Глава 4
Только что произошел такой прорыв в отношениях с Чен Хао, который для Линь Ханя было равноценно бракосочетанию, и теперь естественным образом наступило настроение медового месяца.
Но работа Чен Хао не прерывалась, им не удалось насладиться нежностью сполна, ведь уже на следующий день Чен Хао собрал вещи и снова уехал на натурные съемки.
Услышав, что он вернётся через три дня, Линь Хань, работая над эскизами, отсчитал третий день, но Чен Хао так и не вернулся.
Тот никогда не позволял встречать себя в аэропорту. У его компании после работы были свои места и способы развлечений, и присутствие постороннего, неизбежно омрачило бы радость.
Не дождавшись Чен Хао, Линь Хань понял, что тот наверняка опять празднует с коллегами и съемочной группой, планирует вечеринку и вернётся домой только поздно вечером или на следующий день.
Но после той близости у них так и не вышло нормально побыть вместе. Линь Хань терпеливо ждал, словно молодая жена, у которой томилось сердце, и лишь мечтал поскорее увидеть его, поэтому подумал, что можно, отбросив стеснение, пристроиться к ним и провести вместе хоть немного времени.
Он позвонил Чен Хао, но не смог понять, с кем он разговаривает, потому что линия всегда была занята. Пришлось спросить у знакомого фотографа из их группы адрес бара, затем он быстро привел себя в порядок, надел любимую одежду и второпях поехал на такси.
Их группа очень выделялась на фоне других: каждый был с яркой внешностью и с высоким ростом. Линь Хань, войдя в бар, хоть и ослеп на мгновение от неонового освещения и ярких красок, без труда их отыскал.
Но самого Чен Хао нигде не было видно.
Линь Хань, не зная, о чём говорить с людьми, которые казались одновременно знакомыми и незнакомыми, поздоровался с ними, взял выпивку и сел. Он с тревогой спросил фотографа Джимми: «Где Чен Хао?»
«С Кэти вон там. Если увидишь их, скажи побыстрее возвращаться. Штрафную не выпили, а сами уединились для нежностей, совсем распустились».
Линь Хань лишь тихо произнес: «Ага».
В модельном бизнесе слишком много красивых лиц, и все придерживаются западных манер, ведут себя весьма раскованно: шумные игры, объятия и поцелуи для них всего лишь норма вежливости, а уединение наедине и вовсе ничем не примечательно.
Он не хотел быть мелочным, потому что, как говорят, любовь, которая душит другого человека, обречена на скорую гибель.
Линь Хань последовал указаниям Джимми и медленно направился в том направлении. Он дошёл до конца, и прямо перед ним была табличка закрытой комнаты для отдыха, но Чен Хао всё ещё не было видно.
В тот момент, когда он изо всех сил пытался осмотреть все вокруг, дверь в комнату отдыха внезапно распахнулась, и оттуда вышла высокая красавица в коротком платье с открытыми плечами, поправляя одежду.
Линь Хань вдруг осознал, чем она там занималась — в такой атмосфере бара неизбежны случаи, когда страсть вспыхивает внезапно, и люди ищут место для быстрой интимной близости. Он смущенно отступил в сторону, чтобы пропустить ее.
Затем из комнаты вышел высокий мужчина, который поднял голову, и это оказался Чен Хао.
Линь Хань пристально смотрел на него, боясь, что увидел не того человека.
Ему не хотелось верить, но Чен Хао отчетливо стоял всего в нескольких шагах от него, непринужденно поправляя пиджак, с тем самым выражением лица, до боли знакомым Линь Ханю, — расслабленным и удовлетворенным после определенного рода занятий.
Линь Хань почувствовал, как по его спине пробежал холодок, а сам он оцепенел, не в силах пошевелиться.
Взгляд Чен Хао скользнул по его лицу, и он тоже замер:
«Линь Хань?»
Увидев ошеломлённое выражение лица Линь Ханя, он тоже принял неловкое выражение. Он подошёл, прикрыв глаза, схватил мужчину за плечо и закашлялся: «Как ты тут оказался?»
В голове Линь Ханя царил полный хаос, он даже забыл, как нужно говорить, уставился на Чен Хао, невнятно что-то пробормотал и, не успев сдержаться, беспомощно расплакался.
Чен Хао, опасаясь неприятной сцены на людях, поспешно обхватил его за плечи и, пробиваясь сквозь толпу, вывел его за дверь, где они встали в тускло освещенном уголке, почти незаметные для окружающих.
Линь Хань, ведомый им, оказался в постыдном положении, будто прячущаяся в темноте мышь.
Грудь сжало, дышать стало трудно, а глаза уже застилала пелена. Он понимал, что должен бы ударить Чен Хао хотя бы пару раз или хотя бы дать пощечину, но сейчас самыми сильными чувствами были не ярость, а растерянность и паника.
«Эй, не плачь.» — Чен Хао вытер ему лицо, крепко держа за руку: «Выслушай меня».
Линь Хань, дрожа плечами, не сопротивляясь, внимательно его слушал.
