Глава 15
Хорошо, когда у тебя есть какая-нибудь суперспособность. Летать умеешь или проходить сквозь стены. Хорошо бы ещё владеть массовым гипнозом: посмотрел на всех внимательно, сосредоточился, и они забыли о том, что было вчера.
Но больше всего Юльке хотелось теперь иметь другую способность. Вполне реальную. Как у Тани Морозовой, её подружки из изостудии. Таня вполне серьёзно умела договариваться со своим организмом. Не хочется в школу - пожалуйста! Вечером ложится спать и уговаривает организм, что он устал и ему нужен отдых. А наутро просыпается с температурой. Небольшой - 37,7 например, чтобы родителей не пугать. Поваляется дома дня три, отдохнёт, а потом выздоравливает.
Везучая Таня! Юлька весь вечер уговаривала свой организм, что ему плохо, плохо, ну правда ведь, совершенно невозможно, как она пойдёт в школу после всего, что было? Но организму было наплевать на Юлькины неприятности. Она встала утром разбитая, несчастная, но абсолютно здоровая.
Долго возилась, прокручивая в голове вчерашний день: Максик, дневник, зажигалка, и как потом она бежала домой, раздетая, потому что даже мысли не было зайти в раздевалку за курткой. Пока жгла тетрадь, пока бежала по лестницам, улицам, всё это время в ней, где-то внутри, во всём теле, стояла злость, бессильная ярость. А потом она остановилась, потому что кончилось дыхание и холодом сковало руки. И стоило ей остановиться, как вся злость куда-то ушла. Только усталость осталась. Серая и холодная, как осенний дождь.
Когда Юлька пришла домой, мама уже вернулась с работы и по-особенному гремела посудой. Гремела так, будто этим грохотом хотела сдержать свой крик.
«С дядей Лёшей поссорились», - тут же поняла Юлька. Мама даже не вышла в коридор её встречать. Значит, сильно поссорились. Может, она даже плачет, а Юльке показывать не хочет. С мамой Юлька так и не помирилась. Она знала, что виновата, но что-то мешало ей подойти и извиниться. Мама в этот раз тоже решила проявить характер. Так они и жили: рядом, но не вместе. Юлька тихонько плакала по ночам, мама тайком тяжело вздыхала.
Юлька проскользнула в свою комнату. Зато не надо сейчас объяснять, где её сумка и куртка. А вот завтра...
И вот это завтра настало. И надо идти в школу. Видеть их всех... Её, конечно, поведут к директору, все будут на неё смотреть... Она не опустит голову, но не сможет никак объяснить своего поступка.
- Мама, - Юлька замялась на пороге. Не до Юльки было сейчас маме, что-то рушилось у них с дядей Лёшей, Юлька чувствовала.
Нехотя мама подняла голову от плиты, на которой закипало Настино утреннее молоко.
- Мам... может быть, тебя сегодня вызовут в школу.
- То есть?
- Ну., вот так, - Юлька поколупала дырку от гвоздика в двери, - просто вызовут.
- Юля, я не понимаю. Ты что-то натворила? Почему ты в старой куртке?
Юлька молчала. Время шло. Хорошо бы вот так простоять у двери все шесть уроков.
- Юля!
Она бы рассказала маме, у них раньше не было тайн друг от друга, но рассказывать пришлось бы с самого начала, а это долго. К тому же наверняка попадёт, что соврала про тот поход, сказала, что ходили с Корочкой.
- Что ты молчишь?! - мама закинула полотенце на плечо, двинулась к Юльке. - Только этих проблем мне не хватало! Что у тебя там, а?
- У тебя молоко убежит, - сдавленно сказала Юлька и выскочила за дверь.
Листовский не ждал её у светофора как обычно, но Юлька даже не удивилась. Ничего хорошего в этом мире быть уже не может. У неё заболело сердце, всерьёз и по-настоящему, когда она вспомнила, как вчера он стоял и смотрел, как её унижали, как вместе со всеми слушал, как читают её дневник, и НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ. Не кинулся с кулаками на Максика, не вырвал тетрадь у Софии, не убил Лапочку... Хотя о чём это она? Они же заодно. Наверное, долго потом смеялись и обсуждали её. Может, он даже дал почитать всему классу её письма.
