11 глава
Три дня спустя.
Я сидел на кухне у Колетт, тупо уставившись в экран телефона. Сообщение от Менди горело на дисплее:
"Честер, где ты? Почему опять не в школе? Это опять из-за Драко?"
Пальцы замерли над клавиатурой. Что я мог ответить? "Да, Менди, я прячусь, потому что если Драко меня найдет, он сначала добьет меня, а потом перейдет к тебе"? Я сглотнул ком в горле и отложил телефон.
Колетт, сидя напротив, выпускала кольца дыма в потолок. Её карие глаза изучали меня с неприкрытым интересом.
— Ну что, будешь отвечать своей пассии? — она растянула губы в ухмылке.
— Заткнись, — буркнул я, чувствуя, как жар разливается по щекам.
— Ооо, — протянула она, — кто-то нервничает. Интересно, почему?
Телефон снова завибрировал.
"Я серьезно начинаю паниковать. Если не ответишь в ближайший час, сама приду искать."
— Охренеть, — я провел рукой по лицу. — Она не шутит.
Колетт затушила сигарету, вставая:
— Ну, герой, похоже твое тайное убежище скоро перестанет быть тайным.
Звонок в дверь
Мы замерли, переглянувшись. Сердце бешено заколотилось — вдруг это Драко?
— Ты ждешь кого-то? — прошептал я.
Колетт отрицательно покачала головой, медленно направляясь к двери:
— Если это твой дружок-псих, я стреляю без предупреждения.
Я вжался в стул, слушая, как скрипит дверь.
— О. Привет, — раздался равнодушный голос Колетт.
— Где он?
Мой желудок сжался в комок. Менди.
— Кто? — Колетт играла в глупую.
— Колетт, хватит, — голос Менди дрожал. — Я знаю, он здесь.
Тишина. Потом шаги. И вот она стоит в дверном проеме кухни — немногг растрепанные волосы, раздувающиеся ноздри, глаза, полные ярости и... страха?
Менди замерла, осматривая меня. Я чувствовал, как её взгляд скользит по моему лицу — желтеющим синякам под глазами, заживающим царапинам на щеках, гипсу на носу.
— Ты... — её голос сорвался. — Боже, Честер...
Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент она бросилась ко мне.
Её руки обвили мою шею с такой силой, что перехватило дыхание. Теплое тело прижалось ко мне, грудь давила на грудную клетку, бедра оказались в опасной близости..
— Я так волновалась! — её горячее дыхание обжигало шею. — Ты мог хотя бы написать, идиот!
Я замер, чувствуя, как по телу разливается предательское тепло. О нет. Только не это. Не сейчас.
— Менди.. — я попытался аккуратно отстраниться, но она только крепче прижалась.
Именно в этот момент я осознал две вещи:
1. У меня встал.
2. Она это обязательно почувствует.
Колетт, к счастью, решила "накрыть на стол" и вышла из кухни. Менди наконец ослабила хватку, но вместо того, чтобы отойти.. уселась ко мне на колени.
Воздух вырвался из моих легких.
— Менди.. — мой голос звучал хрипло, как после недели молчания.
— Что? — она невинно подняла на меня глаза, слегка пошевелившись.
Именно это движение стало роковым. Её мягкое бедро прижалось прямо к моему паху, и я почувствовал, как её тело напряглось от осознания.
— Ой.. — её глаза расширились до невероятных размеров, губы приоткрылись.
Я покраснел так сильно, что, наверное, мог бы осветить всю комнату. Она резко дернулась, чтобы встать, но я инстинктивно схватил её за талию.
— Не... не шевелись, — прошептал я, чувствуя, как ситуация ухудшается с каждой секундой. — Пожалуйста. Будет хуже.
Она замерла, превратившись в статую.
Мы сидели так в гробовой тишине. Я чувствовал уаждое её прерывистое дыхани. Как бешено стучит её сердце. Тонкий аромвт её шампуня с нотками ванили. Мягкость её бедер под моими пальцами
— Честер.. — она прошептала, будто боялась, что голос её подведет.
— Мм? — я сглотнул, стараясь не думать о том, насколько близко она находится.
— Это.. — она покраснела до корней волос, — это из-за меня?
Я зажмурился, чувствуя, как пульсирует в висках.
— Да, — выдавил я. — Только, пожалуйста, не двигайся.
Она кивнула, сжав губы. Я видел, как по её шее распространяется румянец. В комнате стало так тихо, что я услышал, как Колетт нарочно громко роняет кастрюли в соседней комнате.
