Пламя наших чувств Часть 2
Пламя сердец Беловой и Мидории должны растопить лед души Тодороки.
Звучит как начало романа. Боже.
– Ты же тоже хочешь быть героем, не так ли? У тебя все будет хорошо и все получится, – маленький мальчик, содрогаясь от рыданий, прижимался к женщине с короткими белыми волосами и нежной улыбкой, гладящей нежно его по голове, чтобы успокоить.
Прежде я знал это, а теперь забыл.
Объявили начало боя, и противники не стали выжидать. Лед помчался на Мидорию, а парень активировал свою причуду, что вызвало огромный холодный ветер, охвативший всю арену. Толороки не оттеснили назад из-за созданной им ледяной преграды.
“Как я и ожидал, – Шото посмотрел на сломанный палец Изуку. – Он готов ранить себя, чтобы остановить меня”. Подросток повторил свою атаку, как и соперник. “Черт”.
“Из того, что я знаю о его боевом стиле, я могу сделать вывод, что никакой информации о нем нет. Мне придется придумывать план на ходу. Он предусмотрительно возвел позади себя опору, чтобы его не сдуло, что еще раз доказывает действенность моего подхода. Мне придется пожертвовать своей рукой, чтобы данная стратегия сработала. Нужно все взвесить. Думай, где же его слабое место”, – Мидория совсем не жалел свое тело, и Белова это поняла. Видимо, брат решил воспользоваться этим, хотя его лицо выдавало напряжение. “Этот парень отчаянный. Шото, если ты не выложишься по полной, ты проиграешь ему. Не глупи!”, – пальцы, крепко обхватившие колени, собрались в кулаки, губы были сложены в тонкую линию.
“У меня осталось еще шесть попыток”, – сломанные конечности дрожали.
– Ты… – одно слово уже заставило нервничать и ситуация снова повторилась. Казалось, если так продолжится, зеленоволосый проиграет, однако интуиция девушки говорила другое. На заднем плане что-то происходило, даже вроде вернулся красноволосый, но Соня не обращала ни на что внимания, отключив переводчик, хотя и без него могла понимать язык. Все ее думы были о том, как бы снова, спустя столько лет увидеть пламя.
“Мидория хочет затянуть матч?”, – в ход в третий раз пошел лед.
– Я закончу все быстро!
“Я использовал все пальцы левой руки!”, – на это было больно смотреть. Тодороки создал мост и стремительно приближался к противнику, который снова использовал удар пальцами уже другой руки. Парень подпрыгнул и избежал атаки, решив задеть в ближнем бою. Изуку отпрыгнул, и ледяной кулак приземлился на бетон. Лед устремился ввысь и схватил Мидорию за ногу: “О нет, он слишком быстр!”. Внезапно тот решил использовать всю руку, дабы освободиться от плена, и Тодороки с трудом спасла ледяная преграда, был риск вылететь за пределы арены из-за сильного порыва воздуха, сносившего его, словно пушинку.
“Вот это сила! – восхитилась и испугалась девушка. – Что же будет, если он научится ее контролировать? Не хотела я бы с ним сражаться”.
– Это было мощно. Ты меня на расстоянии держишь, – парень встал, убирая глыбу.
“Тут дело не только в причуде! Его логика, навыки, подвижность – все это отточено многолетним трудом!”, – эти “труды” можно было назвать скорее пытками, забравшими детство. У нее хотя бы была возможность наверстать упущенное, ей повезло с друзьями и учителями, а он пребывал все это время в одиночестве.
– Он уже превзошел средненького профессионала!
– Неудивительно, он же сын Старателя.
Просто захлопнитесь!
Лицо девушки становилось все мрачнее.
– Ты что, уже выдохся? Побегал чуть-чуть да пальцы сломал. Вот это твой предел? – как бы пафосно сейчас не выглядел брат, его тело тоже имело предел. И это заметил Мидория: “Черт!”.
– Прости, – герохромные глаза посмотрели в сторону трибун. – Спасибо тебе, Мидория. Благодаря тебе у этого человека пропало настроение.
Даже без причуды моего отца…нет…я откажусь от его наследия, заняв первое место и без моей левой стороны.
Несмотря на внешнее различие в характерах, оба могли стать жестокими и мстительными, но лишь у Шото при этом просыпалось высокомерие, пока Соня старалась сохранять осторожность. Те, кто сидели рядом, провели параллель между взглядами одноклассника и иностранки: холодные глаза, возводившие стену и не видящие никого вокруг себя.
– С твоими руками ты больше не можешь сражаться, верно? Пора с этим покончить, – стратегия Тодороки не менялась.