Чем ближе Юлька подходила к школе, тем тяжелее становилось у неё где-то внутри, от горла до живота, будто туда вливали свинец; холодный, но жидкий. Он не давал ей идти, тянул к земле. Юльке казалось, что все на неё смотрят, даже первоклашки. Конечно, чуть школу не сожгла! Есть на что посмотреть!
Ни в раздевалке, ни в коридоре она не встретила никого из одноклассников. Когда подходила к классу, прозвенел звонок. Юлька чуть-чуть задержала дыхание, прежде чем переступить порог.
Корочка влетела в класс. Вообще-то, ей это было не свойственно. Она дама полноватая, солидная, ходит медленно, но за прошедшую четверть столько неприятных разговоров пережила, что научилась влетать в класс. Как в холодную прорубь - если не с разбега, то не решишься ни за что.
Кошмарный был день вчера, просто кошмарный! А ведь это только первый день четверти!
- Я вас предупреждала, Татьяна Викторовна! - сказала вчера в учительской Надежда Владимировна, школьный психолог, со сдержанной скорбью в голосе. - Говорила вам, результаты тестов показывала, это же не шутки, девочку надо было спасать. Что вы сделали для сплочения коллектива? А теперь мы получили... что получили. Агрессию, неадекватное поведение, хулиганскую выходку. И ребёнок не виноват!
- Не виноват?! - взвилась Корочка.
Потом её вызывали на аппаратное совещание, потом на совещание классных руководителей, разговоры... разговоры... разговоры... Юльку решено было вызвать к директору, а потом на Совет учреждения.
- А! Пришла? Совести хватает в школу приходить? - взревела Корочка, увидев Юльку.
Юлька сидела прямо, голову не опускала, но и на Корочку не смотрела. Она уставилась в точку на доске. Так было проще не зареветь. Рядом с партой темнело пятно сажи на линолеуме.
- Объясните мне, что с вами творится, а? Это же уму непостижимо! - продолжала Корочка. - Вы в своём уме? Что вы себе позволяете? Взрослые все стали? Да вы ещё куска хлеба не заработали, а туда же! Что творите! Неадекватное поведение - первый признак ненормальности!
Вообще-то, первым уроком была литература, но молоденькая Валентина Сергеевна вжалась в свой стул, опустила глаза и выглядела ещё более растерянной, чем ученики.
- Взбесились все, да? А если бы ты школу спалила? Что вообще ты о себе возомнила? Озарёнок, я с тобой разговариваю!
Юлька медленно перевела взгляд с доски на Корочку. Ей было очень страшно. Правда. Страшно и больно, будто её били.
- Что ты сидишь? Встань, когда с тобой разговаривает учитель!
Юлька медленно поднялась. Со стороны могло показаться, что она делает одолжение Корочке, так надменно были сжаты её губы, но просто все её силы уходили на то, чтобы не разреветься на весь класс, не завыть, не закричать.
- Что ты молчишь? - взъярилась Корочка. - Давай расскажи своим одноклассникам, что ТАКОГО произошло вчера, что ты чуть школу в пепелище не обратила? Молчишь? Нечего сказать?
А что говорить? Одноклассникам... Вон они сидят, опустив головы, все до одного, будто Корочка не на Юльку орёт, а на них. Одна Лапочка смотрит в окно. Юлька вдруг поняла (только сейчас!), что Листовский сидит с Тарасом, а соседка Тараса, Настя Пономарёва, пересела к своей подружке Варе Якуповой, а сосед Вари, Портнягин, - с Ганеевым...
Будто прочитав Юлькины мысли, Корочка вдруг задохнулась от нового приступа возмущения:
- Вы что?! Кто вам позволил пересаживаться? Якупова? Пономарёва? Листовский, быстро садись на своё место! Я кому сказала!
Артём встал. Он стоял спиной к Юльке, высокий, широкоплечий. Юлька не могла видеть его лица, только спину, заросшую макушку, шею. Она вспомнила кончиками пальцев, как дотронулась до его шеи, вон там, тогда. На «Осеннем балу»...
- Я не пересяду, Татьяна Викторовна.
- Что-о-оо?!
- Я не стану сидеть с Алисой, - голос у Артёма был очень спокойный.
- Да вы что-о-о?!
- Она оскорбила меня, подстроила подлую шутку, я отказываюсь сидеть с ней за одной партой.
- Ах ты отказываешься? Она его, видите ли, оскорбила! А ты... ты меня сейчас не оскорбляешь? Что ж! - Корочка вдруг перестала кричать, успокоилась. - Ты отказываешься сидеть с Алисой, а я отказываюсь быть вашим классным руководителем!
