37. Преодолевая робость
Я в прихожей надеваю Куки ошейник, мама смотрит на меня из дверей гостиной.
- Купить что-нибудь? - спрашиваю я. - Сигареты?
- Нет, спасибо, - мотает она головой. - Я бросила курить.
- Давно?
- Только что.
Я сбегаю по лестнице. На улице Куки едва успевает пописать, и я уже бегу дальше.
Карин живет от нас недалеко. Но ее подъезд, конечно же, заперт. Я стою и разглядываю кнопки на панели, будто они могут подсказать мне код. Четверка, вроде бы, стерта, и семь тоже...
Дверь подъезда открывается. Выходит пожилая женщина.
- Какая хорошая собачка, - говорит она, впуская меня и Куки.
Я стою перед дверью квартиры. Под латунной табличкой с фамилией «Эрикссон» прикреплен написанный от руки листок: «Рекламу не предлагать».
Из квартиры доносится музыка. Кто-то играет на флейте. Я стою неподвижно и слушаю. Флейта звучит печально. Будто хочет чего-то сказать, но робеет.
Я кладу палец на гладкую кнопку звонка. Куки прыгает вокруг и беспокойно тявкает.
Голос у флейты негромкий, но чистый, ясный. Временами музыка замирает в нерешительности, словно сбивается с дороги, но тут же выправляется, находит новую тропку. Она могла бы указывать дорогу в лесу.
Я нажимаю кнопку. Короткий громкий звонок, потом еще один. Звонки заглушают мягкий звук флейты. Я прислушиваюсь, однако ничего не слышу.
Но вот за дверью раздаются шаги. В замке поворачивается ключ.
Во рту у меня пересыхает. Я забываю все, что собиралась сказать.
Дверь приоткрывается на цепочку.