«Я знаю, ты зол, однако...» - Чен Хао запнулся, с трудом подбирая слова, достал сигарету и прикурил.
Раньше Линь Хань обожал наблюдать за этим жестом, находя его одновременно брутальным и загадочным. Теперь же лицо мужчины, подернутое дымовой завесой, казалось далеким и расплывчатым.
«Но, возможно, ты ошибся? Твои представления, кажется, несколько расходятся с моими.» - Чен Хао внимательно посмотрел на него: «Мы переспали, однако это еще ни о чем не говорит».
Линь Хань, забыв о слезах и неопрятном виде, с воспаленными от потрясения глазами уставился на него: «Ты... разве не из-за симпатии ко мне пошел на это?»
«Ты мне нравишься.» - В голосе Чен Хао послышалась раздраженная нотка: «Но людей, которые мне нравятся, много, как и тех, кому нравлюсь я. Я не могу ограничиваться общением лишь с тобой одним».
«......»
«Секс не является чем-то значимым, разве ты не считаешь также? Разве тот мужчина, которого ты купил, тебе этого не говорил?»
Линь Хань, с опухшими от слез глазами, молча покачал головой.
«Скажу прямо: подобная близость по своей сути призвана приносить удовольствие и расслабление. Люди делают это ради наслаждения, а если это превращается в оковы, то какой в том смысл?»
Линь Хань, все еще не в силах осознать услышанное, застыл в оцепенении. Лишь спустя некоторое время ему удалось прошептать сдавленным, дрожащим голосом:
«Тогда... кем я прихожусь тебе?»
Чен Хао на мгновение замялся: «Мы всегда оставались друзьями».
Слезы застилали глаза Линь Ханю. Он стоял недвижимо, утратив дар речи.
Лишь теперь до него дошло, насколько наивны были его ожидания. В мире ничто не дается так просто, одного лишь секса недостаточно, чтобы считать двух людей единым целым.
Чен Хао никогда не давал ему каких-либо обещаний, а он, оказывается, так безмерно заблуждался, приписывая несуществующие чувства.
Сердце сжималось от приступов боли, но у него даже не было морального права обвинять Чен Хао в измене, ибо он сам не значил ровным счетом ничего. Лицо пылало от жгучих слез, и охваченный стыдом, он не смел поднять глаз. Не в силах больше здесь оставаться, он, опустив голову, развернулся и молча удалился.
***
Не желая возвращаться домой и не зная, куда направиться, он брел по улицам и тихо плакал. Ему было стыдно, он боялся кому-то об этом рассказать.
Пару дней он пожил в мастерской у друга, но постеснялся задерживаться дольше, затем перебрался в гостиницу. Деньги уже почти закончились, однако возвращаться домой ему по-прежнему не хотелось.
Не строя никаких планов, он скитался без цели, подобно бродяге. Редактору пришлось оставить страницы журнала пустовать, но сейчас его это не волновало. Пока в кармане еще оставались последние мелочи, он продолжал бродить по улицам, пока не останется совсем без гроша, ведь душевная боль все еще не отпускала.
К Е Сютуо он тоже не решался обратиться, ведь тот вряд ли обрадуется гостю, не готовому платить за услуги.
Он остался совершенно один, без какой-либо опоры. Когда деньги на отель окончательно закончились, он уселся на скамейку в парке, грызя вареную кукурузу, купленную на последние монеты.
Он вспомнил первый день своей встречи с Чен Хао, их флирт, обыденные подробности жизни, интимные шутки, нечаянно соприкоснувшиеся руки...
Помнится, впервые усевшись на багажник горного велосипеда Чен Хао, он робко обнял его за талию, и от переполнявшего счастья готов был потерять сознание.
Чен Хао был его мечтой, и до того, как он переступил эту черту, каждое маленькое воспоминание казалось таким прекрасным.
Когда же между ними наконец возникла физическая близость, он наивно полагал, что это первый шаг к исполнению своей мечты, но на самом деле она разбилась вдребезги.
Линь Хань, погруженный в свои мысли, украдкой смахивал слезы и медленно жевал перезрелую кукурузу.
***
«Ты все еще с тем своим "постоянным клиентом"?» — Поинтересовался старый приятель.
Е Сютуо лишь усмехнулся: «Сделка уже давно завершена».
Их нынешние не совсем простые отношения с Линь Ханем возникли, по правде говоря, совершенно случайно.
Поначалу он просто находил этого неуклюжего мужчину забавным. Линь Хань был довольно миловиден, и хотя в их кругу, который был переполнен красавцами всех мастей, такая внешность считалась заурядной, она все же соответствовала стандартам для ночных приключений. К тому же он пришелся ему по вкусу. Почему бы не взять с собой бесплатный ужин и не попробовать, каков он на вкус?
Линь Хань совершенно не имел опыта в интимных делах. Он был сговорчивым и покорным, позволял переворачивать себя как угодно, лишь жадно хватая ртом воздух, но все же послушно подчинялся, проявляя трогательную простодушную наивность.
