Глава 27.
Винсенте
｡･:*:･ﾟ’☆
Прошлое.
Я склоняю голову, ожидая удар в лицо, но его не следует. Тогда мне приходится поднять голову, чтобы хмуро и вопросительно посмотреть на отца.
–Ты знаешь, сынок...– меня раздражает то, как он смеет называть меня своим сыном, но я молчу, – ты молод, кровь в тебе бушует.
Его противный голос раздаётся в воздухе с нотками насмешки, и я тут же напрягаюсь.
–Я не делал ничего того, что могло бы навредить нашему клану, отец.
Не семье, а клану. Единственное, что его интересует – это наша мафия и всё.
–Уверен, сынок? – его чёрные, как у меня, глаза пронзают меня, и я могу только кивнуть на это. – Используй язык. – громче приказывает он.
–Да, отец, я уверен в этом. – уверенно говорю я.
–Хорошо. – тихий ответ, после которого он исчезает за дверью. Я поднимаю голову и хмурюсь, глядя на дверь. Разве он не должен был сейчас побить меня, а потом свалить?
В любом случае, моё предчувствие твердит о том, что хорошим это не закончится.
Покачав головой, я вздыхаю и беру грязную тряпку со стола для пыток и начинаю вытирать уже почти засохшую кровь с кожи лица, шеи и рук. Материал покрывается тёмным цветом, в комнате царит противный запах меди, мочи и крови.
Ни один наш день не проходит без происшествий. Сегодня он разозлился, потому что думал, что я гулял по городу, когда на самом деле мне пришлось пойти в магазин за прокладками для сестёр. Так как наш отец ублюдок, он не появляется часто дома. Даже если и так, он бы не стал покупать их. Маме нельзя выходить из дома. Она еле ходит, о чём я говорю. Так что либо я, либо Рикардо обычно покупаем прокладки сёстрам, и на этот раз отцу это не понравилось. Я ему не сказал, за чем именно шёл в магазин.
Я колеблюсь, прежде чем положить тряпку на место и направляюсь к двери. Я открываю её и прохожу дальше по коридору, открываю огромную железную дверь и поднимаюсь по лестнице вверх. Стараясь не попадать на глаза никому, я пробираюсь в свою комнату и закрываю дверь. Собираюсь зайти в душ, но замираю, когда замечаю своего брата, сидящего в кресле. В его руках книга, а ноги сложены «четвёркой».
–И что ты тут делаешь? – я придаю своему голосу мягкие нотки и прислоняюсь спиной к двери, наблюдая за Рикардо, наклонив голову.
–Читаю. – короткий ответ.
–Почему не в своей комнате, например? – я любопытствую и поднимаю одну бровь.
–Я бы помешал Анне. Она еле уснула.
–Что случилось? – мои брови опускаются, а кулаки сжимаются, готовые к любому виду борьбы. Будь то моральному или физическому.
–Она пришла в мою комнату, чтобы кое-что рассказать, но у неё заболел живот, и я предложил ей уснуть на моей кровати вместо того, чтобы возвращаться назад. Она выглядела так, будто умирает. – его голос дрогнет, и он, наконец, поднимает голову, чтобы увидеть, как мои губы кривятся в боли. Глаза брата слегка расширяются.
Я киваю.
–Пусть спит.
–Что он сделал? – Рикардо медленно откладывает книгу и смотрит на меня внимательными глазами.
–Ничего, не волнуйся. Мне бы просто смыть с себя кровь...
Мы оба поворачиваем голову в сторону двери, когда слышим женский крик. Не раздумывая ни секунды, я почти вырываюсь из комнаты и бегу к источнику звука, по пути обнаружив дрожащую Анну. Я опускаюсь перед ней на колени.
–Анни, что случилось? Это ты кричала?
Она, еле переключив внимание на меня, отрицательно качает головой.
–Надо проверить Сильвию и Лоренцо на всякий случай.
Позади меня появляется Рикардо.
–Я пойду посмотрю, что с Сильвией, а ты иди в комнату Лоренцо.
Не дожидаясь моего ответа, он уходит, а я провожу рукой по волосам и придвигаюсь к сестре.
–Оставайся здесь пока, ладно?
Анна кивает, и я встаю, чтобы открыть дверь брата. Мои глаза блуждают по комнате, и когда я не нахожу нашего младшего брата, мои губы сжимаются. Ругаюсь под нос и иду к Рикардо. Он разговаривает с нашей сестрой, которая не выглядит так, будто кричала. Её обеспокоенные глаза встречаются с моими.
–Я тоже слышала. Может, это внизу?
Я сужаю глаза.
–Я пойду проверю.
–Лоренцо в порядке? – напряжённо спрашивает брат.
–Его нет в комнате.
–Чёрт побери...– шепчет Сильвия, а потом её глаза переключаются на объект сзади меня. – Анни, ты не должна была приходить.
