Новенькая

Прошло несколько месяцев. 

Макс стоял и смотрел на себя в зеркало. Аккуратно выглаженная рубашка в клетку, черные джинсы, небрежно зачесанные волосы, а в руках - большой букет из красных роз. 

- Жених, бля... - влюбленным голосом промолвила Лера.

- У тебя все получится брат, - послышался за спиной голос Димы.

Парень повернулся к друзьям. Сердце бешено колотилось, вот вот могло выпрыгнуть из груди, и не дать ему довести дело до конца.

- Волнуюсь, сука...

- А кто не волнуется, котик? - Лера подошла к нему, и взяв его за плечи, посмотрела прямо в глаза, - Главное, верь в себя.

- Да. А вечером всех наших созовем, и устроим такой пиздец...

Макс осмотрел своих друзей и тихо сказал:

- Спасибо вам. Внатуре спасибо...

Лера, не ожидая ни секунды, расплылась у него в объятиях. Дима пожал ему краба, и пожелав удачи, вышел вместе с Лерой из дома. 

"Обратного пути нет..."

Макс стоял у калитки, словно школьник на первой линейке. Рубашка – наглажена до идеала, букет нежных роз в руках дрожал вместе с пальцами. Весенний ветерок дул в лицо, будто шептал: давай, брат, соберись. Он глубоко вдохнул и нажал на звонок.

Кира вышла почти сразу. В спортивных штанах, в синем домашнем топе, с неубранными, волнистыми рыжими волосами – домашняя, настоящая. Увидела его – и застыла. Макс поднял глаза, сделал шаг вперёд.

– Привет... Я не знаю, с чего начать, – выдохнул он. – Но, наверное, с того, что... извини.

Кира молчала, скрестив руки. Макс протянул букет, аккуратно, будто боялся ранить её даже этим движением.

– Я много чего натворил, – продолжил он, глядя ей прямо в глаза. – Не ценил, что у меня было. Не слышал тебя. Не замечал, как ты отдаляешься. А ты ведь просто хотела быть рядом...

Она всё так же молчала. Он продолжал, голос дрогнул:

– Я не изменял, правда. Просто был... дураком. Уходил в себя, когда ты нуждалась. Смеялся, когда тебе хотелось поплакать. Отталкивал, когда ты тянулась.

Макс опустил глаза. В груди всё стучало, будто не сердце – барабан на рок-концерте.

– Я не прошу тебя сразу простить. Просто хочу, чтобы ты знала – я всё понял. И если шанс есть... пусть даже маленький... я бы хотел снова за тебя бороться.

Кира наконец взяла цветы. Смотрела на них, потом на него. Глубоко вдохнула.

– Ты правда изменился? – тихо спросила она.

– Я стараюсь, – честно ответил он. – Ради тебя. Ради нас.

Между ними повисла пауза. Птицы пели где-то вдалеке, и время будто остановилось. Кира шагнула вперёд. Просто обняла его. Без слов. И этого было достаточно.

Они сидели на скамейке во дворе её дома. Макс держал руки на коленях, будто боялся сделать лишнее движение. Кира, всё ещё с букетом в руках, легонько крутила стебель розы между пальцами. Тишина была не гнетущей — она была тёплой, живой. В такой тишине иногда рождается что-то важное.

– Знаешь, Макс, – сказала она, не глядя на него. – Я столько раз думала, что ты придёшь. Представляла, что скажешь, как посмотришь. И вот... ты здесь.

Он усмехнулся неловко.

– Надеялся, что не захлопнешь дверь.

– Была близка, если честно, – призналась она, всё так же не глядя. – Ты ведь сильно тогда ушёл. В себя. В этот свой холод. Я стучала, а ты молчал.

– Я боялся, – выдохнул он. – Что всё испорчу, если скажу хоть слово. Но именно потому и всё испортил.

– Ты мог бы просто... поговорить со мной. – Она, наконец, посмотрела ему в глаза. – Ведь это так просто.

– С тобой — да. А с самим собой — нет.

Кира вздохнула, опустила взгляд.

– Знаешь, каково это — ночами просыпаться и искать глазами человека, которого больше нет рядом? И не потому, что он ушёл физически. А потому, что ты был как призрак. Живой, но не с нами.

– Я был сломан, Кира. Но теперь... я пытаюсь стать лучше. Не только ради себя, но и ради тебя. Я действительно понял, что ты мой человек. Что без тебя, мне будет гораздо хуже. И если ты дашь шанс — я постараюсь это доказать. Не словами, а каждым днём рядом с тобой.

Она замолчала. Лицо её смягчилось. На губах появилась чуть заметная, упрямая улыбка.

– Знаешь, ты всё ещё говоришь слишком красиво.

Макс улыбнулся тоже. Скромно, по-доброму.

– Да? Ну, тогда скажу проще. Я скучаю по тебе. Каждый день. И хочу, чтобы ты была рядом. Не как тень прошлого, а как настоящее.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда скажу спасибо за то, что выслушала. И всё равно пожелаю тебе счастья. – Он пожал плечами. – Но если скажешь «да»... я приглашаю тебя на встречу. Настоящую. Как в первый раз. С цветами, с волнами в животе, с глупыми словами и длинными взглядами.

Кира усмехнулась, будто сдалась сама себе. Закусила губу, затем кивнула.

– Только если это будет на мосту, где ты когда то пытался признаться мне в любви, а в итоге споткнулся о бордюр.

Макс заржал. Честно, громко, с облегчением.

– Бля, а я думал, ты это забыла.

– Нет, – рассмеялась она. – Никогда не забуду. Это было идеально неловко.

– Тогда завтра, семь вечера, тот же мост. Я буду... более грациозным.