Хотя партнер демонстрировал практически нулевое мастерство, он прилагал невероятные усилия для полного взаимодействия, и Е Сютуо, занимая абсолютно доминирующую позицию, получил настоящее удовольствие, оставаясь весьма довольным.
Позже, увидев, как тот рыдает из-за другого мужчины, проявив безграничную преданность, он почувствовал жалость и, поддавшись порыву мягкости, принялся его утешать. Неожиданно для себя он настолько вжился в роль, что демонстрировал поистине бесконечную нежность, а в конечном итоге не удержался и снова прижал рыдающего мужчину к себе и снова занялся с ним любовью.
На следующее утро, проснувшись, он обнаружил, что тот уже ушел, оставив на прикроватной тумбочке пачку денег за «тяжелый труд». Держа их в руках, он был по-настоящему шокирован. Изначально предполагалось всего лишь ночное приключение, но каково же было его удивление, когда спустя пару дней этот мужчина, не в силах забыть, снова пришел его заказать.
Пусть тот и был простоват, Е Сютуо не испытывал раздражения, поскольку мог использовать его наивность для собственного удовольствия и извлечения выгоды.
В окружении Е Сютуо находились исключительно хитрейшие из хитрых, и ежедневные игры в интриги его изрядно утомляли. Наличие немного простодушного компаньона для забав казалось ему очень милым. Словно дразня собаку, достаточно предложить кость, и она уже виляет хвостом, радостно бегая вокруг.
С одной стороны, он с немалым интересом забавлялся с Линь Ханем, с другой — попутно утешал этого незадачливого мужчину, искусно изображая нежность, что давалось ему без малейших усилий, ведь он владел этим в совершенстве.
Линь Хань был до крайности неуклюж в вопросах любви, и ему следовало хотя бы отчасти обучить его, позволив сделать определенные успехи. Однако в процессе этого обучения он постепенно начал испытывать неловкость.
Этот мужчина и вправду напоминал щенка, да еще и преданного пса. Его было легко ублажить — достаточно обнять и предложить угощение, как он уже благодарно и послушно резвился рядом, ласкаясь к тебе с приятной нежностью, однако в своем сердце продолжал тосковать по прежнему хозяину.
Е Сютуо невольно задумался: что, если бы объектом его беззаветной любви стал бы он сам?
Даже в желании доминировать присутствует собственническая природа, и ему хотелось бы единолично распоряжаться этой привилегией, чтобы другие не смели даже помышлять о подобном.
Однако обо всем этом Линь Хань не должен был узнать. Тот явно был очарован его нежностью и профессиональным «сервисом», и, узнай он о его истинных намерениях, вероятно, испуганно умчался бы прочь.
Е Сютуо никогда не воспринимал Чен Хао всерьез.
Он чувствовал, что на этого человека нельзя положиться. Возможно, тот испытывал к Линь Ханю нечто большее, чем дружеские чувства, и, подобно ему самому, хотел приручить этого простодушного пса, не желая ни с кем делиться. Однако очевидно, что тот не стал бы жертвовать ради Линь Ханя своими привычными удовольствиями.
И кто бы мог подумать, что Линь Ханю действительно удастся добиться прорыва в отношениях с тем человеком, причем совершенно неожиданным образом. Это нанесло немалый удар по самолюбию Е Сютуо, и внезапно вся эта игра полностью потеряла для него всякую привлекательность.
Он решил больше не иметь никаких дел с Линь Ханем, на этом все должно закончиться. Он и так потратил уже слишком много времени на эту бессмысленную затею.
Вечером, выехав на машине, он оказался на перекрестке как раз в момент красного светофора. Остановившись первым в ряду, он уставился на огни, ожидая, пока немногочисленные пешеходы перейдут через зебру.
Случайно опустив взгляд, он неожиданно заметил того самого мужчину, медленно бредущего неподалеку от его машины.
Сердце Е Сютуо екнуло, и он невольно снова поднял бровь. В свете машины он увидел, как тот идёт, пошатываясь, с красными глазами и в неряшливой одежде. Он совсем не походил на человека, который наслаждается жизнью.
Когда зажегся зеленый, Е Сютуо продолжил ехать вперед. Проклиная себя за глупость, он всё же нашёл место, где можно было развернуться.
***
Линь Хань, доев последние зернышки кукурузы, шмыгнул носом и размышлял, есть ли у него варианты на ночь, если не возвращаться домой. Вдруг сзади раздался знакомый голос:
«Что ты здесь делаешь?»
Линь Хань обернулся и удивился, увидев стоящего позади мужчину. Он поспешно отвернулся, чтобы вытереть лицо, и лишь затем снова посмотрел на Е Сютуо.
«Привет...» — Растерянно пробормотал он, не зная, как оправдать свое присутствие, и потер нос: «Ты тоже прогуливаешься?»
Е Сютуо с легкой усмешкой покачал головой: «Увидел знакомую спину, вот и подошел. Почему так поздно не идешь домой?»
«Да вот...» — Линь Хань смущенно провел рукой по волосам: «Воздух здесь... свежий».
Е Сютуо сделал пару шагов своими длинными ногами и присел рядом на скамейку.
Так они и сидели рядом, молча, каждый погруженный в свои мысли.
