Кухня-бар для своих
«Черт, - подумал Верхушкин, - какого черта они тут делают?»
За соседний столик уселись трое - долговязый игрок в неоновых трансферах последней модели, жмущаяся к игроку девица - еще более долговязая, чем он, - и невнятный сморчок в длинном помятом плаще грязно-белого цвета.
Верхушкин уткнулся в стол - голая тетка с лицом жабы смотрела на него и призывно крутила бедрами.
- Я не сдамся без тебя... моя тонконогая цапля, - она открывала рот и в ушах Верхушкина раздавался ее тягучий, низкий голос.
«Кто вообще это слушает?» - Верхушкин смахнул ее. Вместо жабы появилась карта меню. Сушенная саранча в сахарной глазури. Дикая кошка со сливочно-горчичным соусом. Верхушкин старался не поднимать головы. Они не должны его тут видеть. Детоксицированные мухоморы 18+.
«В какой жопе я оказался?» - Верхушкин прочел на топпере стола Кухня-Бар для Своих. Маринованные огурцы с картофелем.
«Наконец-то! Хоть что-то съедобное». Верхушкин дважды стукнул оттопыренным пальцем по воздуху прямо над названием блюда.
«20 минут?!» Верхушкин поморщился и обновил таймер, надеясь, что это какая-то ошибка, но нет, таймер показывал 19:55.
Компания за соседним столиком тем временем что-то обсуждала. Лицо сморчка было наглым, с гиеньими глазами. Он медленно двигал губами, жевал их и постоянно оглядывался, словно выискивал кого-то. Девица качала головой - она кажется слушала песню жабы. Игрок постоянно перебивал сморчка. Он внушительно нависал над сморчком и что-то втолковывал ему, а потом снова выпрямлялся и ждал ответа.
Верхушкин вернул жабу. Она послала ему большое сердце и положив руки на ягодицы, снова завертела задницей.
- В этооооом мире без согласия я буду с тобой лишь и за тебя, глаза твои закрытые целуя, - песня убаюкивала. Верхушкин зевнул пару раз и снова исподлобья посмотрел на игрока и компанию. К ним уже подкатил официант - выстрелил на стол напитками в плотном цветном пластике и поставил перед каждым по коробке с едой. Игрок развернул палочки и принялся есть. Ткнул локтем девицу. Она, наконец, оторвалась от экрана и потянулась за выпивкой. Она мигом опрокинула полулитровый пластиковый цилиндр и взялась за второй.
Сморчок, выплюнув зубы, набросился на еду. Как же мерзко он ел - жевал с открытым ртом, перекатывал куски еды в беззубом рте и одновременно говорил.
Верхушкину было интересно смотреть на игрока. Как на редкую диковинку, нечто экстраординарное. Игрок - темная лошадка. В реале его давно никто не видел и не хотел видеть, ради собственной же безопасности. Девица вообще походила на одну из местных - видно было, что она знакома со всей этой кухней и судя по тому, что губы ее двигались, а голова мелодично покачивалась в такт музыке - она знала жабью песню наизусть.
Каждый столик был защищен шумовым барьером, но Верхушкину не надо было слышать о чем они говорят, достаточно было видеть губы говорящих.
- Они заплатят миллионы, миллиарды, - чавкал Сморчок и крутил глазами, - и это только начало.
- В жопу деньги, - медленно сказал игрок. Он был раздражен, зол, агрессивен, но связан по рукам. Верхушкин знал это, прочитал по еле заметным движениям лицевых мышц - тут дрогнул уголок глаза, там слегка напряглась ноздря. Просто, как дважды два. Особенно когда ты изучаешь лицевые мишени и психотипы более 30 лет.
Верхушкин быстро отвел взгляд от игрока. Ему стало не по себе, словно он случайно подглядел за кем-то в ванной или в постели. Одно дело, когда ты следишь за человеком намеренно, с мотивом, и совершенно другое, когда ты оказываешься свидетелем чьей-то личной жизни случайно, из праздного любопытства или по глупости, не сумев вовремя отвернуться. От этого порядочному человеку всегда немного стыдно и грязно. Да и потом, игрок не из тех, кто может простить вторжение в свое личное пространство.
Верхушкин посмотрел на часы - Кристина должны была прийти двадцать минут назад. Он решил, что дождется еды и если Кристина к этому времени не появится - уйдет.
Главное, проскользнуть незаметно мимо игрока и его спутников. Верхушкину хотелось избежать неловкой встречи - зачем игроку знать, что он его видел? Да и сам Верхушкин не особо хотел светиться в городе. Мало ли у кого какие вопросы возникнут.