И Корочка выскочила из класса, громко хлопнув дверью. Портрет Пушкина, висевший над дверью, упал на пол. В классе стояла тишина. Густая, липкая, как кисель. Артём сел. Алиса по-прежнему смотрела в окно, будто её это не касалось. Юлька продолжала стоять, возвышаясь над классом, как телеграфный столб. Она пыталась осмыслить, понять то, что сейчас услышала.
- Э-э-э... Давайте начнём урок, - робко предложила Валентина Сергеевна. - Юля, садись. Слава, подними, пожалуйста, Александра Сергеевича. Он ни в чём не виноват.
На втором уроке Юльку вызвали к директору. Кроме самого Ивана Анатольевича, там были ещё все завучи: Галина Петровна, Светлана Андреевна, Людмила Ивановна. Корочка тоже была здесь. Ну и психолог, конечно. Юлька плохо помнила этот разговор. Все вопросы были об одном и том же: почему ты это сделала? Откуда у тебя зажигалка? Зачем ты носишь её с собой? Ты что, куришь? Что ты сожгла? Какую тетрадь? Почему ты это сделала? И всё сначала...
Психолог скорбно и понимающе молчала, Галина Петровна постукивала карандашом по ежедневнику, на Юльку не смотрела. Она вела у них историю и Юльку любила.
Раньше. Светлана Андреевна то и дело влезала в разговор с причитаниями, что в их супергимназии такие выходки не должны сходить с рук, а Людмила Ивановна то и дело говорила: «Подождите, Светлана Андреевна, сначала надо разобраться».
Директор и Корочка молчали. Иван Анатольевич был человеком в гимназии новым, да и, вообще, привык прежде думать, чем говорить, а тем более делать. Он смотрел на Юльку в глубокой задумчивости, будто хотел что-то понять про неё. Про неё саму, а не про вчерашнее. И Юлька больше всего боялась именно его слов.
- Вот что, - сказал он наконец медленно и весомо. - Я вижу, Юля не склонна давать нам сейчас ответы. Я вызову родителей. У вас ведь есть телефон Юлиных родителей?
Корочка кивнула.
- Вот и хорошо. Светлана Андреевна, когда у нас Совет учреждения? В пятницу? Юля, ты будешь вызвана на Совет учреждения. Ты знаешь, что в этот Совет входят представители от родителей, детей и учителей. Подумай, что ты ответишь Совету. Потому что там отмолчаться не удастся.
Юлька еле заметно кивнула. Всё, что ей хотелось сейчас, - это уйти отсюда поскорее. А пятница... Может, она и не доживёт до пятницы.
- Иди, - просто и коротко сказал директор.
Задребезжал звонок. Будто скорлупки орехов затрещали двери кабинетов, выпуская устало-ленивых старшеклассников, неугомонных малышей, сосредоточенных учителей. У Юльки всё в голове перепуталось, она даже забыла, с какого урока её забрали и на какой теперь идти.
- Юля! - выхватила её из толпы Оксана Сергеевна, библиотекарь. - Юля, что с тобой? Как ты могла, Юля? С тобой что-то случилось?
Юлька промолчала, и Оксану Сергеевну унесло школьным потоком куда-то по коридору, как ненужную щепку. Вдруг чья-то крепкая рука взяла Юльку за ладонь и потащила сквозь толпу к подоконнику.
- Юлька!
А она смотрела на него и не знала, что сказать.
- Юлька... - произнёс Артём так, будто весь мир был заключен в этих пяти буквах. - Ну как ты могла подумать, что эти смски писал Лапочке я?
- А кто? - одними губами, даже не шёпотом, спросила Юлька.
- Да она сама! Тогда на дискотеке, помнишь? Ты танцевала с Вершининым...
- А ты с ней! - тут же яростно прошипела Юлька. Ревность, огромная, страшная, тёмная, хлынула на Артёма из Юлькиных глаз.
- Да... я знаю, - он даже отшатнулся, отступил на шаг. - Но, Юлька, я же не хотел, она сама меня пригласила!
- Надо было отказаться!
- Да я не успел даже! А потом я хотел тебе всё объяснить, а ты уже ушла! Мы танцевали, а после танца она мой телефон попросила, мол, у неё деньги кончились, а ей позвонить родителям надо...