— Ну что, голубки, идете есть или планируете продолжить... сидячие упражнения? — Колетт стояла в дверях с подносом, на котором дымились три тарелки пасты.
Менди резко вскочила с моих колен, чуть не опрокинув стул. Я тут же наклонился вперед, скрестив ноги, чтобы скрыть "последствия".
— Мы.. мы идем, — пробормотала Менди, избегая смотреть в мою сторону.
Колетт расставила тарелки, усадив нас за стол так, чтобы Менди сидела прямо напротив меня. Казалось, весь адский ужин я провел в пытках, пытаясь не смотреть на Менди и не заскулить от напряжения.
— Так, — Колетт разбила неловкое молчание, — кто-нибудь расскажет, почему у вас обоих лица краснее моего соуса?
Менди поперхнулась водой. Я уставился в тарелку, чувствуя, как жар разливается по всему телу.
— Ничего не произошло, — выдавила Менди.
— Ага, конечно, — Колетт закатила глаза. — Поэтому ты сидишь, как на иголках, а наш герой вот уже пять минут ковыряет одну и ту же макаронину?
Я чуть не сломал вилку, сжимая её в руке. Каждый мускул в моем теле был напряжен до предела. Особенно один.. Неважно.
— Может, мы все-таки... — начала Менди, но в этот момент её нога случайно задела мою под столом.
Я аж подпрыгнул на стуле. Колетт фыркнула:
— Боже, да вы просто невыносимы, ебланы — одним словом! Менди, передай, пожалуйста, хлеб. И перестань краснеть — у тебя уже уши пунцовые.
Менди потянулась за хлебом, и её футболка приподнялась, открывая полоску кожи на животе. Я резко отвел взгляд, чувствуя, как ситуация между бёдер снова ухудшается.
Когда мы наконец закончили эту пытку, Менди встала из-за стола:
— Мне... надо идти.
Я кивнул, не решаясь встать и выдать себя.
— Проводи девушку, рыцарь, — Колетт пнула меня под столом.
Скрестив ноги, я поднялся и пошел за Менди к выходу. В прихожей она вдруг обернулась:
— Честер... насчет того, что было...
— Забудь, — я поспешно перебил её. — Этого... это не должно было случиться.
Она посмотрела на меня странным взглядом, потом неожиданно улыбнулась:
— Это не самое страшное, что случалось. Наверно.
И прежде чем я успел что-то ответить, она встала на цыпочки и быстро поцеловала меня в щеку.
— Береги себя, идиот.
Дверь закрылась за ней. Я стоял, прижав ладонь к щеке, где ещё оставалось тепло её губ.
— Ну что, — раздался голос Колетт, — похоже, у тебя появилась новая девушка. Напомни, сколько лет прошло с твоих последних отношений?
Я обернулся и увидел её ухмыляющееся лицо:
— Заткнись. — она даже не знает, как мне было трудно на момент расстования. И, надеюсь, никогда не узнает.
— О, да ты совсем раскраснелся! — она засмеялась. — Ладно, герой, иди уже в душ. Похоже, тебе нужно.. охладиться. — Я швырнул в неё подушкой, но она только рассмеялась громче.
Когда я закрылся в ванной и включил холодную воду, мне пришлось признать — Колетт, как всегда, была права.
Я проснулся от того, что телефон вибрировал прямо у меня под подушкой. Экран светился новым сообщением от Менди:
"Ты сегодня идешь в школу?"
Я застонал, перевернувшись на спину. Солнечный свет болезненно резал глаза. Вчерашний вечер всплывал в памяти обрывочными кадрами: её тёплое тело на моих коленях, смущённый взгляд, этот неожиданный поцелуй..
Колетт, уже одетая и накрашенная, стояла в дверях с сигаретой в зубах.
— Ну что, друг мой, готов к новому дню? — она выпустила дым колечком. — Твоя девчонка и по совместительству моя красавица уже трижды звонила.
— Она не моя, — пробормотал я, садясь на кровати. Враньё. Она только моя и ничья больше.
— Ага, конечно, — Колетт закатила глаза. — Просто случайно сидела у тебя на коленях, краснела как помидор и целовала на прощание. Обычная дружба.
Я швырнул в неё подушкой, но она ловко увернулась. Она и вправду издевается, сука.
Ноги сами несли меня к школе, хотя мозг кричал развернуться и бежать. Что я скажу Менди? Как буду смотреть ей в глаза после вчерашнего?