–Я же не буду стоять, пока все что-то обсуждают. – она пожимает плечами.
И тут происходит нечто.
–Я ненавижу тебя! – бездушный женский крик, который привлекает наше внимание, доносится с 1 этажа. Я переглядываюсь с Рикардо и спускаюсь по ступенькам вниз, бесшумно.
Неожиданная картина застаёт меня врасплох. Мама, которая обычно никогда не выходит из комнаты, сейчас стоит у рояла. На ней тонкое белое платье, но кожа выглядит такой бледной, что одежда на ней кажется ненужной. Её губы потрескались, вокруг глаз тёмные круги, а нос весь красный.
Отец стоит напротив неё, сложив руки на груди и глядя на неё сверху вниз.
–Идёшь по тонкому льду, Изабелла. – предупреждает он своим мерзким голосом. – Я же просил тебя не трогать рояль, правда?
Мама один раз нерешительно кивает головой.
–Ты всю жизнь будешь меня так мучить? Неужели я не заслужила ни одного дня, когда я не буду плакать? – голос ломается, и моё сердце вместе с ним. Мне так жаль маму. Я просто смотрю на это с лестницы, не смея вмешаться. Рикардо стоит за мной. Не знаю, где остальные, но мои глаза все ещё ищут нашего младшего брата.
Я моментально выдыхаю, когда обнаруживаю его на полу рядом с мамой.
–Что ты собиралась делать с ним, Изабелла? – громко спрашивает отец, указывая на Лоренцо и рояль.
–Прекрати превращать мою жизнь в ад, Амадео! – мама отвечает ему таким же голосом, и ему это явно не нравится, потому что в мгновение ока он оказывается рядом с ней и начинает душить. – Отпус...ти...– мама задыхается, и я делаю ещё один шаг, собираясь помочь ей, когда рука Рикардо ложится на моё плечо, останавливая. Я смотрю на него, повернув голову, на что он только качает головой, отговаривая меня.
–Отвечай на вопрос нормально, шлюха ты продажная! – отец швыряет маму на пол, и она пытается отдышаться. Её дыхание сбилось, а глаза...В них столько ненависти и боли, когда она смотрит на отца.
–Пыталась научить Лоренцо играть на рояле. – тихо произносит она, хриплый тон заставляет меня нахмуриться.
–И что я тебе говорил? Ты меня ослушалась. Ос-лу-ша-лась. – маниакальная улыбка скользит по губам отца, когда он отворачивается и уходит. Не проходит и минуты, как он возвращается с молотком в руке. – Теперь смотри, что ты наделала.
Громкие, невыносимые звуки фортепиано наполняют комнату при каждом ударе отца. Рояль почти весь сломался. Страшные аккорды звучат в тишине, пока мама рыдает и пытается встать, крича, как мантру:
–Нет, пожалуйста, нет, Амадео!
Злость кипит во мне медленно, но я пока сдерживаюсь.
Если мы сейчас покажемся, он побьёт маму. Нам этого не надо.
–Отойди от меня! Ты заслуживаешь худшего! – отец отталкивает маму, и она падает на пол, прижимая к груди свой кулак, полный отчаяния. Её глаза заполнены слезами.
Мне больно смотреть на это.
–Ты уничтожил мою жизнь, ублюдок! – кричит она, вытирая слёзы рукой, сжатой в кулак.
–Я уничтожил? Ты, сука, сбегала от меня. Ты попыталась сбежать от меня! Я дал тебе второй шанс. Я бы мог убить тебя, но не стал.
Я замираю.
–Называешь это вторым шансом? Да лучше убей меня, чем так жить. Я устала, я очень устала молчать и покорно кивать на все твои прихоти. Я не была на улице 10 лет. Всю свою жизнь я была тебе верна, я выполняла всё, о чём ты просил. Ты бы не смог убить меня тогда, потому что в моём животе был твой сын, Амадео. Так что не называй это добротой. Это в лучшем случае насилие! – мама кричит на него, и я не могу не восхищаться ей. Она всегда молчала. И сейчас...я боюсь. Я боюсь, потому что отец психопат, и он может что-то сделать.
Лоренцо, который сидел на полу, медленно встаёт и идёт к маме.
Нет, нет, нет.
Я хочу вытянуть руку из тени, в которой нахожусь и дать ему сигнал. Пожалуйста, братик, ты не должен там быть, уходи.
Он цепляется за ногу мамы, и она кладёт руку ему на голову, потрепав волосы.
Я вижу, как отец взбешён. Я вижу, как он превращается в монстра.
Он хватает вазу, лежащую на рояле и швыряет в Лоренцо. Мама наклоняется в последнюю секунду, защищая брата, поэтому декор разбивается вдребезги при ударе с кожей мамы. Её плечо и бок теперь кровоточат, когда она, приоткрыв губы, с ужасом смотрит на отца, а затем быстро встаёт и буквально толкает Лоренцо к лестнице, чтобы он ушёл.
