FACADE[Ким Сону]

ᦔꪱઽꪋƿƿ᥆ꪱꪀꫂꪑꫀꪀꫂ•[20|20]

ⲤⲂⲞⲖⲞⳠЬ

Карин проснулась с тяжелым ощущением в груди. Она потянулась за телефоном, надеясь хоть немного облегчить свои мысли, позвонив Сону, чтобы рассказать о том, что случилось вчера. Но, вместо его знакомого голоса, она услышала лишь пустое сообщение: «Сону не в зоне действия, пожалуйста, оставьте свое сообщение после сигнала». Карин даже не успела дождаться сигнала, как почувствовала, как её тревога усилилась.

Она попыталась успокоиться, позвонив хисыну, надеясь, что хотя бы он сможет помочь ей разобраться. Но на этот раз, даже гудка не было. Тишина и безответность. Она бросила телефон на кровать, ощущая, как тревога и растерянность охватывают её всё больше.

Взяв телефон снова в руки, она решила проверить мессенджер. Никакого утреннего сообщения, только одно — все парни вышли из группы. Все, без исключения.

Сердце Карин пропустило один удар. Как так? Почему? Она не могла понять, что происходит. В её голове вертелись только вопросы, а ответы так и не приходили. Всё казалось словно чужим и далеким, и ей было страшно представить, что это может быть реальностью.

Карин стояла в коридоре, пытаясь сдержать слезы. В её ушах все еще звучали слова матери, которая с злобой обвиняла её в том, что она "курящий домовод", будто это было каким-то страшным преступлением. Она почувствовала, как сердце сжалось от боли, когда мама, не выдержав, ударила её по лицу. Слёзы наворачивались, но Карин не собиралась поддаваться. Она схватила свою сумку и выбежала из дома, поправляя чулок, чтобы хоть как-то скрыть свою беспомощность.

Она бежала в школу, не оглядываясь, изо всех сил пытаясь забыть о словах матери, пытаясь хоть немного унять боль, которая давила на её грудь. Но телефон молчал. Сону не брал трубку. Что происходит? Почему всё так резко изменилось? Она не могла понять. Это был момент отчаяния, когда мир кажется слишком холодным и несправедливым.

Задыхаясь от слёз и волнения, Карин продолжала идти, в голове крутилось одно — она должна найти ответы.

Карин почувствовала, как холодная волна растеклась по её телу, когда услышала слова одноклассницы. "Сволочь". Это было не просто слово — это был удар, который проникал глубже, чем любой физический. Её взгляд скользнул по лицам одноклассников, и она увидела, как некоторые из них кидают на неё злые взгляды, поддерживая слова Ален.

Но больше всего ей было больно от того, что среди них была Ален, её подруга, которая стояла впереди класса с ехидной улыбкой на лице. Это было как предательство. Карин не могла поверить в то, что происходило. Ален, которая раньше была рядом, теперь смеялась над ней.

— Кто это написал?! — сдавленным голосом спросила она, пытаясь сдержать слёзы.

Одноклассница лишь пожала плечами, а Ален лишь продолжала стоять там, с выражением победы на лице.

Сердце Карин сжалось. Всё, что она пережила дома, теперь усугублялось тем, что её мир рушится и в школе.

Карин почувствовала, как её мир рушится, и весь этот поток эмоций, боль и растерянность, которые она испытывала, теперь достигли своего пика. Слёзы не желали останавливаться, но она сдерживала их, не желая показывать свою слабость. Она вышла из класса, слыша за спиной недовольные обсуждения одноклассников, которые смеялись и перешептывались. Но это было не главное — её глаза искали ответ, почему всё вокруг стало таким.

В конце коридора, у туалета, стояли Хисын и Сонхун, мирно куря, будто бы ничего не происходило. Но Карин знала, что её сердце не может спокойно смотреть на них. Она подошла, но не знала, как начать разговор. Нервно стиснув пальцы, она сделала шаг вперёд.

— Парни... почему не берете трубку? И почему из группы вышли? — её голос дрожал от волнения и боли.

Сонхун лишь повернулся к ней на мгновение, и, не останавливаясь, прохладно ответил:

— Сволочь. Тебе ли не знать? — его слова были как нож в спину, и Карин почувствовала, как будто земля уходит из-под ног.