Фэнг подловил меня у входа:
— Ну и видок! — он осмотрел мои жёлто-зелёные синяки. — Драко тут неподалеку. И, кажется, ищет тебя.
— Ахуенно, — я сжал кулаки.
Она ждала у моего шкафчика, переминаясь с ноги на ногу. Увидев меня, сразу подбежала:
— Ты пришёл! — её глаза блестели, но потом она заметила мои синяки и нахмурилась. — О боже, не лицо а смесь красок какая-то — говорит так, будто видит из в первый раз. Это немного бесит.
***
Я вышел за сигаретами. Воздух был холодным, но мне было все равно. Ноги сами несли меня к ларьку на углу, голова пустая, мысли — как туман.
И тут — резкая боль в спине. Меня швырнули в стену, прежде чем я успел понять, что происходит.
— Ну здравствуй, сука, — знакомый голос пробирал до костей.
Драко.
Его руки впились в мои плечи, прижимая к кирпичной стене так сильно, что дыхание перехватило.
— Скучал? — он дышал мне в лицо, смешивая запах алкоголя и чего-то острого, химического.
Я попытался вырваться, но он только сильнее вжал меня в стену.
— Не дергайся, а то хуже будет. — Его ладонь скользнула вниз по моему животу, а я замер, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот взорвется.
— Драко, не надо.. — голос сорвался на хрип. Мне впервые было страшно.
— О, теперь скромничаешь? — он усмехнулся, его пальцы уже расстегивали мои джинсы.
Я закрыл глаза.
Это длилось вечность.
Его руки на мне. Его смех. Его голос, который шептал мерзкие вещи на ухо. Он не довел до конца — кто-то закричал за углом, и он отпрянул, плюнув мне в лицо.
— В другой раз, красавчик.
Он ушел, оставив меня трястись у стены. Я почти плакал.
Я не помню, как дошел. Руки дрожали так, что я трижды ронял ключи.
Ванная. Душ. Горячая вода.
Я скреб кожу, пока она не покраснела, но его прикосновения будто въелись в меня.
Я не встал с кровати. Телефон звонил бесконечно — Менди, Фэнг, даже Колетт. Я выключил его.
Мать стучала в дверь, спрашивала, не болен ли я. Я промычал что-то в ответ. Она оставила тарелку супа у двери. Я не тронул.
Кто-то ломился в дверь — наверное, Фэнг. Я притворился, что сплю.
Менди стучала в окно. Я задернул шторы.
Спустя дней шесть я наконец встал, чтобы сходить в туалет. В зеркале — незнакомое лицо с впалыми щеками и тусклыми глазами.
Попытался поесть. Вырвало.
На седьмой день я лежал, уставившись в потолок. Думал о том, как было бы просто — перестать существовать.
— Честер. — Я даже не обернулся. Менди стояла в дверях — бледная, с красными глазами.
— Ты меня слышишь? — Я закрыл глаза.
Она села на край кровати, её пальцы осторожно коснулись моей руки.
— Пожалуйста... скажи что-нибудь. — Я отвернулся к стене. Но её рука не убралась. Она просто лежала там — теплая, живая. И почему-то это было больнее всего.
Её пальцы сжали мою руку крепче.
— Честер, — голос Менди дрогнул. — Я не уйду.
Я стиснул зубы, чувствуя, как внутри всё рвётся на части. Она не понимала. Никто не понимал.
— Оставь меня, — прошипел я, но она только приблизилась.
— Нет. — и тогда я сломался.
Руки сами потянулись к ней. Я перевернулся, повалил её на кровать, прижал так сильно, что она ахнула. Мои пальцы впились в её спину, лицо уткнулось в её плечо.
— Он.. этот ублюдок снова.. Я жалкий трус. — голос разбился на куски.
Менди замерла подо мной.
— Кто? — я не отвечал. Просто дрожал, чувствуя, как её руки осторожно обнимают меня в ответ.
— Драко? — она прошептала, и её тело напряглось.
Я кивнул, стиснув зубы до боли.
Я рассказывал сквозь спазмы в горле. Как он прижал меня к стене. Как его руки скользили вниз. Как смеялся.
— В прошлый раз.. это было не так.. — я сглотнул ком. — В этот раз он.. я не смог..
Менди вдруг резко обняла меня, её пальцы впились в мои волосы.
— Тварь. — её голос дрожал от ярости. — Я убью его.
Я засмеялся — горько, хрипло.