Линь Хань изо всех сил старался сдержаться, чтобы не расплакаться, но глаза уже заволакивало влагой, и он лишь время от времени судорожно шмыгал носом.
«Что, тебе холодно?»
Линь Хань молча кивнул. Е Сютуо расстегнул пальто, сделав движение, будто собирался разделить его с ним, затем остановился и все же снял его полностью, чтобы накинуть на плечи собеседника.
Линь Хань поблагодарил его, опустив голову, пытаясь скрыть тот факт, что взрослый мужчина расплакался и превратился в беспомощное, залитое слезами и соплями зрелище.
Однако Е Сютуо проявил проницательность и вновь повернулся к нему:
«Что случилось?»
Спасти ситуацию не удалось, и крупная слеза упала на колено, а за ней последовало еще несколько.
Е Сютуо внимательно посмотрел на него:
«Не нужно себя так сдерживать. Если хочется плакать, просто поплачь. Я не стану смеяться».
Линь Хань, всхлипывая, постепенно терял над собой контроль. Слёзы текли, но ему было слишком стыдно говорить.
Е Сютуо горько улыбнулся: «Неужели настолько тяжело?»
Когда Линь Хань понемногу пришел в себя и яростно вытер глаза рукавом, он положил руку на его дрожащее плечо:
«Так поздно одному находиться на улице небезопасно, пора возвращаться. Я провожу».
«Я... я не вернусь».
Е Сютуо удивленно поднял бровь: «Почему?»
Линь Хань хотел объяснить, но не осмелился вымолвить ни слова.
Встреча с Е Сютуо обрадовала его, ему страстно хотелось поговорить с ним, услышать хотя бы профессионально-нежное утешение, однако, поразмыслив, он так и не решился издать звук, опасаясь насмешек. Более того, после этого случая ему было неловко держаться за Е Сютуо. Без оплаты между ними возникла неловкость, они не могли остаться даже знакомыми, и с Е Сютуо приходилось держаться почтительно, обмениваясь лишь формальностями.
Жаловаться на судьбу, не будучи клиентом, было непозволительно.
Под его пристальным взглядом Линь Хань покраснел и солгал: «Я... я забыл ключи».
«Чен Хао нет дома?»
«М-м...»
«Что же делать? Отправиться в отель?»
Линь Хань покачал головой: «У меня недостаточно денег».
Е Сютуо ненадолго замолчал: «Это не проблема, я могу одолжить тебе необходимую сумму».
Линь Хань поспешно замахал руками: «Нет необходимости».
Е Сютуо внимательно посмотрел на него некоторое время:
«Если не возражаешь, пойдем ко мне. Денег с тебя не возьму, есть гостевая комната, сможешь без проблем переночевать».
Линь Хань как раз не знал, куда податься, но, видя его щедрость и услышав, что есть бесплатная гостевая комната, послушно последовал за ним.
***
Впервые оказавшись у Е Сютуо, Линь Хань, несмотря на распухшие от слез глаза, переступив порог и включив свет, не смог сдержать восхищенного возгласа:
«Какая красота!»
В обстановке читались вкус и предпочтения хозяина — все было чисто, элегантно, с непринужденным чувством стиля, что действительно напоминало место, где должен жить Е Сютуо.
«Устал, да? Сначала прими душ.» - Е Сютуо налил два бокала вина: «После душа выпьешь немного, это поможет уснуть».
Когда Линь Хань вышел, облаченный в банный халат, который был ему великоват, затянув пояс на талии и шлепая шлепанцами, Е Сютуо, в отличие от обычных хозяев, горделиво демонстрирующих гостям каждую деталь своего жилья, напротив, приглушил свет в гостиной и раздвинул шторы.
Лунный свет, который до сих пор не был виден, тут же хлынул сквозь большие панорамные окна, создавая уютную атмосферу и снимая тяжесть в груди.
«Присаживайся здесь, отсюда открывается красивый вид. Вон там море, воздух прекрасный, настроение непременно улучшится.»
Линь Хань допил свой неполный бокал красного вина и, устремив взгляд на морской пейзаж, действительно почувствовал, как успокаивается горечь, скопившаяся в груди.
Внезапно ему тоже захотелось жить в таком месте с открытым пространством. Если уж не получается оставаться с Чен Хао, можно сначала переехать одному, и если это будет расслабляющее место вроде этого, возможно, станет легче.
«Скажите, а сколько здесь примерно стоит аренда?» — Он не был уверен, потянет ли.
«Эм? Арендная плата не требуется, это моя собственность».
Линь Хань с изумлением и сочувствием посмотрел на него, не смея представить, какой «энергии» потребовал такой объем работы:
«Должно быть, ты очень много работаешь.»
Е Сютуо рассмеялся: «Это не так уж и плохо. Работа временами действительно выматывает, в периоды занятости приходится не спать по несколько дней подряд».
Линь Хань, лишь представив это, проникся почтительным трепетом.
«Хочешь еще бокал?» — Е Сютуо показал на бутылку в своей руке: «Или желаешь чего-то другого?»