Хисын прошёл мимо, словно не замечая её, а его плечо резко столкнуло её, как будто бы она не заслуживала даже этого внимания.

Карин замерла, не веря в происходящее, и, хотя сердце билось всё быстрее, она продолжала стоять. Она пыталась понять, что произошло, но вместо объяснений получила только жестокие слова.

— Что? О чем вы? — спросила она, в надежде, что хотя бы один из них объяснит ей причину.

Хисын взглянул на неё злобно, как будто он был готов уничтожить её словами. Его лицо было холодным, как лёд.

— Хочешь здесь сладкую жизнь? Заткни свой рот. И молчи, — сказал он, и его слова звучали как приговор. Это было больнее всего.

Карин стояла, замерзая под взглядом Хисына. Всё, что она надеялась, разрушилось прямо перед её глазами.

Карин стояла, сжимая кулаки, глядя вслед Хисыну и Сонхуну, которые без всяких признаков сожаления оставили её стоять в коридоре, поглощенную растерянностью и болью. Все её попытки понять, что произошло, не давали ответа, и её внутренний мир рушился прямо на глазах.

— Боже, да о чем вы все?! — вскричала она, но голос звучал слабо, словно бы вся энергия ушла из неё, оставив пустоту.

В этот момент она заметила Адель, которая спрыгнула с подоконника, будто вынырнув из тени её собственных мыслей.

— Они про твой спор, — сказала Адель с лёгкой ноткой раздражения в голосе, но Карин не могла понять, о чём она.

— Какой ещё спор?! — Карин оглянулась на неё, а её голос теперь был переполнен недоумением и гневом.

— Не кричи на меня. Я не солила тебе, — Адель осталась спокойной, несмотря на напряжение, которое витало в воздухе.

Карин сделала шаг назад, её взгляд упал на Адель, и её душу охватила горечь. Кажется, её жизнь стала слишком сложной и запутанной, все люди вокруг — предатели, даже те, кто казались друзьями.

— Все вы одинаковы, — прошептала Карин, чувствуя, как её сердце сжимается от боли.

Но Адель не обиделась, наоборот, она подошла ближе, протянув Карин телефон с включённым диктофоном.

— Зато ты другая. Верно? — сказала Адель, как будто в её словах скрывался некий смысл, который Карин в тот момент не могла понять.

Когда Карин посмотрела на экран телефона, её глаза расширились. Из динамиков прозвучал её собственный голос, полный уверенности и неосознанной дерзости:

— Спорим, что я за месяц стану его девушкой, а потом разобью ему сердце?

Карин замерла. В её голове всё перевернулось. Она не могла поверить, что эта запись существует. Как это оказалось в руках Адель?

— Откуда у тебя эта запись? — прошептала она, её голос дрожал, будто она хотела убедиться, что это не кошмарный сон.

— От туда, откуда и у других, — ответила Адель спокойно, не обращая внимания на её возмущение.

— Я не... я... мы... с Ален... были пьяны... в тот день... я... не... — слова заплетались в её горле, но она не могла оправдаться. Это было что-то большее, чем просто случайность. Она знала, что её слова, произнесённые тогда, могли многое изменить.

Адель посмотрела на неё, и в её глазах была мягкость. Она не была злой или обвиняющей.

— Я верю тебе, — тихо сказала Адель, но её слова не успокоили Карин. Скорее, они звучали как подтверждение того, что она слишком запуталась в своих собственных чувствах и поступках.

Карин ощущала, как мир вокруг начинает рушиться, как если бы она и сама не могла понять, что произошло на самом деле, и теперь её собственные слова стали для неё самым большим обвинением.

Карин, почти не осознавая своих действий, бросилась в коридор, не желая больше находиться в той обстановке, где все казалось настолько чуждым и нелепым. Каждый шаг отдавался в её груди болью, а мысли путались. Вскоре она оказалась у двери класса Сону. Она постучала, стучала, как будто пытаясь пробиться через всю тяжесть происходящего.

Учительница, сидя за столом, подняла взгляд, явно недовольная нарушением порядка.

— Тен? Почему не на уроке? — спросила она с ноткой раздражения в голосе, скользнув взглядом по Карин, как по чему-то лишнему.

Карин попыталась собраться с силами, и, прокашлявшись, ответила:

— Я... меня послали за Ким... Сону.

