глава 22
Мы едем в его машине.
На улице стоит ясная погода. Лучи солнца пробиваются через окно справа от меня, падая мне на волосы и оголенную шею. Салон наполнен привычным запахом его дорогого парфюма, смешанный с нотками табака. Из радио льётся песня "Electric love", я откидываюсь на кожаное сиденье и прикрываю глаза. Чувствуя, как тёплые лучи солнца начинают щекотать кожу моего лица, я невольно жмурюсь.
Он не говорит. Он зашёл за мной в обещанное время, поинтересовался, выспалась ли я, а после мы направились в цветочный магазин. Он купил два букета нежных пионов, обёрнутые в белый фоамиран и не проронив ни слова, вручил один из двух мне. Я не стала возвращаться домой, чтобы поставить его в воду, так что сейчас оба букета лежат на сиденьях сзади, рядом, иногда шурша бумагой на поворотах.
Я кидаю беглый взгляд в его сторону, отмечая, каким напряженным он выглядит. Взгляд сосредоточен на дороге, его тонкие руки вцепились в руль так, словно отпусти он его - мы рискуем разбиться насмерть. Его толстые брови сдвинуты к переносице, а пухлые губы напряжённо поджаты, как в ожидании заветного вердикта судьи.
Я тоже не стала говорить. Упрямо молчу, не решаясь даже спросить, куда именно мы направляемся. Конечно, есть вероятность того, что мы едем знакомиться с его сестрой - тогда покупка цветов была бы логичной. Но если судить по маршруту по которому мы едем, я начинаю сильно сомневаться.
Кругом ни души.
В голове начинают всплывать всевозможные сценарии дешёвых американских ужастиков, что мы успели пересмотреть с Туёном и меня передергивает. Я стараюсь избавиться от этих глупых мыслей раньше, чем Тэхён заметит моё растерянное выражение лица.
Спустя десять минут длинною в вечность, мы, наконец, останавливаемся. Я слышу, как скользят шины на посыпанной гравием дороге и еле улавливаемый крик ворон вдалеке. Моё дыхание учащается.
– Мы на месте.
Голос Тэхёна звучит более хрипло, чем обычно, как при простуде. Он вынимает ключ и отстёгивает ремень безопасности. Я не могу прочитать эмоций на его лице, оно непроницаемо. Я повторяю за ним - отстёгиваюсь, тяну ручку дверцы на себя и выбираюсь наружу. Я набираю побольше воздуха в лёгкие, а после медленно выдыхаю через рот. Я кручу головой и начинаю осматриваться. Вдоль дороги растут высокие, пугающие, но в то же время захватывающие дух деревья. Я гадаю, сколько им может быть лет. Сто, или может, все триста? Справа деревьев побольше, и я понимаю, что это самый настоящий лес. Я быстро отвожу взгляд и поправляю очки на переносице. Завязываю узел пальто на талии потуже и обхожу машину.
Я вижу в руках у Тэхёна один из букетов и это заставляет меня непонимающе сморщить лоб.
– Идём? - он кивает в сторону не обратив внимания на моё выражение лица, и не дождавшись моего ответа, зашагал по красной кирпичной дорожке, что я не заметила раннее.
Я поспеваю за ним, стараясь не споткнуться и не встретиться лицом с кирпичами. Прохладный ветер дует в лицо, под ногами шуршат ярких цветов листья и я прячу руки в передние карманы пальто. Разглядываю каждый листочек - жёлтые, красные, местами багровые листья. Ветер подхватывает их, перенося с одного места на другое. Я поднимаю голову, снова пытаясь понять, куда же мы всё-таки направляемся. В секунду, когда я замечаю каменные плиты с высеченными на них датами и строками, у меня перехватывает дыхание. Я замедляю шаг, искренне надеясь, что я ошиблась в своих догадках, но это практически невозможно. Впервые в жизни я жалею, что оказалась права.
Мы на кладбище.
Я сглатываю образовавшийся ком в горле. Руки начинают подрагивать, а ноги слабеют с каждым сделанным мною шагом. Я медленно вдыхаю и выдыхаю, стараясь успокоить неспокойно бьющееся в груди сердце.
Тэхён останавливается возле дерева сакуры. Её листья полностью опали; сейчас, кроме голых ветвей и тонкого ствола ничего нет. Я стою позади него, рассматриваю его широкую спину, обтянутую плотным чёрным материалом. Он подходит ближе к дереву, и тогда я вижу надгробие из светлого камня.
Моё сердце падает в пятки.
Он оставляет букет пионов лежать рядом с камнем, забирая тот, что успел высохнуть. Делает шаг назад, и не оборачиваясь, начинает говорить:
– У неё выявили лейкемию ещё два года назад.
Лёгким в моей груди становится тесно. Я не могу свободно дышать и не могу оторвать взгляда от его спины.
– Я узнал об этом только через год, когда её состояние резко ухудшилось и ей пришлось лечь в больницу. Больше она не могла скрывать это от меня, - я слышу, как с его губ слетает сухой смешок и моё сердце болезненно сжимается. – Она продолжала уверять меня, что всё в порядке, что она просто переутомилась и месяц в больнице поможет ей пойти на поправку. - короткая пауза. Он переводит дух, прежде чем признаться: – И, что самое худшее, я верил ей.
Он замолкает на время, а мой пульс ритмично отдаётся в ушах. Я чувствую, как меня бросает в жар, несмотря на угрюмые тучи, что успели заменить яркое солнце. Как если бы погода понимала утрату и чувствовала боль Тэхёна, соболезнуя ему.