— Нет. Я сам.
Мы лежали так, не двигаясь. Её дыхание было тёплым у моего виска.
— Ты должен поесть, — она сказала через час молчания.
— Не могу.
— Можешь.
Она выскользнула из-под меня и ушла на кухню. Я лежал, уставившись в потолок, слушая, как гремит посуда.
Вернулась с тарелкой супа. Не люблю его.
— Садись. — я не двигался.
Менди вздохнула, села рядом и поднесла ложку к моим губам.
— Хоть немного.
Я отвернулся.
— Честер, — её голос стал твёрдым. — Ты либо ешь сам, либо я буду кормить тебя как ребёнка. Выбирай.
Я выбрал второе.
Она кормила меня медленно. Каждый глоток — как победа.
— Вот видишь, — она вытерла мне губы салфеткой. — Ты можешь.
Я не ответил. Просто потянулся к ней снова.
Менди лёгла рядом, позволив мне прижаться к её груди.
— Всё будет хорошо, — прошептала она.
Я не верил. Но её сердце билось ровно под моей щекой. И пока оно стучало — может, не всё было потеряно.
Я вышел только когда магазин был уже закрыт. Пустые улицы, фонари с перегоревшими лампами. В руках – пакет с консервами, хлебом. Дышал ртом, пар вылетал клубами.
И тогда из темноты вышла тень.
Прижал к стене
— Скучал?
Драко. Его дыхание пахло перегаром и чем-то металлическим. Рука впилась мне в горло, вторая – в волосы.
— В прошлый раз тебя спасли. Сегодня – нет.
Я дернулся, но он ударил меня головой о кирпич. В глазах поплыли черные пятна.
Разорвал джинсы
Он не стал расстегивать – просто рванул ткань. Холодный воздух обжег кожу.
— Нет!.. – голос сорвался на хрип.
— Заткнись.
Боль.
Я закричал – но он засунул мне в рот кляп из собственной же куртки.
Тело разрывалось. Кровь текла по ногам, капала на асфальт.
Слезы текли сами. Я не мог их остановить.
Драко дышал в затылок, двигался, смеялся.
— Теперь ты мой.
Темнота.
Я очнулся в луже. Замерзшей, розовой от крови.
Ноги не слушались. Добирался до дома полчаса, падая в снег.
Я не вставал с кровати. Кровь на простынях. Руки дрожали.
Лезвие бритвы скользнуло по запястью. Боль была чистой, ясной.
Мать стучала в дверь. Я притворился мертвым.
Менди ломилась в дверь. Я резал бедра, чтобы не закричать.
Кровь на полу
Я смотрел на свои руки – исчерченные, но живые.
И впервые за месяц достал телефон.
Написал одно слово:
"Помоги"
Телефон завибрировал через три минуты. Менди. Я ответил.
— Честер?! — её голос был хриплым от крика.
Я прижал трубку к уху, не в силах вымолвить ни слова.
— Где ты? Я еду.
— Не надо.. — прошептал я, но она уже клала трубку.
Она ворвалась через двадцать минут. Дверь распахнулась с такой силой, что отлетела цепь.
— Боже.. — её глаза расширились, когда она увидела меня.
Я сидел на полу в углу, обхватив колени окровавленными руками.
Менди опустилась передо мной на колени. Её пальцы дрожали, когда она осторожно коснулась моего лица.
— Кто?
Я закрыл глаза.
— Драко.
Её дыхание перехватило.
— Когда?
— Месяц назад.
Она не спрашивала разрешения. Аккуратно, как медик на поле боя, подняла мою футболку — синяки на рёбрах уже желтели. Развернула руки — свежие порезы пересекали старые шрамы.
— Тебе нужен врач.
— Нет.
— Тогда скажи, что мне делать.
Я посмотрел на неё.
— Убей меня, — её лицо исказилось.
— Нет.
Она вела меня в душ как ребёнка. Горячая вода смывала месяцы грязи.
— Больно? — она промывала раны.
Я молчал.
Бинты на руках. Чистая одежда. Она даже подстригла мне волосы. На удивление она хорошо справилась.
— Посмотри на меня, — прошептала она.
Я поднял глаза.
— Я убью его, — сказала Менди. — Но сначала ты должен жить.
Она кормила меня ложка за ложкой. Я чувствовал себя жалко, как брошенное животное.
— Ещё.
Я покачал головой.
— Ещё, — её голос не терпел возражений.