Но перед тем, как учительница успела что-то сказать, Рики, сидящий в классе, резко поднялся с места. Его движения были быстрыми и решительными, будто он уже знал, что будет делать. Он подошел к двери и, встретив взгляд учительницы, сказал:

— Я сам пойду.

Учительница невозмутимо посмотрела на Карин, а затем перевела взгляд на Сону, который стоял у окна, полностью игнорируя происходящее. Он был сосредоточен на чём-то, но в его глазах не было ничего, что могло бы выдать интерес к Карин.

Учительница медленно и без всякой эмоции повернулась к нему:

— Нишимура, иди.

Рики ещё раз кинул взгляд на Карин, и с этим взглядом ушел из класса. Карин осталась стоять на пороге, чувствуя, как её душа обвита тревогой и сомнением. Сону остался равнодушен, и она не могла понять, что было важнее: её слова, её поступки или же его молчание, которое пронзало её больше любого обвинения.

Рики и Карин вышли в коридор, напряжение в воздухе было почти осязаемым. Он остановился, взглянув на неё с таким выражением, что было ясно — его терпение иссякло.

— Что тебе от него надо? — резко спросил Рики, его глаза искрились злобой.

Карин попыталась собраться с мыслями, но слова не шли, как будто она не могла подобрать их в этом переполохе.

— Зачем ты вышел? Мне нужен был Сону, — слабо произнесла она, ощущая, как тяжело говорить, особенно с тем, кто был таким далёким от её прежнего мира.

Рики не уступал ни сантиметра, его лицо оставалось непроницаемым.

— Зато ты ему нет. — Его слова, как остриё ножа, вонзились прямо в сердце Карин.

Она запнулась, и его злость казалась ей ошеломляющей. Но всё же она собрала силы, чтобы продолжить.

— Я повторяю, мне нужен Ким Сону, — сказала она, и её голос звучал, как крик из темной пустоты. Но Рики не обратил на это внимания.

— А, точно, ты же про спорила. Верно? Не получилось разбить сердечко? — злобно сказал Рики, его слова словно ожог по коже Карин. Его взгляд был резким, и она почувствовала, как её собственные поступки начинают обрушиваться на неё.

— Я... я... Рики... я не хотела... мы... — она запнулась, не зная, как объяснить, что не всё было так, как он думает.

— Мне плевать, — буркнул Рики, его голос был жестким и холодным, как сталь.

Карин ощутила, как её сердце сжалось. Она не могла понять, почему всё оказалось таким невозможным. В её груди терзалась боль, и она сделала последнюю попытку.

— Рики... помоги мне... я не хочу... я хочу с вами дружить... вы мне дороги.

Он посмотрел на неё с отчужденным взглядом, и его слова прозвучали как приговор.

— Ты нам была дорога, пока не сделала то, что сделала. Какая же ты сволочь, Тен. — Его слова были жгучими, а его взгляд не оставлял надежды на прощение.

Карин стояла, как громом пораженная, не зная, что сказать. Она хотела исправить все, но не знала, как.

— Я... я... — её слова застряли в горле, и она почувствовала, как её мир рушится.

— Ты, ты и снова ты? Ты когда-нибудь думала о других?! — его слова звучали громче, чем хотелось бы. Она чувствовала, как её душа разваливается на куски.

— Рики! — воскликнула она, но он не остановился.

— Я 18 лет, как Рики. Хочешь совет? Отстань, пока не сломала тебе жизнь. — Его слова разрывали её на части.

— Но Рики... — Карин не знала, что сказать. Всё, что она хотела, это вернуть всё назад, вернуть хотя бы их уважение.

— заебала, — завершил Рики, поворачиваясь и уходя. Его слова ещё долго звучали в голове Карин, как эхом.

Карин вышла за школу, её сердце все ещё тяжело колотилось от разговора с Рики. Она достала сигарету, пытаясь хоть как-то успокоить нервы. Пламя зажигалки осветило её лицо в темноте, и дым постепенно окутывал её, унося мысли в сторону.

Но только она сделала первый глубокий затяг, как услышала шаги. Огромная толпа одноклассников подошла к ней, их смех и разговоры заполнили ночной воздух. Она почувствовала их присутствие, но не оборачивалась. Их отношения с ней теперь были сложными, и она не знала, что ожидать.

