Часть II - Глава 12.
Любовь сжигает нежные сердца,
И он пленился телом несравнимым,
Погубленным так страшно в час конца.
Данте Алигьери, Ад, песнь V.
Винсенте
｡･:*:･ﾟ’☆
Ах, как сладка на вкус человеческая кровь, увидевшая все страданья мира. Ты видишь, чувствуешь, но не можешь прикоснуться.
Я ненавидел всё, что связано с убийствами с тех пор, как осознал, в каком мире был рождён.
Я убиваю. Это наркотик. Это хуже, чем наркотик, но я делаю это. Моя ненависть превратилась в одержимость, от которой я не могу и, вероятно, никогда не смогу избавиться.
Та самая одержимость. Она есть у каждого. Она так схожа с человеческими потребностями. Так же держит в узде, заставляет терять рассудок. Без крови человек не выживет.
Я тоже. Без крови чужих людей.
Она забирает к себе, держит в плену, душит до тех пор, пока ты не признаешь, насколько ты привык к этому виду безумия. А потом безумие превращается в обыденность. Отпускает, но держит на поводке. И когда тебе кажется, что ты сможешь преодолеть это, оно резко притягивает тебя назад и режет.
На мелкие, мелкие куски, которые так и останутся осколками в твоём пустом сердце, заставляя его кровоточить.
Я не хочу чувствовать это. Поэтому я делаю то, что должен. Я зависим. Я одержим. Я пуст. Я ничтожен.
Но я убиваю, потому что вскоре безумие превратилось в восхищение. Мне нравится смотреть на безжизненные лица людей. Мне нравится понимать, что я единственный, кого они видят, прежде чем навсегда оставляют всех своих родных.
И речь сейчас не только о родителях и людях.
Люди такие идиоты. Смешно смотреть на то, как они ноют о том, что они ничего не добились в жизни.
Так чего ты ждёшь, дурак? Сам не устал сидеть и ныть? Встань и сделай что-то, что способствует твоему будущему. Твоей мечте. Сомневаюсь, что твоё нытье поможет этому.
Они все стремятся жить, но в итоге только сидят, сложа руки, будто это поможет им. А когда смерть – то бишь я – приходит забирать их, они молят о пощаде. Смысл? Ну выживешь ты, и что дальше? Вразумишься? Решишь начать жить с чистого листа?
Предупреждение о спойлере: такое только в книгах да фильмах. Никакого чистого листа никогда не бывает. Вы можете оставить свою жизнь позади, но оно всегда жаждет просочиться сквозь ваши слабости, как навязчивый сон, не желающий выходить из вашего сознания. Куда бы вы ни переехали, найдётся тот самый кусочек пазла, который затянет ваш разум обратно, напомнит вам о том, кем вы были и вновь решит доказать, что жизнь – игра.
Игра актёров, лицемеров и лживых ублюдков, у которых есть деньги. А остальные мирные жители – закулисье. Вас нет, поймите. Вы просто очередная пешка в шахматной игре.
Ах, как весело всё-таки жить. Есть один момент, закулисье. Пешки имеют огромное значение в шахматах. Если вы вдруг решите собраться, вас даже король не остановит.
Так что эй, люди, очнитесь и взгляните на мир без розовых очков.
В конце концов, не забывайте, что розовые очки бьются стёклами внутрь.
Я эгоистичен. Но мне это надо.
Прошла неделя с тех пор, как я был помолвлен с Кассандрой. Я подозреваю в ней некоторые мотивы. Но что поделать: она моя жена.
–Мне нужно провести совещание в Морте-Россе. – заявляет выше упомянутая и садится в кресло, скрестив ноги.
Будь я проклят, если её дерзкий вид не заводит.
–Прекрасно. – отвечаю я, не удостоив её вниманием.
–Прекрасно? На чём я туда поеду? – её возмущенный голос говорит тихо, но спокойно.
–На том же, на чём и приехала. Кстати, как ты здесь оказалась? – интересующий меня вопрос наконец вылетел из моего рта.
–Я же сказала. Мне нужно было найти одного предателя.
Я поднимаю голову и смотрю на неё издевательским взглядом.
–Как правдоподобно. – с сарказмом выпаливаю я.
–Не хочешь – не верь.
На
это
я не отвечаю, только записываю в тетрадь очередные аккорды.
Am...G#7..
Я сбиваюсь в мелодии, которую составлял в голове из-за голоса Кассандры:
–За мной приедет мой Консильери.