– Куда это ты смотришь! – и снова силовая атака, удивившая и Шото, отлетевшего назад и оказавшегося у края, и наблюдателей.
– Ублюдок…сломанным пальцем он… К чему этот фарс?
– Ты дрожишь, Тодороки. Твоё тело и причуда… Ты больше не можешь переохлаждать свое тело причудой. Но ты бы мог решить эту проблему огнем, своей левой стороны, так ведь? Все показывают свой максимум, чтобы стать хоть чуточку ближе к своей мечте, чтобы стать номером один! Ты хочешь выиграть, стараясь в пол силы?! Ты меня еще даже не коснулся! – Мидория сжал кулак. – Ну так давай, всеки мне со всей силы!
Если слова плохо влияют, то в бою, где порой просыпаются низменные инстинкты, где желание победить берет вверх, огонь может проснуться. Брат не сможет сбежать. С самого начала она сделала ставку именно на зеленоволосого паренька. Чтобы он сделал то, что не смогла она: втащить своему лучшему другу и брату. И заставить открыться этому миру, как когда-то через боль и отчаяние совершила она.
– Мидория, что ты задумал? Со всей силы? Тебя этот урод подкупил что ли? Или Соня что-то тебе сказала? – гнев вытеснил рассудок и Тодороки помчался на соперника. – Я просто в бешенстве!
“Он стал медленнее. Так и знала. Либо огонь, либо проигрыш. Что же ты выберешь?”.
“Вблизи у тебя нет ни единого шанса, – Изуку, казалось, этого и ждал. – Он знал, что я упрусь на правую ногу! Этот парень…”.
– Представь… микроволновку… – бормотание насторожило Шото не больше, чем действия. “Она не взорвется, не должна нет, никогда!”, – по телу девушки пробежали мурашки, когда рука, наполненная такой мощью, ударила в печень брата и тот упал на землю дважды, как попрыгунчик.
Я смотрю. Смотрю!
“Почему…”, – Тодороки быстро встал и использовал лед, от которого Мидория опять увернулся. “Лед не настолько быстр”, – заметил он. Они снова сблизились и Шото сделал полукруг и снова атаковал, но Изуку не позволил льду задеть его, хотя был ранен, и возникали сомнения, что эти раны заживут быстро. Они то сближались, то отдалялись. Бой затягивался и становился более интенсивным. Когда руки перестали слушаться, он использовал уголок губ.
“Не думал, что встречу такого же отчаянного человека, как Соня”, – Михаил Анатольевич начинал беспокоиться.
Мотивация человека, который хотел стать таким же, как Всемогущий, против мотивации человека, вынужденного рано повзрослеть.
Во время боя оба вспоминали чужие слова во время диалога и продолжали бороться.
Всемогущий…я хочу быть похожим на него. И чтобы сделать это, я должен быть сильнейшим, чтобы стать номером один. В сравнении с твоей, моя мотивация столь незначительна…
– Да что с тобой не так?..
– Я хочу оправдать их ожидания, хочу улыбаться и отвечать им. Я хочу быть героем! Это все – что мне нужно!
Шото…
– Вот почему, – Мидория совершил удар головой в живот, – мы прикладываем максимум усилий! Я не могу знать, что движет тобой, но если ты хочешь стать номером один и послать отца ко всем чертям – ты должен перестать строить из себя обиженку!
– Вставай, если тебя сломит такая мелочь, то Всемогущий тебе не по зубам, – огромная фигура Старателя возвышалась подобно каменной статуе над мальчиком, плачущего и скрутившимся от боли на деревянном холодном полу, на который его вырвало от удара. – Ты даже хилого злодея не уложишь.
– Пожалуйста, хватит! Ему же только пять лет! – к мальчику подбежала женщина, приобнимая, в попытке защитить сына.
– Ему уже пять! С дороги женщина! – но мужчина не желал никого слушать и грубо оттолкнул мать.
– Мама!
Тело Тодороки снова стало покрываться льдом.
– Заткнись!
Маленький Шото обнимал маму и плакал на футоне э.
– Я не хочу мам! Я…я не хочу быть как он! Я не хочу быть тем, кто обижает маму!
– Но ты же хочешь быть героем? Так будь им, – слова и нежная рука женщина обволакивали теплом. – Если ты знаешь чего хочешь добиться…
– Вот почему я, – Мидория снова активировал причуду, – я выиграю! И превзойду тебя!
Как в замедленной съемке проносились воспоминания.
– Не смотри на них Шото. Вы созданы для разных миров.