- А с городского не судьба позвонить?
- Да не сообразил я... Ну попросила девчонка телефон, что мне, жалко?
- Ну и симпотная девчонка, почему бы не потанцевать, да? - вспомнила Юлька Митины слова.
- В смысле? - не понял Артём. - Нет, это после танца уже... Юль, подожди, просто послушай меня.
- Ну? - Юлька насмешливо подняла брови. Ей хотелось мучить Листовского, хорошо бы расцарапать его красивое лицо... Хотя нет, этого совсем не хотелось, но вот сделать что-нибудь такое... такое... как вчера! Чтобы ему было больно, больно, больно! Но тут он сказал каким-то другим голосом, хриплым, будто каждое слово даётся ему с трудом:
- Я чуть с ума не сошёл... тогда. Танец закончился, и ты куда-то пропала, и этот Вершинин тоже. Я всю школу обошёл, везде тебя искал и найти боялся, думал: а вдруг заверну за угол, а ты там с ним... думал, убью его. Или тебя.
Артём слабо улыбнулся. И Юльке стало его так жалко, что она готова была ему всё простить, лишь бы он стал прежним - сильным и весёлым... Но вместо этого она только выдернула свою руку из его.
- Звонок.
- Мы не пойдём на геометрию, - сказал Артём жёстко.
- Ага, только прогулов мне не хватало!
- Все подумают, что ты ещё у директора.
- А если от него за мной придут?
- Юлька, ну что ты? Ведь это всё... - он недоговорил, смутился, но Юлька поняла. Неважно. Уроки, вызовы к директору, то, что случилось вчера, - всё это неважно. Самое важное сейчас - то, что между ними. Коридоры стремительно опустели. Пробежала мимо Валентина Сергеевна, но ничего не сказала, только бросила быстрый, понимающий взгляд.
- Пойдём отсюда?
- Пойдём.
Они вышли на улицу. Охранник попытался выяснить, куда это они, но они что-то наврали невразумительное. Он усмехнулся и пропустил.
Было морозно, снежно. Все улицы замело. Они шли рядом, даже за руки не держались, разговор повис между ними, склеивал мысли, слова. Юлька ещё ничего не поняла, Артём боялся, что она не поверит. Он знал, что нужно подбирать каждое слово.
- Когда вчера я услышал это... в твоём дневнике...про смски, я... Юлька, ты даже не представляешь, я не знал, что и подумать: кто из нас с ума сошёл? Я стал телефон проверять, а там все чисто, только то, что я тебе отправлял. И только одна, вчерашняя. Понимаешь? Она, наверное, на первом уроке у меня телефон стащила и послала сама себе сообщение, как будто от меня, что-то там про доброе утро, а стереть не успела, я подошёл. Я как дурак тоже! Она говорит: «Симпатичный у тебя телефончик, думаю, может, тоже себе такой взять»... Юль, - Артём развернул Юльку к себе, опять взял за руку. Юлька была в варежках, а он без, но даже сквозь варежки Юлька чувствовала, что руки у него горят. - Я её терпеть не могу, тебе хоть кто докажет, спроси у Володьки, у Тараса спроси...
- Я вас видела, Артём. Я видела, как вы стояли у меня под окнами и целовались.
- Чего?!
- Да! Я вас видела! Вы стояли у светофора, смеялись, а потом она тебя поцеловала! На каникулах, в последний день!
Артём нахмурил брови, вспомнил.
- Ну стояли... Встретились случайно, что тут такого, Юль? А то, что поцеловала... я сам обалдел. Она попросила списать задачи, которые нам Корочка на каникулы задала, я пообещал прислать ей по электронке. Юль! Поверь мне, пожалуйста! Она будто специально всё это делает.
- Зачем ей это? Я не могу понять. Зачем?
- Откуда я знаю? - пожал плечами Артём. Мол, ваши девчачьи штучки, ты и разбирайся. Юлька вздохнула. Не было у неё сил разбираться, совсем не было. Свинец внутри неё начал испаряться, и с каждым шагом становилось всё легче и легче.
Юлька с Артёмом прогуляли геометрию, а потом историю. Они шли по парку, разговаривали или молчали. Один раз он её поцеловал. Не как тогда, осенью, а долго и трепетно. И сердце её взлетело в вышину, в пасмурное ноябрьское небо и никак не хотело возвращаться.