— Ну что, сволочь, опять куришь? — хмыкнула одна из девчонок, подойдя ближе. Она с презрением оглядела Карин, явно ожидая, что та что-то скажет в оправдание.

— Ты что, серьёзно? — послышался голос Алены, которая пробралась через толпу, улыбаясь с ехидцей. — А теперь ещё и насмешки о том, как ты нас предала. Ты сама виновата, Карин. Рики тебе уже всё сказал, не так ли? — её слова были полны злости и презрения.

Карин почувствовала, как её сердце сжалось, и дым сигареты казался горьким на языке. Она пыталась игнорировать их, но как-то не могла. Они будто ждали от неё слёз или извинений, как если бы её боль стала их забавой.

— Тебе не стыдно? — прокричала ещё одна из девчонок. — Ты же говорила, что не такая, как все, а теперь что? Теперь ты одна из них. Не тебе судить нас, поняла?

Карин почувствовала, как внутри всё кипит. Она сжала зубы и сделала ещё один затяг, в надежде, что это хоть немного поможет успокоиться. Но, несмотря на её усилия, их слова продолжали сыпаться как острые камни.

— Ужасно как ты изменилась, Карин, — с издевкой сказала Алена, подходя ближе. — Ты могла бы быть чем-то лучшим, но стала просто одной из нас. Ты что, не понимаешь?

— Прекратите! — наконец, не выдержала Карин. Она почувствовала, как внутри неё скапливается ярость. — Это ваше мнение, но я не обязана оправдываться перед вами!

Одноклассники только усмехнулись, не давая ей ничего больше сказать. Они продолжили смеяться и обсуждать её, не замечая, как ей больно от их слов.

Карин чувствовала, как в груди поднимается обида, но она не могла позволить себе быть слабыми. Она отпустила сигарету, стряхивая пепел, и пошла в сторону, не оглядываясь назад.

Карин замерла, когда услышала этот голос — до боли знакомый и такой ожидаемый. Она обернулась, и увидела Сону, который стоял прямо за ней. Рядом с ним стояли Джей и Чонвон, их лица выражали неприязнь к происходящему.

— Вон отсюда, гиены, — Сону сказал это с таким тоном, что все сразу прекратили свои насмешки. Он был серьёзным, словно всё это давно было предсказано и он уже не собирался мириться с тем, что происходило.

Девчонки, сдерживаясь от смеха, медленно отступили назад, не желая сталкиваться с парнями. Алена посмотрела на Сону с злостью, но не осмелилась ответить.

Чонвон, с его спокойным, но решительным взглядом, добавил:

— Если не хотите проблем, убирайтесь отсюда.

Сону же продолжал смотреть на Карин, и его взгляд был мягче, чем у его друзей, но всё равно полон предостережения. Он сделал шаг вперёд, заступая собой путь между Карин и её одноклассниками.

— Я помог, только потому что не люблю издевки, — сказал Сону, его голос был полон злобы и раздражения.

— Сону... — попыталась сказать Карин, но его холодный взгляд остановил её.

— Оставьте нас, — злобно произнёс Сону, отпуская Чонвона и Джея. Они обменялись взглядами, и, не сказав ни слова, направились прочь. Джей в последний раз злобно посмотрел на Карин, кивнул и ушёл, оставляя её одну с Сону.

Карин стояла, склонив голову, в её душе смешались эмоции. Она слышала шаги, удаляющиеся в коридоре, и почувствовала, как все вокруг стало пусто, как будто мир остановился. Она пыталась собрать мысли и прийти в себя, но на её губах висели слова, которые она не могла произнести.

— Сону... я... — начала она снова, но её голос дрожал, и она не знала, что именно она хочет ему сказать.

Сону посмотрел на неё, его глаза не были злыми, но они всё равно оставались холодными, как лёд. Он знал, что она переживает, но в его взгляде было что-то, что заставляло её замолчать.

Сону стоял, не двигаясь, его взгляд был таким же холодным, как его слова. Карин стояла перед ним, слёзы катились по её щекам, но она не могла остановить их. Она искала хоть какой-то ответ, хоть какую-то искру, но он оставался бесстрастным, как будто не замечая её.

— Сону, пожалуйста... не делай этого, я всё исправлю, я... — её голос дрожал, но он лишь отступил шаг назад, не позволяя ей приблизиться.