На таймере - 09:38. Время тянется медленно. У Верхушкина под ложечкой засосало - он не ел уже вторые сутки, с тех пор как с ним связалась Кристина. Первый день он не мог есть от возбуждения. Он мерил шагами свой апартамент, курил и искал аргументы. Потом вывел последние коины из кошелька в пасс и вышел из дома.
Последний раз он был в городе лет 5 назад. Тогда все только начиналось и в городе еще было не протолкнуться. Верхушкин закрыл глаза. Черт, так приятно. Ни один симулятор не может точно воспроизвести эти неровные прикосновения ветра.
«Хоть бы пошел дождь» - подумал Верхушкин. Но небо было ясным. Еще пару часов и солнце выкатит в полную мощь. Он воспроизвел сообщение от Кристины. Время, адрес и ее голос. Мягкий, знакомый и чертовски холодный. Кристина предлагала встретиться в кафе на углу Красной Пресни и Пресненского Вала. В груди у Верхушкина что-то кольнуло. Они когда-то жили в тех краях. Кристина еще была его женой, а он еще не собирался становится локтом - кто мог предположить, что все так развернется. У него было, конечно, предчувствие, что мир меняется, причем очень быстро. Но он и в самом страшном кошмаре не мог предположить, что все произойдет настолько стремительно. А что если Кристина все еще жила там? Она ведь могла себе позволить жить в городе.
Он захотел спуститься в метро, но оно оказалось закрытым. На прозрачной двери было написано: «Открыто с 8:00 до 16:00». Верхушкин развернулся и стал искать глазами хоть какой-то транспорт. Ни элеткробусов, ни такси. Как ему добраться до города? Мимо пронесся черный автомобиль с горящими фарами. Он почти полностью сливался с асфальтом - таким же черным.
Верхушкину никогда не нравилось это время суток - предрассветное, со сгустками черноты в углах и под козырьками, с выглядывающими в рассеянном свете силуэтами и очертаниями, с редкими звуками, пугающими и тревожными. Он направился к пустой стоянке такси. Там висела табличка с номером телефона. Он набрал номер.
- 10 округ больше не входит в зону обслуживания, - просигналил электронный голос. Звонок отключился. Верхушкин пошел к остановке. Расписание обещало первый автобус в 5:20 - ровно через 50 минут. За 50 минут он, пожалуй, успеет дойти до 8 округа и там взять такси до города.
То, что Кристина уйдет от него - это было предсказуемо. Ей всегда были нужны деньги и когда он перестал зарабатывать их в нужном для нее количестве - все было уже решено. И это было естественно. Ее естественная эволюция. Она стала шикарной женщиной. Верхушкин уже не вписывался в ее мир. Он занимал слишком много времени, слишком много душевных и эмоциональных сил нужно было вкладывать в него, а ей нужно было беречь их для себя, для того, чтобы вырасти самой. Он понимал это и не осуждал ее. Он не вписался в новый мир и несправедливо будет тянуть ее за собой туда, откуда можно и не выползти.
Он дошел до 8 округа за час. Шел он быстро, нервно, желая как можно скорее оказаться в городе. Это нетерпеливое ожидание, страх опоздать, стыд от того, что он вообще согласился на эту встречу - он догадывался зачем Кристина ему позвонила - все это не дало ему как следует насладиться первой за долгое время вылазкой на улицу.
Он быстро прошагал невзрачные апарт-отели, стоящие один на другом, клочок зеленой зоны, темным пятном лежавший среди каменных муравейников, управление 10-го, а потом и 9-го округа - их построили совсем недавно, кажется они появились в тот же день, когда было принято новое административно-территориальное деление города. Это были иглообразные глухие здания с тонкой вертикальной полоской окон ровно посередине и световым пучком на самом верху. Вход в управление постоянно мигрировал и невозможно было предсказать, где он окажется в ту или иную минуту. Как решали эту проблему работники управления было неизвестно. Но видимо, у них был какой-то ключ или некая инструкция. Сто процентов, они что-то такое придумали.
Принесли огурцы с картофелем. Металическая рука вынула из своего брюха блюдо и поставила перед Верхушкиным. Выглядит как кусок дерьма.
Игрок с девицей уже поели, а сморчок все еще вылизывал свою коробку, стараясь не остановить ни кусочка. Он выглядел отвратительно. Так же как и картофель Верхушкина.