Я раздражённо вздыхаю и откладываю тетрадь.
–Поздравляю.
–Это всё, что ты скажешь? – она поднимает одну бровь, и я следую её примеру, повторяя.
–Что ты ожидала услышать? Исчезни уже на чём угодно и не мешай мне.
После этих слов она откладывает телефон и смотрит мне в глаза своими прищуренными зелёными.
–Простите, господин, но ты мой муж. Тебе напомнить?
–Ты уже сделала это. – мой голос строг. – Только на бумаге. Тебе напомнить?
Кассандра встаёт со своего места напротив и подходит ко мне, скрестив руки на груди и слегка наклонившись. Грех не увидеть её восхитительные сиськи с такого ракурса, но я прикусываю язык и заставляю себя взглянуть на её строгое лицо и ухмыльнуться.
–Не отменяет того факта, что ты мой муж. Какая здесь выгода, если ты не сдерживаешь своё слово? – она хмыкает и насмешливо смотрит на меня.
По самому, блядь, слабому.
Я стискиваю зубы, сдерживая возрастающее напряжение и хмуро смотрю в ответ, откидываясь на спинку кровати.
–Что ты мне предлагаешь, жёнушка? – специально использую это прозвище, зная, как она ненавидит его. – Отвезти тебя в Лас-Вегас? Я такой же Капо, как ты. У меня есть собственный клан. Так что оставь свои надежды в своём хрупком сердце.
Это, кажется, задевает то, что нужно, потому что на секунду глаза её расширяются, но сразу же возвращаются в прежнее положение.
–Хорошо. Раз тебе плевать на это, то тебе также будет плевать и на то, если я буду спать с другими. Ты же муж только на бумаге. – она пожимает плечами так, будто это само собой разумеющееся действие.
Если вы считаете, что всё на этом свете объяснимо, то как вы объясните то, что, услышав это, моя кровь забурлила быстрее, а уши будто заложило.
Мой взгляд стремительно поднимается вверх, к её глазам, глядя с невыносимой интенсивностью.
–Только посмей, Кассандра. – тихо, но угрожающе говорю я, протягивая руку к её волосам. Мой палец наматывает прядь светлых, мягких волос спиралевидными движениями. – Будь оно так, я убью и тебя, и их. – я резко тяну палец вниз, и она наклоняется вместе с ним, её лицо искажается от лёгкой боли.
–Ты же муж на бумаге. – насмехается Кассандра, положив свою ладонь мне на грудь.
–Я не позволю тебе растоптать мою репутацию.
Дверь распахивает прежде, чем я успеваю отреагировать, и только могу сказать, кто это.
Никто кроме неё не врывается в мою комнату без стука.
Анна.
–Ой Господи! – она расширяет глаза и сразу прикрывает их ладонями, но заглядывает сквозь указательный и средний пальцы левой руки.
Кассандра рывком отталкивает меня от себя, но сразу же стонет от боли, так как мой палец всё ещё намотан об прядь её волос.
Я вытаскиваю палец и слышу смешок Анны.
–Ладно, с этого дня я буду стучаться. Обещаю. Моя психика ещё должна жить. – оправдывается сестра, глядя между нами с Кассандрой с удивлённо-виноватым видом.
Твоя психика была уничтожена очень давно, сестрёнка, и мне так жаль, что я не смог спасти тебя...
–Что-то случилось? – спрашиваю я, вставая.
–Я просто хотела сказать тебе, что у нас закончилась мука, а я хотела приготовить нам булочки. И даже не смей, Винсенте, говорить, что ты их не любишь! Ты их съешь.
Я качаю головой с улыбкой, а Кассандра наклоняет голову, рассматривая Анну.
–Хорошо. Скоро всё будет. – обещаю я, подтверждая свои слова кивком головы.
Хлопая в ладоши, Анна выходит из комнаты, бросив мне воздушный поцелуй.
–Ты лучший!
Моя жена усмехается, но садится обратно на своё место.
Я беру телефон и звоню Альфе.
–Слушаю, Босс.
Как всегда. Лаконично. Коротко. Без излишеств.
–Купи муку. Анне нужно.
–Привезу через полчаса.
Я отключаюсь.
–Кто это был? – с нескрываемым энтузиазмом спрашивает Кассандра.
–Альфа.
–Это мне не даёт ничего.
–И не должно.
Девушка закатывает глаза, но перестаёт расспрашивать.
Я надеюсь, я очень надеюсь, что единственное разумное решение в моей жизни не превратится в самую большую ошибку.