Я понимаю, что всё это время не дышал. Слышу тихий вздох за своей спиной.
–Ты больше не тронешь моих детей! – она визжит, дрожит, полная решимости, но так же и страха. Её указательный палец грозит отцу, пока он не делает то, что заставляет нас замереть.
Его рука обхватывает шею мамы и сжимается. Она бьётся, ударяет его по рукам, но ему всё равно. В попытке спастись она наступает на осколок от вазы и резко одёргивает ногу, шокированная неожиданной болью. Её глаза закатываются, и я больше не могу это терпеть.
–Отпусти её! – кричу я на него, но в ответ получаю только ужасный смех.
–Давай, Изабелла, расскажи, что ещё я делал с тобой.
Он отпускает руку, мама приводит дыхание в порядок и смотрит на него с ненавистью, прежде чем выплюнуть:
–Насиловал. Ты изнасиловал меня больше, чем я могу сосчитать, Амадео. – и она действительно плюёт ему в лицо. Круги под её глазами стали больше, лицо мокрое, глаза безумные, полные ужаса и красные от слёз, нос заложен, а губы приоткрыты в попытке вдохнуть.
–Так? Хочешь, покажу твоим детям, как я это делаю, да?
Его рука пытается порвать платье на маме, пока второй рукой он опять начинает душить её. Глаза мамы слезятся, руки пытаются отбиться.
И что-то во мне ломается.
–Отпусти её, отец! Прекрати это, пожалуйста! – мой голос на грани того, чтобы сорваться. Я подхожу к нему. – Умоляю тебя!
Он опять смеётся, не глядя на меня.
–Видишь, Изабелла, какого жалкого сына ты родила и вырастила? Умоляй, это не поможет.
Я не хочу смотреть на то, что он делает. Я не хочу. Я не хочу. Я не хочу...
Он душит маму, пока другой рукой протискивается между её ног. Я берусь за голову, не зная, что делать.
Хриплый крик выходит из горла мамы, пока она плачет.
–Я буду ненавидеть тебя до конца своих дней. Гори в аду! – это её последние слова.
Это те слова, которые стали точкой.
Я всё ещё помню голос, которым она это сказала. Помню глаза, полные отчаяния и неземной ненависти, прежде чем её не стало.
Отец вытаскивает пистолет и стреляет ей в висок. Её тело безжизненно падает на пол, а я так и остаюсь посередине зала, рядом со сломанными клавишами рояля, мёртвой мамой и ужасным отцом, взявшись за голову.
Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что мама мертва.
То есть действительно мертва.
Она никогда больше не будет петь мне. Она никогда больше не станет учить меня играть на рояле. Никогда не станет гладить волосы. Никогда...
Поток моих мыслей прерывается, безумная головная боль пульсирует во мне, моё зрение затуманено, пока я смотрю на кровь, стекающую из головы мамы.
Я кричу, звук хриплый и нечеловеческий, когда я падаю на колени перед ней, повторяя «прости» едва слышным голосом.
Мои руки дрожат, но ненависть бурлит во мне. Отец смотрит на меня сверху вниз и кривит губы, наклонив голову. Я смотрю на него в ответ таким взглядом, что он отходит.
–Жалкие существа.
С этими словами он уходит. Но это его главная ошибка.
Сжав зубы, я встаю со своего места и вытаскиваю пистолет из кобуры. Пока эта мразь идёт к двери, я поднимаю руку и стреляю в него, в его живот и ногу. Я отшатываюст от силы выстрела, мои уши закладывает на несколько секунд. Он падает, держась за икру, и я сразу подбегаю к нему, чтобы забрать оружие.
–Ты жалкая мразь! – ору я на него, мой голос уже сорвался. – Ты конченный идиот, ты ужасный урод! – с этими словами я всаживаю ещё одну пулю ему в живот и окаменевшими пальцами беру с пола осколок вазы. Я ничего не вижу.
Я не слышу его мольбы. Потому что он не слышал мольбы мамы.
Я не вижу его глаза, умоляющие меня. Потому что он не видел эти глаза у моих сестёр.
Я не слышу его голос. Потому что он не слышал Лоренцо и Рикардо.
Я не вижу крови. Мне недостаточно. Так же, как и ему было со мной.
Я поднимаю руку вверх и резко опускаю, перерезав ему глотку. Один, два, три, четыре...я потерялся со счёту, сколько раз я кричал, обзывал и проклинал его, пока проводил осколком по его горлу, но в один момент я почувствовал, как меня кто-то тащит назад.
Я не помню, что было дальше. Я хотел кровь. Много крови. Я хотел отомстить за наше отсутствующее детство и убитую маму.
И это был последний раз, когда я падал на колени. Я обещал себе, что больше никто не сможет поставить меня на колени.
Никто. Даже моя собственная тень.
Очнись, маленькое чудовище, монстры ждут тебя.