глава 35: потерянное время
Парень залетает в холл отеля, тяжело дыша. Темно-синий лонгслив, полностью мокрый, плотно прилип к коже; шорты были в траве и грязи; бутсы снова были расшнурованы. Гави собрал все не особо одобряющие взгляды посетителей и работников отеля, но ему это не было особо важно сейчас. Неважно, кто что думал - он боялся не успеть. Гавира стучит в дверь ее номера с силой, не останавливаясь ни на секунду, пока девушка не открыла дверь. Уставшая, замученная, но все же такая прекрасная.
"Наверняка, он все знает." — пронеслась мысль в ее голове.
Парень кладет свои большие ладони ей на талию и буквально проталкивает в номер, закрывая за ними обоими дверь. Гарсия никак не реагировала на это: на ее лице не дрогнул ни один мускул, тело не отозвалось на его прикосновение, как это было раньше. Ничего. Это медленно заставляло испаряться всю надежду, что поселилась в сердце Гави.
— Что ты хотел? — шепчет она дрожащим голосом и убирает его руки. — Зачем пришел?
Зачем он пришел? Какой это был глупый вопрос.
— Педри мне все рассказал, Белла. О вашем расставании и о том, что ты хочешь уехать.
Опять он знает всю правду. Гарсия даже в некотором роде завидовала ему, потому что он ни разу не боролся за правду. Она никогда не доставалась ему непосильным трудом. Ее будто подносили на блюдечке: держи, Пабло, на здоровье.
— Хорошо, — Изабелла делает пару шагов назад, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от него, и присаживается на кровать — значит, ты знаешь. И что теперь? Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в то, что тебя совершенно не касается.
— Собираюсь, как раз-таки. — уверенно произносит парень, подходя к ней ближе. — Я не могу тебя отпустить просто так.
— Сможешь. Ты уже это делал, тебе не привыкать.
Он смог отпустить ее, когда подумал, что между Беллой и Феликсом что-то есть. Он смог отпустить ее, когда она рассталась с ним. Отпустит и сейчас, не проблема. Только вот, все эти случаи имели кое-что общее: Гави никогда не мог окончательно смириться и, несмотря на всю свою обиду, всегда возвращался. Переступал через себя. Делал все, чтобы все исправить. И сейчас он готов сделать то же самое.
— Я-я не смогу.
— Ты все, черт возьми, сможешь. — девушка повышает тон. — Хватит строить из себя маленького мальчика, который и дня не может прожить без своей любимой игрушки.
— Хватит строить из себя бесчувственную стерву, Белла, ты не такая.
— А откуда тебе знать, какая я, м? — огрызается Гарсия, отталкивая парня от себя; тот снова оказывается посередине комнаты. — Откуда тебе это знать?
— Я знаю тебя. — ох уж эта неуверенность в голосе, что мигом порушила образ такого самоуверенного и правильного парня. — Я же тебя знаю. Ты... ты не такая.
Эта детская наивность. После всего, что она сделала, после того, как она разбила его сердце в дребезги, он все еще верит, что она ангел во плоти. Что она никогда больше с ним так не поступит. Что всегда будет рядом и все будет так, как раньше. Как глупо было полагать, что все так легко и просто возьмет и забудется.
— Я такая, Пабло, я такая! Сними с себя гребанные розовые очки и увидь, наконец, правду.
Правда была неприятной, ее было довольно больно признавать. Но ведь факты говорили, нет - кричали сами за себя. Она манипулировала ее эмоциями, словно игралась со струнами скрипки. Эдакие эмоциональные качели: дарила то тепло, то холод. Любила и ненавидела. Любила его и любила его друга. Клялась защищать и сама ранила. Она не была ангелом, она была истинным демоном, что черными руками завладел его сердцем и сжал в плотные тиски, не давая дышать.
— Я вижу всю правду. И, как бы больно мне не было, я не могу по-другому. — парень садится перед ней на корточки, мокрыми от пота ладонями касаясь ее коленей. Гладит, проходится влажными пальцами по каждой царапинке или синичку, целует губами, будто волк, зализывающий раны своей волчицы, каждым своим действием заставляя девушку запрокидывать голову все сильнее и сильнее. Тело, что было до этого хуже бревна, начало вспоминать прикосновения его рук.
Он закладывал в свои действия невинность, а она - похоть. Он приоткрыл рот от удивления, а она - от желания. Снова были эти нелепые доказательства того, насколько они были разные. И насколько сильно оно не подходили друг другу.
— Я сделаю все, чтобы быть рядом с тобой.
Эта была уже совершенно другая мысль, которую он хотел до нее донести. Если сначала он говорил о том, что хочет, чтобы она осталась, потому что не сможет без нее, то теперь твердит о другом. Это он готов поехать с ней куда ей будет угодно. Он будет рядом, потому что не сможет без нее. Но выбор, окончательный выбор был только за ней: главное, что он никуда не денется. Только вот Гарсия до сих пор не верила, что нужна кому-то, кроме себя родимой.
Девушка позволяет Гави прижаться к ней еще ближе, обнимая его за голову и слегка играясь в волосах. Она чувствовала, как сильно вздымалась его грудь, как тяжело он дышал, казалось, что он и вовсе позволил себе разрыдаться. Изабелла не видела его лица, но чувствовало это прерывистое дыхание, что так сильно обжигало живот. Эта картина так отчетливо напоминала то время, когда правда, какой бы не была она неприятной для них обоих, еще не успела всплыть наружу.