Линь Хань испытывал неловкость, прося что-либо, но горло нестерпимо першило: «Можно мне еще немного вина? Пиво тоже подойдёт».
Е Сютуо проявил щедрость, разрешив ему угощаться всем, что было в холодильнике. Линь Хань тоже отбросил церемонии, поглощая банку за банкой. Ощущение ледяной прохлады, растекающееся по пищеводу к желудку, вызывало привыкание, а легкое опьянение доставляло приятную расслабленность.
После нескольких банок живот уже ощущался переполненным. Линь Хань, присев на корточки, с раскрасневшимся лицом и покрасневшими глазами, уже изрядно захмелел от употребления на пустой желудок.
К счастью, в состоянии опьянения он вел себя сдержанно, не шумел и не буянил, избегая неприличного поведения, лишь слезные железы вышли из-под контроля, и, сидя на корточках, он ронял капли за каплей.
«Снова плачешь? Будь мужчиной, соберись.» — С легкой досадой произнес Е Сютуо.
Линь Хань и вправду был довольно чувствительным, со слишком активными слезными протоками, но это являлось его природной особенностью, которую не исправить и за которую нельзя его осуждать.
«Прости...» — Откликнулся мужчина с плачем в голосе, поспешно опуская голову и яростно вытирая глаза рукавом халата.
Е Сютуо с некоторой усмешкой подал ему носовой платок. Честно говоря, вид этого горько плачущего мужчины хотя и не резал глаз, но и не пробуждал особого сочувствия, вызывая лишь забаву и легкое желание поиздеваться.
Вытерев его влажное лицо и уставившись на это безобидное, не вызывающее раздражения выражение, Е Сютуо замешкался на мгновение, затем все же склонился и коснулся губами его губ.
Ощущение было влажным и мягким, с легкой солоноватостью, на удивление приятным на вкус. Е Сютуо не удержался, обхватив мужчину, уже пытавшегося отстраниться, и настойчиво проник языком в его рот.
Чем сильнее тот оказывал мелкое сопротивление, тем возбуждающее становилось ощущение от глубокого поцелуя. Е Сютуо слегка сжал его кончик языка, вновь и вновь засасывая, заглушая все его звуки.
Страстный поцелуй мгновенно вызвал телесную реакцию, быстро достигнув нестерпимой степени. Е Сютуо, прижав сопротивляющиеся руки мужчины, полностью притянул его к себе, готовясь уложить на диван.
Линь Хань с трудом отвернулся, тяжело дыша: «У меня нет с собой денег...»
Е Сютуо на мгновение замер, выражение его лица стало сложным, однако он все же улыбнулся: «На этот раз за мой счет». И прежде чем тот успел что-либо сказать, вновь закрыл его рот своим.
У Линь Ханя совершенно не было настроения для подобных вещей, и, оказавшись на диване, он инстинктивно сопротивлялся, но легкое алкогольное опьянение лишило его привычной силы в руках и ногах.
Е Сютуо крепко прижимал его, искусно возбуждая. Халат легко раздвинулся, обнажив гладкие бедра, все еще сохранявшие легкую влажность после душа. Заимствованные трусы тоже быстро были сняты.
Е Сютуо тоже снял одежду, прижимаясь к нему своим возбужденным членом, дыхание участилось, он нетерпеливо мял его ягодицы, пытаясь проникнуть внутрь, одновременно успокаивая сопротивляющегося мужчину: «Попробуй, я доставлю тебе наслаждение...»
Линь Хань потерял последние остатки нежности и боролся изо всех сил.
Все они думают только об удовольствии, вся эта чепуха вроде «потому что у тебя прекрасная попа», весь этот секс ради забавы! Кроме денег и похоти, между мужчинами ничего не остается.
«Вы, мерзавцы, только и знаете, что трахаться!»
Е Сютуо был застигнут врасплох внезапным нападением, его отшвырнули ногой и ударили по лицу, он замер в ошеломлении, и лицо его почернело.
Линь Хань сполз вниз, потеряв равновесие, и споткнулся. Он сделал всего несколько шагов к двери, когда низкий голос Е Сютуо: «Стоять!» — заставил его вздрогнуть и инстинктивно остановиться.
Никогда не видя Е Сютуо в гневе, он испугался его угрожающей ауры, протрезвел в мгновение ока и не смел пошевелиться.
Втянув голову в плечи, он наблюдал, как тот натягивает брюки и приближается. Под гнетом атмосферы он осознал, что ударить его было неправильно, это действительно был всплеск злости, и он дрожащим голосом пробормотал: «П-прости, ты же этим зарабатываешь, нельзя винить тебя, это у меня настроение ужасное.»
Е Сютуо, чье возбуждение было прервано, кипел от ярости, но не решался выплеснуть ее: «Что с тобой в конце концов? Внезапно ощутил вину перед своим Чен Хао?»
«Он не мой...»
«М-м?»
«Он не состоит со мной в отношениях».
Е Сютуо уставился на него: «Но в прошлый раз ты говорил...»