– Её не стало три месяца назад, - продолжил он, всё так же стоя ко мне спиной. – В тот день я не пошёл к ней в больницу, потому что сильно устал после работы. Я обещал, что приду, но не пришёл. Она ждала меня. - он снова молчит, а я не вижу ничего. Перед глазами плывёт, а губы начинают дрожать, как от сильного холода. – Ждала, но я не пришёл.
Он начинает бормотать себе под нос, повторяя одно и то же, как молитву: «Она ждала, но я не пришёл». Его голос не выдаёт ни одной эмоции - ни грусти, ни отчаяния, ни сожаления, ничего. Он продолжает неподвижно стоять на месте, не отрывая взгляда от каменной плиты, под которой лежит его мёртвая сестра, что не сумела побороть беспощадную болезнь.
Я не знаю, что мне делать. Как поступить, какие сказать слова, чтобы попробовать утешить его. Я делаю нерешительный шаг вперёд, кладя ладонь на его спину. Я сглатываю неприятный ком в горле, и смахиваю слёзы, что успели скатиться по моим горячим щекам.
– Вы не виноваты. - мой голос немного подрагивает, и я шмыгаю носом. – Вашей вины тут нет.
– Я каждый день носил ей пионы, - он опускает взгляд на высохшие лепестки пионов в руках. – Но те, что я купил ей на следующее утро она так и не увидела. Я положил их поверх её гроба.
Я киваю, нежно похлопывая его по спине. Он неотрывно смотрит на пионы в его руках, и кажется, даже не моргает. Начинает лить дождь, но мы не двигаемся с места. Мои волосы прилипают к лицу и шее, а стёкла очков потеют от спертого дыхания. В ушах стоит гул дождя, чьи капли разбиваются о кирпичную дорожку под ногами. Меня пробирает холод - кожа на руках краснеет, а щеки горят от ледяного ветра.
– Поэтому я и переехал в ваш комплекс. - внезапно говорит он, и мне приходится встать к нему поближе, чтобы разобрать, что именно он говорит. – Дома всё напоминает о ней. Светлые обои, что выбирала она, нарисованные акварелью пейзажи на картинах, мебель из тёмного дерева и красная посуда. Как только я закрывал глаза, передо мной стояла она, готовящая нам по утрам банановые блинчики на нашей кухне, смотрящая свои дурацкие мелодрамы у нас в гостиной или читающая в кресле-качалке художественную литературу. - он сжимает букет в руках сильней. – Я не мог больше там оставаться. Я задыхался, потому что дом полностью пропах лавандой, ею.
Я будто сумела, наконец, отыскать нужную деталь пазла в своей голове. Я всё никак не могла понять, почему Тэхён переехал в нашу старую, всеми забытую многоэтажку. Почему он живет в съёмной квартире, когда имеет всё, о чём только пожелает? Зачем ему жить в маленькой квартире, где стены всё равно, что картонные? Потому что в доме, где есть всё, что нужно, нет того, что могло бы сделать его по-настоящему домом. Что могло бы заставить тебя почувствовать себя, как дома.
– Мне очень жаль, - выдавливаю я из себя, вместе с неконтролируемым всхлипом. – Мне очень, очень жаль.
Он кивает, а потом вдруг осознаёт, что идёт дождь.
– Идём, - он впервые за всё утро смотрит мне в глаза. – Ты вся промокла.
Он снимает с себя шарф, накидывая его мне на голову. Он в последний раз смотрит на вишневое дерево, а после разворачивается и идёт к машине.
– Сонбэ, - зову я его, когда он занимает пассажирское место. – Вы не против, если я отдам букет, что Вы мне подарили?
Он отрицательно качает головой, слабо мне улыбаясь.
– Нет, Ханбёль. Я не против.
Я коротко киваю, открываю заднюю дверь машины и беру в руки второй букет. Осторожно закрываю дверь, поправляя очки на переносице.
– Я сейчас.
И я бегу. Дождь усилился и мне не видно ничего, кроме запотевших стёкол моих очков. Мои лёгкие горят от недостатка воздуха, моя кожа пылает от потока холодного ветра, а тело трясётся то ли от того же самого холода, то ли от переполняющих меня эмоций.
Я добегаю до нужного надгробия. Я тяжело дышу, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Подхожу ближе к камню, опуская второй букет лежать рядом с первым, испачканным в мокрой земле. Я снимаю очки, вытирая их краем шарфа, что дал мне Тэхён. Возвращаю их на переносицу и наклоняюсь ближе, чтобы прочесть то, что написано на плитке.
Ким Чонхи
03.17.1995 - 08.10.2022
Любимая дочь, заботливая сестра и прекрасный человек
Ты ушла из жизни, а из сердца - нет
Я провожу подрагивающей рукой по выбитым строчкам, не в силах сдержать очередного всхлипа. Я никогда не знала её, но то, с какой силой сжимается моё сердце причиняет мне физическую боль.
– Тэхён Вас очень любит, - тихо шепчу я, убирая руку. – И я надеюсь, что однажды он перестанет винить себя в произошедшем. Думаю, и Вы тоже.
Я встаю, проводя онемевшими руками по влажной ткани пальто. Последний раз смотрю на надгробие и сакуру рядом, затем разворачиваюсь и возвращаюсь обратно к машине.