Мы лежали в кровати. Она обняла меня сзади, её дыхание на моей шее.
— Я никуда не уйду.
Я впервые за месяц закрыл глаза без страха.
Её не было рядом. На столе — записка:
"Вернусь к вечеру. Еда в холодильнике. Не смей умирать."
Я подошёл к окну. На улице шёл первый снег.
Где-то там был Драко.
И теперь у меня была причина жить. Жить — чтобы отомстить ему.
Каждое утро ровно в 7:30 раздавался трехэтапный стук в дверь – два коротких, один длинный. Наш условный сигнал. Я не вставал с кровати, только слышал, как ключ поворачивается в замке, как скрипит дверь, как её шаги мягко стучат по деревянному полу.
— Опять не запер дверь? — её голос звучал устало, но тепло.
Я лишь глубже зарывался в одеяло, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Она ставила на тумбочку кружку – сначала слышался глухой стук керамики о дерево, потом аромат свежего кофе заполнял комнату.
— Сегодня у нас программа максимум, — говорила она, распахивая шторы. Свет резал глаза. — Во-первых, душ. Во-вторых, перевязка. В-третьих..
Её руки, такие тёплые и уверенные, вытаскивали меня из постели. В ванной уже стоял пар – она заранее включала воду.
Её пальцы в моих волосах массировали кожу головы особым образом – большими пальцами она давила на виски, остальными водила кругами. Шампунь пах не просто кокосом – именно той дешёвой баночкой из супермаркета, которую я покупал ей на день рождения три года назад. Я чувствовал себя ребёнком.
— Голову назад, — командовала она, и тёплая струя из душа стекала по моей шее. Вода попадала в уши, и на секунду весь мир замолкал — только пульсация в висках.
Полотенце было жёстким, выстиранным до состояния наждачной бумаги. Она вытирала мне спину такими энергичными движениями, что кожа горела.
Ночью я просыпался с ощущением, что грудь вот-вот разорвётся. Первый вдох всегда был хриплым, как будто лёгкие забыли, как работать.
Её руки находили меня в темноте безошибочно — сначала ладонь на груди, над сердцем, потом пальцы в моих волосах.
— Четыре секунды вдох, — её голос звучал хрипло от сна. —Семь — задержка. Восемь — выдох.
Я чувствовал, как её грудная клетка расширяется под моей ладонью, как её рёбра приподнимают тонкую ткань футболки. Мы дышали синхронно, пока слюна снова не начинала свободно проходить через моё горло.
Её кроссовки скрипели по снегу особенным образом – левая подошва издавала более высокий звук, потому что протёрлась сбоку. Она шла чуть впереди, держа мою руку в своей – её ладонь была удивительно тёплой, несмотря на мороз.
— Смотри, — она указала на сосульку, которая капала ритмично, как метроном. — Ровно раз в две секунды. Попробуй угадать следующий удар.
Я завороженно наблюдал, как капля формируется, растёт, тянется вниз...
***
Запах хлорки и мочевины ударил в нос, когда я вошёл. Драко стоял у писсуара, расставив ноги в характерной позе – левая стопа развёрнута на 45 градусов наружу.
— Ну, ну, посмотрите, кто.. — он не успел закончить.
Мой первый удар пришёлся точно в солнечное сплетение — я целился в точку на два пальца выше пупка, где его серая футболка собиралась в складки. Его тело сложилось пополам с хриплым выдохом.
Второй удар — апперкот в челюсть. Я почувствовал, как его зубы смыкаются с глухим щелчком, как его голова резко откинулась назад, ударившись о кафельную стену.
— Ты.. сукин сын, – он плюнул кровью, и я увидел, как розовая слюна растеклась по белой плитке в форме континента Южной Америки. И зачем я это разглядываю?
Когда он рванулся на меня, я почувствовал запах его дешёвого одеколона с нотками перегара. Его пальцы впились мне в горло — мизинец правой руки дрожал, как в лихорадке.
Я нанёс удар коленом — но промахнулся, задев только бедро. Его кулак врезался мне в нос с хрустом ломающихся хрящей. Кровь брызнула горячими каплями на мою губу — солёная, с металлическим привкусом. Мне нравится.
Решающий удар — ребром ладони в горло. Он захрипел, глаза полезли на лоб. Когда он упал, его голова ударилась о трубу – глухой звон разнёсся по всему туалету.
Гипс был холодным и влажным в первые минуты – я чувствовал, как он постепенно нагревается от тела. Врач с татуировкой змеи на запястье закатывал глаза, когда я пытался разглядеть рентгеновский снимок.