«Это произошло.» — Тихо проговорил Линь Хань: «Но он сказал, что не планирует отношений со мной. Он продолжает спать с теми женщинами».
Е Сютуо молчал. Он пристально посмотрел на него, затем поднял руку и щелкнул его по лбу:
«Ты такой глупый. Секс не равнозначен любви».
Линь Хань сдерживал слезы: «Тогда как проявляется любовь?»
Е Сютуо уже перестал сердиться, привлек его к себе и утешительно поцеловал: «Когда встретишь по-настоящему подходящего человека, ты сам поймешь».
«Как долго ждать?» — Всхлипывал Линь Хань: «Мне уже тридцать, за десятки лет почему-то ни разу не посчастливилось...»
Е Сютуо с усмешкой поцеловал его в ухо: «Повезет, просто будь внимательнее. Смотри, если заниматься только сексом без любви, со временем наступит опустошение, поэтому непременно нужны чувства».
Видя, что Линь Хань все еще шмыгает носом, Е Сютуо с улыбкой потрепал его по плечу: «Ладно, уже поздно, пора спать. Я покажу тебе комнату».
Линь Хань сначала сомневался, действительно ли все геи в мире стремятся лишь к постельным утехам, а поиски любви подобны попыткам поймать рыбу на дереве. Но после утешений Е Сютуо в его душе вновь забрезжила надежда, и стало немного легче. Его, всё ещё пьяного, отвели в гостевую комнату, и вскоре он уснул.
Сначала он спал хорошо, но когда действие алкоголя прошло, он почувствовал ноющую боль в животе и лёгкий жар. Подумав, что, возможно, температура в комнате слишком низкая, он поднялся, нашел пульт и повысил ее на несколько градусов. Но после возвращения в постель постепенно стало жарко, он ворочался с боку на бок, дрожа, и никак не мог заснуть.
В животе начались болезненные спазмы, пришлось снова подняться и посетить туалет. Вернувшись, он захотел воды, но, боясь разбудить Е Сютуо, крался на цыпочках. Все-таки это был чужой дом, и в темноте ему пришлось долго искать, пока он не обнаружил в холодильнике большой стакан с водой. Хотя она была ледяной, пришлось мириться, лишь бы попить.
Его также мучил голод, и, несмотря на неловкость перед Е Сютуо, он без разрешения взял яблоко, помыл его, вытер и съел.
Вернувшись в комнату, он почувствовал себя еще хуже. Даже лежа его мутило и кружилась голова. Пришлось снова встать и включить свет. Не успев добраться до ванной, он поспешно нашел мусорное ведро, и едва наклонившись, его вырвало. После непродолжительной рвоты стало немного легче, но в желудке продолжалось бурление.
Едва он слегка поднял голову, как снова ощутил стеснение в груди, и желудок будто перевернулся. На этот раз рвота была слишком внезапной, выделения попали в дыхательное горло, вызвав приступ кашля. На несколько секунд сознание помутнело.
«Что случилось?» - Е Сютуо тоже проснулся и, увидев его полностью изможденным от рвоты, испытал шок, поспешно начав гладить его по спине: «Живот болит?»
Линь Хань кивнул, не в силах вымолвить слово.
«Болезненные ощущения?»
«М-м...»
«Диарея есть?»
«М-м...»
Е Сютуо помог ему подняться, усадил на край кровати, затем медленно уложил, после чего принес лекарства и лечебное масло. Он помассировал его виски и область над верхней губой, затем дал ему лекарство и стакан теплой воды.
«Теперь немного лучше?»
Линь Хань испытывал сильную неловкость за то, что разбудил его среди ночи, но теплая вода действительно принесла облегчение, и он кивнул.
Е Сютуо потрепал его по волосам: «Вероятно, гастроэнтерит. Скажи-ка, ты не съел чего-нибудь неподходящего?»
У Линь Ханя и так часто сбивался режим дня, а желудок изначально был слабым. После нескольких дней беспорядочного питания, ночного употребления ледяного пива на пустой желудок, затем неосмотрительно выпитого большого стакана холодной воды и съеденного ледяного фрукта, неприятности были лишь вопросом времени.
Вспомнив о самовольно взятом угощении, Линь Хань поспешно сознался: «Я... я только что проголодался и съел одно твое яблоко».
Е Сютуо с усмешкой щипнул его: «Можешь брать все, что хочешь, не нужно у меня спрашивать разрешения».
Линь Хань уже собирался что-то сказать, как новая волна тошноты накрыла его. Е Сютуо отнес его в ванную, где он немедленно обнял унитаз, и его рвало с такой силой, что звуки напоминали рычание.
Е Сютуо, одновременно нервничая и веселясь, обнял его и погладил по спине: «Да у тебя прям как при беременности...»
Желудок Линь Ханя полностью очистился, а сам он значительно протрезвел, вот только лекарство оказалось принятым напрасно.
Е Сютуо уложил его на кровать в своей спальне, дал воду прополоскать рот, терпеливо дал лекарство повторно и поставил чашку с горячей водой у его изголовья.
«Сейчас ты наверняка голоден?»
«М-м...»
«Я приготовлю тебе суп».