– Мама, я схожу с ума. Я так больше не могу. С каждым днем он становится все больше похожим на него, – женщина не заметила, как подошел ее сын. – А Шото, его левая сторона просто отвратительно. Я больше не могу находиться рядом с ним. Это добром не кончится.
– М…мама? – безумные глаза матери – последнее, что он помнил о ней.
“Я…”.
– Черт возьми, данный период очень важен.
– Где мама?
– А…а, раз она навредила тебе, то я отправил ее в учреждение для душевнобольных
– Это все из-за тебя. Это ты ее довел до такого состояния.
“Я отвергну…”.
– Знакомься, Шото. Это твоя невеста. Погладь с ней, – перед ним стояла его ровесница, которую он собирался отвернуть и уже ненавидел. Ее белые волосы отзывались болью, как и безумные глаза со скопившимися слезами.
– Папа, почему мы здесь? Где мама? – он не понимал, что она спрашивала. Лишь понял смысл слов “мама” и “папа”. И как он должен с ней разговаривать?
В пустой комнате она лишь смиренно заняла угол и уткнулась головой в колени, постоянно извиняясь.
“Силу моего отца”
Он не может допустить, чтобы эта ублюдская сила навредила еще кому-то.
– У тебя красивые, – сказала девочка, трогая его красную половину. И огонь у тебя такой же красивый.
– Ненавижу. Из-за него…
– Он другого цвета. Как ты. Ты мой герой! – достав блокнот, она попыталась нарисовать свои мысли. Они до сих пор не знали, как смогли понять друг друга, разговаривая на разных языках. Словно это была только их индивидуальная причуда. Или детская непосредственность преодолела языковой барьер.
“Почему-то я забыл”.
– Я люблю тебя всего! И право, и лево! Ты милый! – первое сообщение спустя полгода. Столько времени прошло, чтобы понять детские слова. Он другой. Он не отец. Все это время она твердила ему это. Больше всего боли ей принес он, отрекаясь от себя.
– Это твоя сила!
Главное – принять самого себя.
Не нужно быть заложником своих генов. Ты можешь стать тем, кем захочешь!
– Почему ты не отреклась от причуды? Если из-за нее тебе так больно?
– Благодаря ей я встретила тебя! И она моя!
Огонь охватил стадион. Голубые глаза расширились от восторга. Она так мечтала увидеть это. Мечтала, что Шото примет часть себя и станет свободным, поэтому несмотря на жар, который дарил ей тепло, она подбежала поближе.
– Стой! Это опасно! – Иида попытался ее остановить, но Соня никого не слушала.
– Ты же хочешь выиграть? Черт. И помогаешь своему сопернику. И кто из нас еще играет в поддавки, а? Я тоже хочу быть героем!
“Соня, прости меня. Я обязательно все исправлю”.
– Шото-о-о! Ты все же принял себя!
Михаил Анатольевич сжал кулаки и мысленно жалел, что публично нельзя оскорблять даже подонков. И убивать. Он был прекрасно осведомлен, какую боль Старатель причинил детям.
– Так держать! Это станет твоей отправной точкой! Ты превзойдешь меня! И исполнишь мое желание!
Крик героя номер два не мог не привлечь внимание Сони.
– Да заткнись ты урод, – процедила сквозь зубы девушка. Бакуго терзали сомнения, что Двумордый что-то не договорил.
– Круто.
– Почему ты улыбаешься? С твоими ранами и в таком положении… Ты просто безумец. Не вини меня потом.
Огневая и ледяная мощь вместе показались ей прекрасными.
“Я сближусь с ними и проведу заключительный удар. Покажи мне свой максимум!”.
“Мидория. Спасибо”.
Цементом и Полночь пытались остановить учеников, так как понимали, как сильно пострадал Изуку. Ни на что не обращая внимания, Соня как завороженная смотрела, как сталкиваются несколько причуд, как огненный свет стал белым, сжался и взорвал стадион, создав мощную ударную волну. Мелкие камни от арены летели в зрителей с ветром, перекрывая доступ к кислороду и стараясь унести с мест. Белова создала длинный щит и встала перед своими соседями, когда увидела, как стадион превратился в….ничто.
– Вы в порядке?
– Д-да…спасибо.
– М-мидория за пределами арены. Тодороки проходит в полуфинал.
После этих слов девушка поднялась с своего место и молча вышла с безэмоциональным выражением лица.
– Она довольно быстро соображает, – подумала с горечью Момо. Если бы она была такой же, то не проиграла бы с таким позором. Заметив состояние подавленности, одноклассники поспешили ее ободрить.