Голод был сильнее и Верхушкин воткнул вилку в эту странную массу. На удивление, еда оказалась гораздо лучше на вкус, чем на вид. И Верхушкин быстро, за пару минут умял все блюдо. Кристины все еще не было.
«Не придет» - подумал он. На самом деле, он об этом думал еще садясь в такси в 8 округе. Что-то подсказывало ему, что Кристина просто в какой-то момент размякла. Может где-то услышала про него или наткнулась на старую фотографию. А может и просто так, с бухты барахты, вдруг решила дать ему возможность снова почувствовать себя человеком, выбраться из своей норы.
«Дурак,- Верхушкин бросил вилку и тарелку в утилизатор, - идиот».
Игрок резко поднялся и посмотрел на Верхушкина. Верхушкин выругался про себя. «Только этого еще не хватало». Он медленно кивнул игроку, пристально глядя на него в ответ. Тот по-прежнему продолжал смотреть в упор на Верхушкина, даже не на Верхушкина, а сквозь него.
«В игре» - понял Верхушкин. Трансферы игрока были напряжены - казалось вот-вот взорвутся. Верхушкин выдохнул и, воспользовавшись тем, что игрок его не видит, встал из-за стола и вышел из зала.
Он оставил в этой забегаловке последние деньги. На самом деле, хорошо, что Кристина не пришла. Ведь он даже не смог бы ее угостить. Не то чтобы Кристина нуждалась в угощении или была старомодной, нет, просто Верхушкин уважал классику. И для него это было важно. Хоть в чем-то оставаться прежним собой. В каких-то таких, на первый взгляд, незначимых ритуалах. Он ведь из-за этих своих правил, почти перестал пить, потому что нормальный алкоголь достать было сложно, а то, что легко доставалось таким как он, он пить не хотел.
Он стоял на углу Пресни и Пресненского Вала. У него оплачено еще 5 часов в городе и кредитный запас на такси. Этого хватит, чтобы добраться до своей норы и продолжить умирать там. Город постепенно просыпался, солнце уже лупило по крышам домов, по улице скользил электробус. На секунду Верхушкину показалось, что он вернулся на пять лет назад. Он пошел вниз по Пресненскому валу, решил прогуляться до 2-го округа.
Верхушкин думал о том, что город совсем не изменился, только выглядит теперь почти как декорация. Словно что-то важное исчезло, что-то сакральное. Как-будто город потерял свою душу.
Москва и правда стала более холодной. Не климатически, хотя погода тоже сильно изменилась, а по вибрациям. Пропал драйв, движуха, энергетика, если так можно сказать. Что-то гнетущее возвышалась над городом и казалось полностью подчинило себе весь его ритм.
Дом 36. Он попытался войти в арку, но пасс не сработал и списал двадцать минут. Верхушкин посмотрел в окно квартиры на втором этаже, но не смог разглядеть ничего. Оно отражало улицу. Он опустил взгляд и увидел свое лицо в зеркальной витрине магазина на первом этаже. Он постарел и в естественном свете это было особенно заметно. Лицо стало серым, сухим, под глазами чернели синяки, а на переносице треугольником расположились глубокие морщины. Еще была глубокая, тяжелая морщина между губой и подбородком, длинная и неровная на лбу, сеточка мелких - вокруг глаз. Все лицо его было каким-то помятым, несвежим. И сам он показался себе ветхим, устаревшим, отжившим свое.
Кристина скорее всего еще спит. У нее, наверное, такая же гладкая кожа и аккуратная улыбка. Он вспомнил, как она куталась в одеяло и просила чай, когда болела. Сейчас она, наверное, так себя не ведет. Он видел ее на камерах - строгую, подтянутую, другую. Первое время он искал ее каждый день, смотрел, скучал, а потом... потом ее стало невозможно найти на камерах. Еще некоторое время он пересматривал старые записи, те, что успел сохранить у себя, а год или полтора спустя, почти перестал. Только иногда возвращался к ним, когда совсем накатывало.
Высотка на баррикадной была обнесена голографической стеной, настолько высокой, что она ее полностью закрывала. Машины, направляющиеся к высотке, исчезали под землей в паре десятков метров от нее, и выезжали там же, когда покидали территорию.
Верхушкин переходил дорогу, прямо перед съездом под землю, когда черная машина с острым капотом резко подрезала его. Окно опустилось - за окном была Кристина.
- Саша? - она посмотрела на него и в ее взгляде на мгновение появилось что-то теплое, но тут же исчезло.
- Кристина? - он заглянул в окно. Она сидела одна в коротком черном платье с высоким воротом. Волосы были собраны на затылке.