Линь Хань, переполненный благодарностью, проводил взглядом его уходящую фигуру. Свет в гостиной зажегся, а вскоре донеслись приглушенные звуки из кухни.
Помимо родителей, никто никогда о нем так не заботился. Чен Хао тоже не принадлежал к числу тех, кто готовил бы ночные перекусы. Теперь, глядя на Е Сютуо, он искренне считал его лучшим мужчиной из всех, кого встречал, и даже будучи эскортом, он являлся эскортом высочайшего класса.
Когда тарелка ароматного горячего супа оказалась внутри, все тело наполнилось приятным теплом, и наконец головокружение значительно ослабло.
Е Сютуо снова дал ему прополоскать рот, вытер ему губы, помог лечь, повторно нанес лечебное масло и лишь затем принялся мыть посуду и наводить порядок. К тому времени, как все эти хлопоты завершились, уже наступило ранее утро.
Линь Хань сам чувствовал себя измотанным, однако Е Сютуо не проявлял и тени раздражения, лишь с улыбкой заметил: «Завтра мне не нужно на работу».
Опасаясь возможного повторного жара или рвоты, Е Сютуо остался спать рядом с ним. Линь Хань, прижатый к его груди, всем существом ощущал тепло заботы, испытывая блаженное счастье.
Было так приятно иметь рядом такого человека.
***
Е Сютуо не выпроваживал Линь Ханя, и тот, отбросив стеснение, задержался еще на несколько дней. В аптечке Е Сютуо имелись все необходимые лекарства, да и в медицине он разбирался, поэтому давал ему препараты по расписанию, несколько раз варил питательные каши и супы для желудка. Линь Хань ел и спал, и не только диарея с рвотой прекратились, но даже душевное состояние и цвет лица значительно улучшились по сравнению с предыдущими днями.
«Мне нужно выйти. Веди себя хорошо и оставайся здесь. Заказать еду можно по этому номеру. Жди меня вечером».
Е Сютуо с невероятной добротой оставил ему две крупные купюры на непредвиденные расходы. Несмотря на то, что это был займ, Линь Хань был глубоко тронут:
«Ты снова будешь работать?»
«М-м», — Е Сютуо с улыбкой взглянул на него: «А как же мне ещё зарабатывать?»
Линь Хань, представив, что фактически питается на деньги, заработанные его телом, внезапно ощутил горечь: «Тогда... тогда будь осторожен в пути, не перетруждайся».
Е Сютуо рассмеялся, наклонился, чтобы поцеловать его, и вышел за дверь.
Линь Хань размышлял, что хотя при себе у него не было денег, на банковском счете все же имелись сбережения, и потратить часть из них на Е Сютуо не казалось неразумным.
Неизвестно, было ли это следствием сытой жизни, пробуждающей похоть, но он ужасно скучал по Е Сютуо в течение дня. Он отвлекался, читая журналы или смотря телевизор, постоянно проверяя телефон, не прислал ли ему сообщение или не позвонил ли Е Сютуо. Всякий раз, когда он находил сообщение от него, то приходил в дикий восторг.
Звук открывающейся двери при возвращении Е Сютуо домой также вызывал у него возбуждение, а если тот возвращался раньше, он и вовсе не мог сдержать радости. Глядя на спину этого мужчины, ему хотелось обнять его, и даже мимолетных поцелуев он ожидал с нетерпением.
Изначально он помнил принцип «увлечения лишают воли» и понимал, что покупать MB – дурное поведение. Он чувствовал, что ему следует как можно скорее уйти, но с Е Сютуо «уйти» было слишком сложно. Е Сютуо был из тех людей, чьё отношение не позволяло не обращать на него внимания. Линь Хань считал, что многие клиенты готовы потратить целое состояние, чтобы добиться его улыбки, потому что, когда он отказывался быть дружелюбным и был равнодушен, это чувство было таким же мучительным, как ноющая боль.
Вернувшись, Е Сютуо принес ему угощение. Линь Хань, наслаждаясь нежным вкусом пирожного, мысленно добавил и это к своему счету.
«Сютуо, ты сегодня вечером работаешь?»
Е Сютуо повернулся и некоторое время смотрел на него с легким удивлением: «А что, ты хочешь меня заказать?»
Линь Хань с трудом выдавил: «М-м, но могу я заплатить через пару дней?»
Е Сютуо улыбнулся: «То есть, в долг?»
Линь Хань, собравшись с духом, пробормотал: «М-м». Е Сютуо рассмеялся, взял его тощий кошелек с прикроватной тумбочки и извлек удостоверение личности: «Вот, если оставишь это в залог, тогда договорились».
«Ах...» — Линь Хань наблюдал, как его документ исчезает в кармане Е Сютуо, в то время как тот сам обнял его и притянул к себе.
Как только их губы соприкоснулись, ещё до начала ласк, по его спине пробежала дрожь. Губы на мгновение прижались друг к другу, и когда в них проник язык, Линь Хань автоматически разжал челюсть, нервно принимая глубокий поцелуй.