— Даже забудешь обо мне и Педри?
Нет, она не издевалась над ним, но в коем случае. Она не собиралась бороздить старые раны, не собиралась смеяться над ним, вспоминая отжившее свое интрижку. Просто знала, что сама этого никогда не забудет, и это предательство будет висеть на ее шее тяжелым камнем до конца ее дней. Белла не доверяла больше самой себе, а разбивать сердце парня во второй раз она не собиралась.
— Я забыл уже давно. — Гавира старается звучать убедительно, но из-за дрожащего голоса это плохо получается. — Я забыл все, Белла, мне неважно, что ты сделала, мне важно только то, что будет с нами дальше.
Соблазн был велик. Соблазн поддаться ему, позволить сгрести с эти медвежьи объятия, позволить целовать, где только можно, снова отдаться ему, полностью, без остатка. Она хотела это, она жаждала этого.
Но не могла. Боялась. Боялась за себя, что снова сорвется; боялась за него, что снова разобьет его сердце. Что снова все пойдет по наклонной, и она ничего не исправит.
Она молчит, ничего не говорит. Позволяет ему прижаться к ней еще ближе, вдыхать ее. На сердце было тяжело и неприятно, будто кошки когтями расцарапывали его прямо до крови.
— Я все исправлю, слышишь? Я сделаю так, что все у нас с тобой будет хорошо, правда-правда. Я не позволю тебе уйти от меня больше никогда.
Так искренне и по-детски наивно. Девушка верила каждому его слову. Целует его в лоб, так нежно и невинно, что все мысли уходят на второй план. Только он и она, вдвоем в их маленьком мирке.
— Мы все исправим.
— Можете повторить еще раз, пожалуйста?
— Сеньорита Гарсия выселилась около десяти минут назад. — размеренно прошептала девушка, что сидела за стойкой-ресепшен, быстро щелкая по клавишам клавиатуры. Щелк, щелк, щелк - как будто бы попадала по его сердцу, и вот парень вообще перестает в какой-то момент его чувствовать. — Сказала, что поменялись планы, и придется возвращаться домой раньше, чем планировалось.
Парень проводит пальцем по иссушенным губам, в то время как слова, сказанные работницей отеля, с болью впивались в черепную коробку. Он не успел. Как бы он не старался, все это было зря. Мозг все еще отказывался признавать, что он просто банально не успел. Блондинка приоткрыла рот от удивления, когда обратила внимание на то, как быстро поменялось выражения лица парня. От такого обеспокоенного до полного страха и беспомощности.
— Она... уехала? — переспрашивает Пабло, закрывая лицо руками. Вытирает пот вместе с мелкими слезами, что уже успели накопиться в уголках глаз, слегка бьет по щекам. Девушка кротко кивает и опускает глаза: больше разговаривать с парнем она не решалась, уже приметив, какое влияние на него возымели ее слова.
Он не успел. Как бы он не бежал, сломя голову, он не успел.
— Педри, боже, Педри! — парень кричит в трубку, отходя от стойки. — Она уехала! Она уехала, черт возьми! Я приехал в отель, а ее нет!
Гонзалес долго не мог привести друга в чувства: Пабло кричал очень долго от собственной беспомощности, пока его собеседник не сбросил трубку. Не то, чтобы Педро не хотел поддержать своего друга. Просто нужно было что-то предпринять, срочно. Никто не знал, где сейчас находилась Белла и что она собиралась делать, и это адски пугало.
Телефон девушки разрывался от звонков и сообщений, пока скорый поезд отъезжал от центрального вокзала Мадрида. Она смотрела на мелькающие на экране имена: Педри, Френки, Мики, Ферран, Сира... и, конечно же, Пабло.
Где ты, черт возьми?
Если ты сейчас же не поднимаешь трубку, я не знаю, что я с тобой сделаю.
Мне позвонил Френки, все рассказал. Пожалуйста, возьми трубку.
Слушай, я все понимаю, но твой побег - это не выход.
Солнышко, я видела Педри, он рвет и мечет. Перезвони ему... да и мне, когда сможешь.
Пожалуйста, вернись.
Девушка отключает телефон и прикрывает глаза, чтобы хотя бы немного отдохнуть. Она думала, что поступает правильно, вот так вот покидая жизни близких ей людей, но смысла оставаться с ними и рушить их жизни она не планировала. Самое главное, что она знала - какими бы сильными не были ее чувства к Пабло, он никогда не примет ее обратно. Он никогда не простит ее. И потому Белла больше никогда не потревожит его.
Она следовала своему плану холодно и беспрекословно. Поменяла симку, до своего отъезда решила жить в отеле, уволилась с работы, сдала квартиру. Избегать разговора ей получалось идеально. Никто даже и не знал, в какой день и во сколько она покинет Барселону. Парни ломились в уже пустую квартиру.
Белла снова добровольно отказывалась от собственного счастья, чтобы спасти что-то такое далекое и непонятное ей самой. Снова жертвовала собой во имя того, что не спасет ее саму. Она сама лишила себя карьеры мечты, жизни в мегаполисе, полном возможностей, и, самое главное, любви в своей жизни. В маленький Лос-Паласьос она прибудет новым человеком, начинающим жизнь в чистого листа. Не было всего того, что произошло с ней за последние полгода. Не было работы на «Джарьо», не было командировки в Доху, не было контракта от «Барселоны». Не было той боли и страданий.
Не было Пабло Гави.