– Посмотрим, – ответила она, с той самой улыбкой, которую он помнил. Настоящей, искренней, тёплой.

Он поднялся, крепко обняв ее на прощание, почувствовав дикое смущение, будто делал это в первый раз. 

– Спасибо, Кира. 

И пошёл. Нет — не пошёл, он почти летел. Шёл, будто под ногами — пружины, а внутри — фейерверки. Прохожие оборачивались, кто-то улыбался ему в ответ, но он даже не замечал.

– Дааааа, сука, да! – сказал он себе полушёпотом, зажав кулаки. – Получилось...

Он шёл домой, неся в груди не просто надежду — веру. А это куда сильнее.

Макс влетел в квартиру так, будто за ним гналась сама жизнь, которую он наконец догнал.

– ЕБАТЬ, – заорал он с порога, – ЭТО ПРОСТО ПИЗДЕЦ КАКАЯ РАДОСТЬ!

Дима сидел на полу в их комнате, опершись спиной на диван. Слушал музыку, жевал холодную пиццу, глаза полузакрыты — но как только услышал голос друга, сразу вскинулся.

– Чего орём-то, герой?

Макс сбросил куртку, закинул её куда-то на стул, подскочил к нему, схватил за плечи.

– Она... Согласилась. Кира. Понял?! Назначили встречу! Завтра! – голос срывался, глаза горели.

– Ебать... – Дима выдохнул. – Это... Это что, вы теперь снова...?

– Да! Ну, не прям "снова", но... бля, чувак, ты бы видел, как она улыбалась.

Дима рассмеялся, вскакивая на ноги. Обнял Макса, со всей силы, хлопнул по спине.

– Я ТЕБЯ ПОЗДРАВЛЯЮ, ПСИНА!

И в эту секунду в комнату заглянули Саня и Илья — с пивом и пачкой чипсов. Артур вообще уже разувался в прихожей.

– У кого тут оргазм духовного просветления? – протянул Саня, но когда увидел сияющую рожу Макса, сразу понял.

– Ну всё, – сказал Илья, – празднуем!

Врубили музыку погромче, кто-то достал настолку, кто-то — гитару. Пиво лилось, смех заполнял стены. Макс рассказывал всё по сто раз, как она вышла, как держала букет, как смотрела, как смеялась над его падением на их старом свидании.

– Так вот почему он рубашку гладил! – заржал Артур. – Я думал, на похороны собрался!

Дима сидел в углу на диване и просто смотрел. Смотрел, как Макс, которого он ещё недавно поднимал с дна, теперь сидит на вершине, и светится.

И как-то вдруг потеплело внутри. Всё стало на свои места. Всё — правильно.

А потом Макс сел рядом, закинул руку на плечо.

– Бля, спасибо тебе, Димон. Если б не ты...

– Да ладно, – улыбнулся тот. – Главное, что ты снова дышишь.

И они просто сидели, слушая музыку, смеясь, вспоминая, как всё начиналось.

Ночь была лёгкой. Впервые за долгое время.

И Дима подумал: может быть, всё и вправду наладится. Может быть, не сразу, но точно – наладится.

Парк был почти пуст. Серое утро стелилось по аллеям тонким дымом тумана, из земли ещё тянуло ночной влагой. Дима сидел на скамейке, слегка склонившись вперёд, локти на коленях. В руках — книга. Та самая.
«Нетерпение сердца» — пожелтевшие страницы, загнутые углы, её имя на внутренней стороне обложки. Алиса.

Когда-то он слушал её дыхание, пока она рассказывала, как эта книга перевернула ей душу. Как она плакала в ванной на тридцатой странице. Как чувствовала каждого героя так, будто это её собственная плоть.
А теперь он просто читал. Без эмоций. Как хирург, который больше не боится крови.

– Ого, – голос сзади, как заноза в старом шраме, – ты всё-таки начал читать?

Он не поднял головы сразу. Закрыл книгу. Медленно. Поднял взгляд.

Перед ним стояла Алиса. И рядом с ней – какой то парень. Лицо неважно, взгляд самодовольный. Типичный. Рука на ее талии.

У Димы в груди не дрогнуло ни мускула. Просто тишина. Тишина после бури.

– Алиса, – сухо сказал он, – ты же мечтала, чтобы я её прочитал.

– Ну да... – её голос дрогнул. – И как тебе?..

Он встал. Медленно. Подошёл к ближайшей урне.
Подержал книгу на ладони, как будто взвешивал. Потом посмотрел на неё. В глаза. Холодно. Прямо. Без ненависти. Без любви. Просто... пусто.

– Ты её испортила, – сказал он. – Даже Цвейг теперь пахнет тобой.

И швырнул книгу в мусорку.

Алиса вздрогнула. Новый ухажёр усмехнулся, мол, драма-квин.

– Слушай, ты не должен... – начала она, шаг вперёд. Но он поднял ладонь, останавливая.

– Не надо, Алиса.
Он шагнул ближе. Совсем рядом. Его голос был едва слышен, но резал, как лезвие:
– Ты думала, я с Лерой? А сама дала кому то на вечеринке. Даже если это была "шутка" — знаешь, что в этом смешного? Что теперь ты — шутка.

Она попыталась сказать что то, открыть рот, но он не дал ей ни слова.

– Ты стала для меня синонимом фальши. Придумала себя, влюбила меня в свою роль. А потом... расплавилась, как дешёвая маска на солнце.

Он повернулся, пошёл прочь.

– Дима... – крикнула она.

Он не остановился. Не обернулся. И даже не ускорил шаг.

Каждое его движение — как будто освобождение.
С каждым шагом — легче.
С каждым вдохом — чище.

А позади – только лёгкий запах мертвого лета, бумажной пыли и лжи.