Е Сютуо целовал его вновь и вновь, однако ограничиваясь лишь этим, крепко обнимая за спину, но не предпринимая дальнейших действий, лишь меняя угол поцелуя, запутывая его язык, нежно и страстно исследуя его рот.
Волосы Линь Ханя встали дыбом. Он и представить себе не мог, что простое слияние губ и языков может быть настолько интенсивным, словно из него высасывают душу.
Поцелуй заставил обоих учащенно дышать. Линь Хань, ошеломленный, покорно позволял ему распоряжаться собой. Е Сютуо, подхватив его, усадил на диван, заставив раздвинуть ноги и сесть себе на бедра, продолжая целовать и сквозь ткань ласкать его спину и ягодицы, пока его спина не затряслась...
Немного отдохнув на диване, Е Сютуо перенес его обратно в комнату. Отдышавшись, они вновь соединились на кровати лицом к лицу. Ноги Линь Ханя были прижаты к бокам, широко расставлены, и он продолжал тоскливо стонать. Е Сютуо, двигаясь, ощущал нарастающее желание доминировать, буквально сгорая от желания разорвать и поглотить его.
Хотя наслаждение было немного ошеломляющим, оно всё ещё было довольно сильным. Линь Хань, поставленный в такую позу, испытывал легкий стыд, однако это не вызывало отторжения.
Он задыхался в стонах, его обнаженная спина терлась о простыни, и в приступах дрожжи он не мог удержаться, чтобы не открыть глаза и не взглянуть на человека над собой.
Даже капли пота, стекающие со лба партнера, выглядели приятно, а его поглощенное выражение лица было невероятно привлекательным.
Е Сютуо заметил его пристальный взгляд, скорректировал позу, наклонился и поцеловал его, затем начал двигаться внутри еще интенсивнее.
Страстный поцелуй в ритме тел вызывал легкое головокружение, и Линь Хань невольно поддался иллюзии счастья.
После того, как они закончили, оба были покрыты потом и вместе отправились в душ.
Кто бы мог подумать, что в ванной комнате они сделают это снова. Линь Хань, прижатый к стене, после очередного раунда оказался полностью истощен, поражаясь выносливости Е Сютуо. Обычно после такой работы у него должно быть мало энергии, но почему казалось, что он копил её несколько дней?
Несмотря на выносливость Е Сютуо, он был слишком измотан, чтобы держать глаза открытыми. Лежа в постели, он позволил Е Сютуо обнять себя и уснул в его объятиях.
***
Проснувшись, Линь Хань ощутил легкую ломоту в пояснице, однако настроение было прекрасным. Казалось, прошлой ночью ему снился приятный сон, детали которого стерлись, но ощущение радости сохранилось.
Повертев головой и перевернувшись на другой бок, он потревожил Е Сютуо. Тот открыл глаза, посмотрел на него с легкой улыбкой, приблизился, нежно поцеловал его в ухо, привлек к себе и снова поцеловал.
Ощущение соприкосновения губ заставляло сердце трепетать, вызывая легкое волнение.
«Проснулся так рано.» — Слегка хриплый голос звучал довольно приятно: «Сегодня мне тоже не нужно на работу, можно поспать подольше».
Линь Хань подумал, что после вчерашних затрат физической силы сегодня действительно следует отдохнуть:
«Но мне чуть позже нужно выйти».
Е Сютуо приподнял бровь: «М-м? Куда это?»
«Домой».
Е Сютуо, казалось, внезапно проснулся, долго смотрел на него, а затем задумчиво улыбнулся: «Так скоро?»
«Мне нужно забрать деньги».
Е Сютуо тут же с усмешкой взглянул на него: «С этим можно не спешить».
Как же не спешить, когда при себе нет денег? Долг перед Е Сютуо уже огромен, даже плату за ночь пришлось брать в долг — наверное, ни один клиент не был хуже него.
«Когда ты планируешь вернуться к совместной жизни с Чен Хао?»
Линь Хань удрученно покачал головой: «Не знаю. Сейчас немного сложновато».
Едва начав отпускать ситуацию, он не был готов снова жить с Чен Хао под одной крышей, наблюдая, как тот гуляет со своей девушкой-супермоделью, потому что не известно, какие мрачные чувства это вызовет.
Е Сютуо, подперев подбородок рукой, спросил: «Тогда где планируешь жить? Будешь снимать жилье?»
«Нужно поискать... что-то краткосрочное и не слишком дорогое...»
«Как насчет моего дома?»
«Э-э...» — Линь Хань мечтал о таком жилье, но предполагал, что цена будет немаленькой, поэтому заколебался: «Место прекрасное, но...»
«Все равно оно простаивает без дела, а мы уже знакомы, могу предложить тебе скидку».
«Правда?»
«Давай так: ты можешь выполнять домашние обязанности в счет части оплаты. Все равно твое время свободно, верно? Уборка комнат, готовка и тому подобное будут твоей зоной ответственности, а я со своей стороны предложу тебе льготные условия, как тебе?»
Линь Хань, получив такое выгодное предложение, обрадовался, воспрял духом и, забыв о ноющей спине, собрался и отправился по своим делам.