«Совсем не изменилась» - подумал он.
- Ты почему тут?
- Ты не пришла.
- Садись, - Кристина открыла дверь и подвинулась. Верхушкин сел.
-10 округ. Апарт-отель 37, - скомандовала она. Автомобиль дал задний, повернул налево и поехал в сторону садового.
- Ты не должен был уходить, - строго сказала Кристина и пригладила пальцем бровь - она всегда так делала, когда нервничала.
- Я думал, ты не придешь, - Саша чувствовал себя школьником перед этой строгой женщиной.
- Ты ведь прекрасно понимал, зачем я тебя вызвала, - она отодвинулась от него и налила стакан воды, - держи.
Он послушно взял стакан. Выпил.
- Я просто хотел тебя увидеть.
- Ты видел игрока? - Кристина включила запись.
Верхушкин молчал.
«Дурак, - думал он про себя, - идиот. Неужели я мог рассчитывал на что-то другое?»
- Саша? - она сверлила его взглядом.
Он молчал. Он не знал, что ответить. Не понимал, возможно ли вообще выйти из всей этой ситуации достойно? Не ослом, не сволочью, не идиотом. Она отключила запись. Развернулась к нему.
- Саша, я не понимаю... зачем ты так? - она всматривалась в него, почти что ласково или скорее притворялась, что ласково. Она всегда так делала, когда хотела проманипулировать им.
Он полез в бар, но вместо воды достал маленькую бутылочку вина. Открыл ее. Отпил. Лучше молчать. По-крайней мере пока.
- Я знаю, что тебе нужны деньги. Это не жалость, не попытка задеть твою гордость. Ты... ты просто далеко не чужой человек. Я могла дать эту работу кому угодно. И тебе я ее дала по двум причинам. Первая, я уже озвучивала, ты не чужой человек и тебе нужны деньги. Вторая, у тебя талант... За это, я собственно и ... - она запнулась, - и полюбила тебя когда-то.
Он допил бутылку и полез за второй. Она не препятствовала.
- Ты ведь когда шел, знал, что это не просто встреча.
- А что если нет? - он произнес эти слова и не узнал свой голос.
Она отвернулась к окну. Верхушкин - их последняя надежда. Им нужно прочитать игрока, хотя бы приблизительно. Хотя бы в общих чертах. Отыскать какой-то изъян, его ахиллесову пяту. Игрок был неуловим. Никто не знал в какой момент он выключится. Его задерживали сотни раз, но каждый раз им доставалась лишь пустая оболочка. Его необходимо было взять.
- Саша, ты все знал, - она подвинулась ближе к нему, взяла за подбородок, развернула его лицо на себя, и сразу же убрала руки, одернула себя, - не глупи. Ты снова будешь при деле, уедешь из 10-го. И дело не только в деньгах. Не столько в деньгах. Дело в качестве жизни. Ты ведь сам все понимаешь.
Он вдруг понял, что совсем не узнает ее. Эти ее агрессивные, силовые жесты. Даже в ее взгляде больше не удавалось уловить и намека на женщину, которая когда-то была его женой. Она полностью трансформировалась. Он только сейчас это заметил. А может...Губы ее двигались также, как и раньше, но это легкое, микронное втягивание нижней губы вовнутрь, это практически незаметное движение, его сейчас не было. Вот она произносит какую-то избитую фразу о том, что ему нужно думать о будущем. Сжимает губы. Вот сейчас она должна немного втянуть нижнюю губу. Она всегда так делала, но этого не происходит. Он смотрит в ее глаза. Она слегка улыбается и моргает. Он слышит, как она сглатывает, случайно, заподозрив, что он читает ее, подбородок спазмом опускается вниз и тут же поднимается.
- Зачем ты читаешь меня? - она отвернулась к окну, чтобы собраться.
«Это она... - подумал он, - пять лет без нее. Я просто позабыл ее». Внутри сделалось больно. В горле застрял ком.
«А может ее все же...- он взглянул на Кристину еще раз. Он не знал эту чужую женщину, - Может ее совсем нет?» Это сделало бы все намного проще.
«Ты просто пьяный дурак» - Верхушкин выпил еще.
- Саша? - она вновь развернулась к нему.
Они выезжали из 5 округа. Еще 40 минут и они будут на месте, у его апарта. А может быстрее. Эти острые тачки носятся под 200, без светофоров и знаков.
- Ты мне поможешь?
Он смотрел на нее и понимал, что не способен ее нормально считывать. Слишком много чувств, эмоций, он не может быть объективен.
