад, а его женушку, поди лет десять как аннигилировала.
Кира остолбенела, прислушавшись:
— Разве аннигилировала? — переспросил второй? Она же провалилась в черную дыру, поговаривают.
— Ты больше слушай, что там поговаривают! — повысил тон второй, видимо старше званием и опытней. — Говорю тебе — наша адмирал аннигилировала исследовательское судно Дарьи Грызловой. Я тогда в машинном служил и всё слышал.
От услышанного Кира обвисла полная печали и разочарования. Охранники бросили её в клетку, закрыли решётку и скрылись за поворотом. А Кира потеряв волю долго плакала, кутаясь в тюремное одеяло и вспоминая, как все годы надеялась найти самое дорогое. Думала, что скажет маме... Наверное следовало сказать: "мама, вот и я!" Ведь спустя много лет мама может и не узнать свою повзрослевшую дочку.
Но после подслушанного разговора все надежды рухнули.
***
Кира несколько часов пролежала в клети, разминая затекшие от наручников кисти, смотря в пустоту. Её одиночество нарушили два солдата. Они подошли к решётке, открыли клеть и без слов подхватили за подмышки. В полном неведении о своей судьбе её снова куда-то повели. Перед глазами поплыли лестницы и этажи. Номера этажей легко запоминались — чем ниже, тем больше число. Тюрьма Киры находилась на десятом ярусе, но ниже лежали другие тюрьмы.
Вскоре открылась судьба Нахимовых: Виктор Петрович и Тамара Ивановна сидели в небольших клетках под серьёзной охраной. Но они не унывали, папа Пети, узнав Киру, сделал невозмутимый вид, но всё равно подмигнул, давая понять, что ничего не боится. Киру провели мимо друзей, будто ей была уготована ещё более тяжелая судьба.
На следующем ярусе открылся пугающий вид: здесь в клетках сидели пленники со всей галактики, а обслуживали тюрьму другие пленники. Обслуга выглядела очень жалко. Из-за отсутствия волос люди напоминали сгорбленные белые столбы с руками. Их бледные лица, никогда не видавшие света, к тому же никогда не знали улыбки. Кожа была настолько прозрачной, что можно было считать вены. Это были рабы. Те самые, которых Единство крало у родных по всей галактике, а потом заставляло работать. Сразу бросалась в глаза разница между рабами и хозяевами. Рабы осторожно перемещались, как тени, несущие свои худые тела. Солдаты напротив выглядели холеными, сытыми и довольными.
Кира представила, как охрана надеется слепить из неё нового послушника воле Единства. Солдаты толкнули к маленькой серой дверце, и Кира представила удар по спине. Испугалась что охранник сейчас скажет: "Бери это железку и тащи!"
Вдруг послышался неожиданный, приятный голос:
— Есть хочешь?
Кира очутилась посреди белой чистой комнаты. Здесь стояли два кресла: в одном сидел очень важный мужчина. Он сиял от белизны своей одежды. Белый пиджак и белые штаны походили на чистые листы бумаги. Хоть возраст мужчины был преклонным, но выглядел он здорово и красиво. Ближе к Кире стояло второе кресло — пустое. Именно на него он указал жестом.
— Присядь, Кира Грызлова. Здесь тебе ничего не грозит, — сказал мужчина.
Увидев что охранники пропали, Кира удивилась. Она села и с удовольствием ощутила мягкое сидение. Уже сутки в её кожа помнила лишь холодное железо палуб и перегородок.
— Откуда вы узнали? — спросила она.
Кира устала от лжи и решила больше не врать. Подумала: "Будь что будет. Но лучше я умру, чем выдам секреты Петрова!"
— Это моя работа — всё знать, — заявил мужчина. — Я — Мыслитель! Высшего ранга, всемилостивейший пятый в своём чине, ведатель Истока и Тайных знаний Единства — господин Пан.
Кира с уважением хмыкнула:
— Звучит внушительно.
— Я не кичусь статусом. На Титане я с рабочим визитом. Творю законодательные дела... Но тут случается удивительное: иду я по коридору, как вдруг, узнаю, что на борту у нас необычная гостья.
