25. Сигареты
Я тренировалась подводить глаза три вечера подряд. На четвертый я наконец смогла сделать это красиво.
Я стояла в прихожей и надевала собаке ошейник, когда мама вышла из своей комнаты. На ней было новое красное платье.
Я думала, она что-нибудь скажет про мою косметику, но она, похоже, ничего не заметила.
- Нора, - спросила она, - ты надолго?
- Я потом посуду помою, - сказала я.
Я не знала, на сколько времени ухожу, и не хотела говорить, куда.
Мама говорила торопливо, мне показалось, что она нервничала.
- Друзья Феликса сегодня играют в клубе «Фэшинг». Я вернусь довольно поздно. Я бы хотела, чтобы ты присмотрела за Калле.
Я обычно не отказываюсь смотреть за Калле, но сегодня это было совсем некстати!
- А Антон не может? - спросила я довольно угрюмо.
- У Антона тренировка до девяти.
В голосе мамы явственно слышались металлические нотки, которые означали: «Ты уже взрослая, нельзя думать только о себе».
Она стояла передо мной в своем красном платье с вырезом почти до пупа и требовала, чтобы я думала о других. Кто из нас взрослый - я или она?
- А если у меня важные дела? Ты об этом подумала?
Голос мамы смягчился, и она сказала просительно: - Ну пожалуйста, Нора, выручи меня сегодня! Я так давно никуда не выходила!
С этим было трудно поспорить.
- Во сколько тебе нужно выходить?
- Он заедет за мной в половине девятого.
Часы показывали только без четверти семь. У меня оставалось еще довольно много времени.
- Хорошо.
Покопавшись в сумке, мама выудила оттуда смятую двадцатикроновую купюру и десятку. После долгих поисков ей удалось найти еще семь крон.
- И купи, пожалуйста, сигареты.
- А конфеты можно?
- У меня больше нет денег.
Измет сразу заметил мой макияж:
- Ба! Что случилось с твоим прекрасным лицом!? - воскликнул он, едва я вошла в магазин.
Пожилая женщина, складывающая покупки в корзину, уставилась на меня.
- Что случилось, вас не касается! - ответила я Измету.
Он не обиделся, только засмеялся и сказал:
- Ой-ой-ой! Что же барышня сегодня будет покупать?
- Сигареты, - ответила я.
Измет достал пачку желтого «Blend» и спросил:
- Надеюсь, для мамы?
Отвечать на глупые вопросы не хотелось. Я дала Измету деньги и сунула пачку в карман. Тетка с корзиной стояла сзади. Уже на выходе я услышала ее бормотание:
- Продавать сигареты ребенку... Конечно, чего еще можно ожидать от таких магазинов!
«Такими» тетка назвала магазины, принадлежащие эмигрантам. Бывают же дураки на свете!
Они стояли, где всегда. Едва Тобиас и Эмиль увидели Куки, они начали хрюкать. Наверно, думали, что это очень смешно.
Сделав вид, что меня это не касается, я, как ни в чем не бывало, подошла к ним. Как будто я была одна из них.
- Привет, - сказала я.
Они ответили - кстати, ответили почти все.
Фанни достала из кармана «Marlboro» и заглянула в пачку, но там было пусто.
- Черт, - выругалась Фанни, - У кого-нибудь есть сигареты?
Некоторые пошарили в карманах, но сигарет ни у кого не оказалось.
- Блин! - выругалась Фанни.
- У меня есть, - сказала я.
- У тебя?
Фанни уставилась на меня так, будто ей сказали, что я стала олимпийской чемпионкой на стометровой дистанции.
Я вынула сигареты и стала снимать с пачки защитную пленку. Без привычки я делала это немного неловко.
- Желтые «Blend»... - протянула Фанни - и я поняла, что выиграла не Олимпийские игры, а только районный чемпионат.
Открыв пачку, я попыталась изящным движением вытряхнуть сигареты поближе к краю, но они не слушались. Тогда я передала пачку Фанни:
- На, бери, - произнесла я как можно небрежнее.
Фанни выковыряла сигарету, зажгла, затянулась и предложила мне.
Что было делать? Я осторожно набрала в рот дыма и постаралась не закашляться. Гадость какая! Я передала сигарету дальше, Сабине.
Часы на Софийской церкви пробили девять, а я еще только бежала домой через парк. Я торопилась как могла, Куки еле поспевала за мной.
Я гуляла с ребятами. Я пробыла с ними весь вечер. Я угостила их сигаретами и курила сама. Сабине понравилось, как я накрашена, а Еспер, парень из другой школы, долго со мной болтал.
Никакая я не дебилка. Это доказано.
Только вот домой я опоздала больше, чем на полчаса. Войдя в квартиру, я услышала в кухне плеск воды и звон посуды.
У раковины стояла мама и гремела тарелками. Поверх красного платья был надет большой фартук, на руках резиновые перчатки. В углу рта мама держала сигарету, краска на лице размазалась от слез. Открытая, но непочатая бутылка стояла на столе, возле нее в пепельнице громоздились окурки.
- Я же сказала, что помою, - глупо сказала я.
Голос мамы был холоднее льда.
- В половине девятого. Мы договорились. Сейчас сколько времени?
- Извини, - я попыталась помириться - А ты не можешь пойти сейчас?
- Он не заедет. Говорит, что у них сломался автобус. Возле Норрчёпинга.
- Вы можете завтра встретиться, - попыталась я утешить маму.
- Завтра они уже играют в Копенгагене. Поедут туда сразу, как починят автобус.
Столбик пепла на маминой сигарете был не меньше трех сантиметров длиной. Все это время мама держала сигарету во рту и сейчас схватила ее мыльными перчатками, чтобы стряхнуть пепел. Она намочила себе лицо, а на перчатке остался след губной помады.
- Черт! - воскликнула мама и сунула сигарету под кран.
- Он наверняка завтра позвонит, - сказала я.
Мама не ответила. Она домыла остаток посуды и стянула с рук перчатки.
- Где мои сигареты? - спросила она.
Сигареты. Они лежат в кармане у Сабины, пять-шесть штук - все, что осталось от пачки. «Забери их», - сказала я Сабине, уходя. Не могла же я принести маме почти пустую пачку.
- Сигареты? - переспросила я, чтобы выиграть время.
- Ты и это забыла?
Тон опять ледяной, но голос предательски дрожит.
Я кивнула и опустила голову, чтобы мама не видела, как мне стыдно.
Мама промолчала. Она взяла со стола бутылку и вылила ее в раковину. Красное вино растеклось по блестящей поверхности и с бульканьем исчезло в сливном отверстии.