— Ты что, думаешь, это всё так просто? Ты думаешь, что можно так просто всё исправить? — его голос был тихим, но каждым словом он как будто отрывал у неё часть души. — Ты всё разрушила, Карин. Ты разрушила нас, нашу дружбу, всё, что мы строили.

Он закрыл глаза на мгновение, и Карин почувствовала, как сердце сжалось. Она не могла поверить в его слова, не могла осознать, что всё так кончилось.

— Ты знаешь, что было самым худшим? Что я видел, как ты меняешься. Я верил в тебя. Но ты выбрала этот путь. Ты выбрала их, выбрала свою гордость, свою игру, и теперь ты стоишь передо мной, как... как предатель. Ты не поняла, как я переживал, как я верил, что ты не такая.

Сону взглянул на неё, и в его глазах было что-то, что заставило её замереть. Это не было злобой. Это было разочарование. Разочарование в человеке, в котором он когда-то верил.

— Я уже не могу смотреть на тебя. Я не могу стоять рядом с тем, кто предал меня, предал нас. Ты, Карин, разрушила всё, что мы могли бы быть.

Он сделал шаг назад, и она почувствовала, как между ними закрывается пустота, такая огромная, что даже её слёзы не могли её заполнить.

— Уходи, Карин. Я не хочу больше тебя видеть.

Карин стояла в тишине, не веря в происходящее. Она не могла понять, что это конец. Что больше не будет возвращения. Что всё, что она любила, исчезло из её жизни.

Сону развернулся и ушёл, оставив её стоять, поглощённую этой пустотой, что наполнила её душу. В его шаге не было гнева. Было только отчаяние. И Карин поняла, что в этот момент она потеряла всё.

Карин осталась стоять на том месте, где её оставил Сону, словно она была заблокирована во времени. Мир вокруг неё продолжал вращаться, но она не могла с ним идти. Всё стало как-то размытым, будто она была под водой, с трудом глотая воздух, но не находя никакого спасения.

Дни тянулись, как безконечные пустые страницы, которые не имели смысла. Она просыпалась каждое утро, зная, что не будет ни звонка, ни сообщения. Сону больше не был рядом. Его отсутствие стало самым болезненным из всех, что она когда-либо переживала. Даже ночами, когда её мысли не давали покоя, она ощущала его холодную отстранённость, его разочарование, которое с каждым днём становилось для неё всё более невыносимым.

В школе она стала изгоем. Оставшись одна, она не находила силы для общения с кем-то. Все её бывшие друзья отворачивались, шепча за спиной, смотря на неё с презрением. Они знали, что она потеряла не только Сону, но и всё, что когда-то для неё было важным. А Ален, стоявшая с высокомерной ухмылкой, не делала ни шагов, чтобы помочь. Она была ещё одной частью этого мира, который стал чуждым и враждебным.

Мама, хотя и осуждала её за многие вещи, тоже отдалялась. Она чувствовала, как её отношения с Карин теряли любые нити взаимопонимания, как холод между ними становился всё более отчётливым. Каждый день был как борьба с собой, с тем, что она могла бы сделать, чтобы всё исправить. Но Карин не знала, что можно сделать, чтобы вернуть всё, что разрушила. Это было просто невозможно.

С каждым днём она теряла всё больше — доверие к себе, к людям, к тем, кто когда-то был близким. Она пыталась заполнить пустоту чем-то, что могло бы отвлечь, но всё это казалось тщетным. Сигареты, ночные прогулки по городу, музыка на ушах — всё это было, но всё это не могло вернуть ей того, что было раньше. Она была запертой в своей собственной тюрьме, не имея ключа.

Иногда, поздно ночью, когда её мысли становились слишком отчаянными, она брала телефон, чтобы найти его. Одно сообщение. Хоть одно слово от него. Но всё оставалось пустым. Он не писал. Он не звал её. И она знала, что это конец. Всё, что она могла сделать, это пытаться забыть, но забыть было невозможно. Она не могла избавиться от той боли, которая горела в груди, той, что оставил Сону. И чем больше она пыталась её забыть, тем сильнее она становилась.

Её жизнь стала серой, однообразной, лишённой смысла. И Карин поняла, что это, вероятно, и есть расплата за всё, что она сделала.