Мыслитель Пан достал из кармана жёлый кругляшок. В этом тканевом клочке Кира узнала свой шеврон с молнией, который спрятала в карман ещё на Санде. Обыскивая, Меркель не догадался залезть именно в этот карман. Мужчина улыбнулся:
— Это же твой? Держи, — он предал шеврон. — Если бы не верный мне солдат, который обыскивал тебя, то шеврон этот попал бы в руки нашего адмирала. И тогда тебя ждала бы нелегкая судьба.
— Вы беспокоитесь за меня?
— Видишь ли, я узнал шеврон. Понял, кто у нас в плену. И вспомнил рассказ своего племянника — не очень умный парень, надо признать! — Мыслитель поморщился. — Две недели назад он летел сломя голову, доказывая одной ветреной особе свою любовь.
— Вот же глупость! — не удержалась Кира.
— Согласен! И попал в неприятности. Из лап пиратов его спасла одна девочка из Свободных. Она отнеслась к нему с уважением. Отбуксировала на нейтральную станцию, где ему помогли.
Кира ободрилась:
— Так с ним все в порядке?
Мужчина кивнул:
— Я был бы очень плохим Ведателем Истока и верховным чиновником, если бы отплатил спасителю племянника неблагодарностью.
— Я помогла ему, потому что людям надо помогать. Я считаю это правильным, — не сдержалась Кира. — И неважно из Единства они или откуда-то ещё.
Верховный Мыслитель с уваженим хмыкнул:
— Быть безучастным к чужой беде — это самое плохое, что может случиться с человеком, — он поднял палец с умным видом. — Ты не бросила Гера! И похоже, что помощь теперь нужна тебе!
Кира вспомнила Нахимовых, закрытых в клетке:
— Да. Но я здесь не одна! На Титане мои друзья. Это семейная пара — Нахимовы. Вы их знаете?
— Не продолжай! — грозно прервал её Мыслитель. — Глупо спрашивать у Мыслителя, знает ли он лейтенанта разведки Свободных — Нахимова. Он — враг! И разумеется, я их знаю. Они на Титане! И останутся здесь! Я возвращаю долг тебе! А вот им ничем не обязан.
Мыслитель важно выпрямился:
— Ты отправишься на далекую станцию, где тебе помогут вернуться. Туда свозят контейнеры с Титана. Через полчаса, отправляется новая партия. Ты идешь?
Кира с готовностью встала.
— Хоть я и хочу спасти Нахимовых, но я вынуждена согласиться. Потому что от меня на свободе будет больше толку. Но сначала вы мне ответьте.
— Спрашивай.
— Нахимовы в плену не одни. Я видела бледных людей. Их здесь много.
— Это "нелюдь"... — Мыслитель с пренебрежением отмахнулся.
— Они были когда-то Свободными? С Кассии?
— Не все. Большинство нелюди родилось от других рабов и всю жизнь знает лишь работу на нас.
Кира вскипела:
— Вам не стыдно? Вы Мыслитель — образованный человек из уважаемой семьи, и так просто говорите об унижении людей!
Мыслитель пожал плечами:
— Наше рабство гуманно.
— Не бывает гуманного рабства! Не бывает, слышите! Хоть накажите меня или верните в клетку, но это неправда!
Мыслитель долго молчал.
— В Единстве не все так хорошо, как кажется, девочка. Вижу, ты умна не по годам. Чтож напоследок я признаюсь тебе кое в чем.
Он встал подошел и склонился над ухом.
— Не все Мыслители рады такому ходу дел.
Он выпрямился:
— А теперь мне нужно идти. Тебя проводят.
— Неужели ничего нельзя сделать для этих людей? Там же мои сородичи! — Кира, вспоминая смертельно уставшие взгляды нелюди, раскраснелась, готовясь разрыдаться.
Мыслитель Пан поморщился:
— К сожалению, храбрая девочка, от меня это не зависит, — он с восторгом посмотрел на неё. — Но что я вижу? Так это то что тебя не зря назвали героем битвы за Кассию. Тот подвиг совершил настоящий Человек!