- Я не хочу на них работать.
- Работай на меня.
- Ты работаешь на них.
- Это не одно и то же.
- Ты знаешь, что одно и то же.
- Зачем тогда ты пришел? - она сказала эту фразу медленно, почти что по слогам.
- Я уже отвечал.
Кристина потерла виски. У нее раскалывалась голова. Ему никогда и ничего не доказать. С ним невозможно разговаривать. Он всегда все усложняет и делает назло.
- Ты представить не можешь, чего мне стояло одно упоминание твоего имени.
Верхушкин почувствовал себя раздавленным. Тот трепет, даже благоговение, которое он испытывал в первые минуты их встречи, от этого ничего не осталось. Он ненавидел себя за то, что высунулся из дома в этот паршивый день. За то, что своими же руками уничтожил единственный волнующий его образ, представление, которое наделяло его жизнь хоть каким-то смыслом. От Кристины ничего не осталось. Она вся превратилась в полую, совершенно пустую куклу. И этот факт обесценивал все их совместное прошлое. Он не понимал, кого он тогда любил? Неужели все эти 10 лет их совместной жизни она искусно претворялась живой, являясь на самом деле очередным истуканом?
Его вдруг скрутило. И спустя пару секунд вырвало прямо на колени Кристины.
- Не стоило пить, - он вытер губы. Кристина молча вытерла колени.
- Прости, - продолжил Верхушкин. Он теперь испытывал к ней не то жалость, не то брезгливость.
- Крышу на ноль, - она откинула голову назад.
Крыша автомобиля стала полностью прозрачной. Верхушкин тоже поднял голову наверх. Небо было ясным, солнце смотрело прямо на них. Он сощурил глаза.
- Мне конец, если ты не поможешь, - Кристина вытянула ноги.
Он повернулся к ней. Да, та самая Кристина. И как он мог подумать, что это не она. Она невидящим взглядом смотрела перед собой и водила языком по внутренней стороне зубов, медленно, словно пересчитывая их.
- Если ты не поможешь, я не знаю, сколько я протяну, - повторила она.
Верхушкин знал, что она говорит правду. Впервые за эти несколько часов.
- Я не могла сразу сказать, попросить тебя, после всего... я надеялась, что тебе будет нужнее. А тебе как всегда ничего не нужно.
Они подъехали к его апарт-отелю. Кристина с любопытством посмотрела в окно.
- А у вас тут не так плохо
- Не была ни разу в 10-м?
Она отрицательно покачала головой.
- С почином.
- Выпьем?
Не дожидаясь ответа Верхушкина, Кристина достала бутылку шампанского из бара. Ловко открыла ее. Наполнила два бокала.
- За 10-й.
- За 10-й.
Оба залпом опрокинули бокалы. Кристина еще раз посмотрела на Верхушкина, почти также как раньше. Она выглядела очень уставшей.
- Меня уберут, если я не возьму Игрока. Помоги мне.
- Спасибо, что подвезла.
Верхушкин вышел из автомобиля и не оборачиваясь зашагал ко входу в апарт.
Дело было не в убеждениях, не в принципах. Ему, по большому счету, было плевать на игрока. Да, он испытывал уважение к масштабу личности. Но сколько их было. Личностей. И сколько их еще будет. Еще утром он и правда был готов к чему-нибудь такому. Ради нее. Для нее. Но ведь от нее ни черта не осталось. Ни черта.
Он приложил пасс к двери и сразу оказался в клаустрофобической кабинке лифта. Нажал на кнопку Апартамент 1929. Кабинка стала подниматься вверх. Перед остановкой на 19 этаже кабинка развернулась, двери лифта открылись и он оказался прямо перед входом в апарт. Пасс сработал автоматически, дверь в апартамент поднялась наверх и он шагнул из лифта в свою нору, соту, ячейку этого улеобразного здания. .
Жизнь, казалось, больше не имела смысла. Он только сейчас понял, что все эти пять лет фактически жил только ради нее. Он подошел к единственному в апарте окну, короткому и узкому, - машины уже не было. Он знал, что она позвонит еще раз. А потом еще. Будет умолять, потом угрожать. Такие как она до последнего цепляются за любую возможность. Он вывел на стену Викторию. Этот водопад действовал на него как наркотик. Вообще, Верхушкин ненавидел шум воды, он его раздражал, но под Викторию ему всегда удавалось отключиться.
Он вытянулся на полу, закинулся пачкой рекса и закрыл глаза.
Завтра будет новый прекрасный день.
Амина Верещагина, 2018