— Перелом луча в типичном месте, — его ручка постукивала по светящемуся экрану именно в том месте, где кость расходилась на два миллиметра.
В коридоре пахло йодом и капустой – видимо, сегодня в столовой были щи.
Когда я вернулся в класс, то заметил, что моя парта стоит на полсантиметра левее, чем раньше. Карандаш, который я оставил в щели столешницы месяц назад, всё ещё был на месте.
Драко не было. Но его куртка висела на крючке – тёмное пятно на плече от пролитого кофе всё ещё виднелось.
Я сел, положив гипс на стол. Он был ещё холодным с улицы. Менди сбросила мне записку – "Идиот" – на обратной стороне чека из аптеки.
Я улыбнулся и начал писать ответ. Жизнь продолжалась.
Я только подошёл к своему шкафчику, пальцы потянулись к кодовому замку – и вдруг сзади резкий толчок. Чьи-то руки впились мне в спину, и прежде чем я успел обернуться, в меня врезалось что-то тёплое и мягкое.
— Ой, блять! С ума сошла, дура?
Голос Менди. Её тело прижалось ко мне всей длиной, а за спиной с грохотом захлопнулась дверца металлического шкафчика. Темнота.
— Что за хуйня?! — я дёрнул ручку. Не поддавалась.
Снаружи раздался смех Колетт.
— Наслаждайтесь, детки! — её шаги быстро затихли в коридоре.
Шкафчик был рассчитан на одного. Нас втиснуло так, что моя грудь давила на её плечи и её жопа упирались мне в бёдра.
Я попытался отодвинуться — безуспешно. Движение только сильнее прижало её ко мне.
— Честер.. — её дыхание горячим влажным облачком рассеивалось у меня на шее.
И тут я почувствовал.
Сначала просто тепло. Потом – упругое давление её тела через тонкую ткань школьной юбки. Когда она попыталась повернуться, её бедро скользнуло вдоль моего паха, и кровь резко прилила вниз.
— Ты.. — она замерла, почувствовав, как я увеличиваюсь.
Я откинул голову назад, ударившись затылком о металл.
— Извини. Это не.. Оно само, клянусь.
Она снова пошевелилась – теперь уже намеренно. Её задница мягко прижалась к моей эрекции.
Я попытался скрестить ноги — только сильнее вжал себя в неё.
— Менди, перестань. — прошипел я.
— Я ничего не делаю! — но её ягодицы снова слегка сжались.
Когда она попыталась приподняться на цыпочках, её поясница совершила волнообразное движение. Мой член напрягся до боли.
— Менди! — скулеж вырвался сам собой.
Она замкрла. Я покраснел так, что стало жарко даже в прохладном металлическом шкафу.
Через час (по моим часам – 58 минут 37 секунд) дверь распахнулась. Свет ударил в глаза.
— Ну что, помири.. Ой, — Колетт замерла, увидев наши позы.
Менди вырвалась как ошпаренная, её лицо было краснее школьного флага. Она побежала, даже не подняв упавший учебник.
Я остался стоять с заметной проблемой в брюках, не зная, куда деться.
Колетт медленно подняла большой палец:
— Ну ты даёшь, придурок.
Я просто закрыл лицо руками.
Весь день Менди избегала меня даже смотреть в мою сторону, а Колетт присылала мне смс со смайликами подмигивающих чертей.
Когда я наконец поймал Менди после школы, она только прошептала:
— Ты.. там.. это.. нормально? Какой это раз вообще, придурок??
И убежала, не дожидаясь ответа.
Дверь кабинета химии захлопнулась с характерным щелчком замка, а из-под двери донесся смех Фэнга и Колетт, я понял — нас подставили.
Менди стояла у окна, сжимая в руках учебник. Солнечный свет падал на её ноги — белые гольфы, чуть спустившиеся на лодыжках.
— Честер.. — она начала, но я резко отвернулся.
Стыд.
Он горел в груди, как пролитая кислота.
Я не помню, как оказался перед ней. Руки сами потянулись к её бёдрам, пальцы впились в резинку гольф.
— Ч-что ты... — она не сопротивлялась, когда я усадил её на парту.
Скрип дерева под её весом. Запах мела и старого дерева.
Я опустился на колени. Пол холодный, через ткань брюк давил на коленные чашечки.
— Я должен.. Извиниться. — голос сорвался.
Её трусики оказались неожиданно тёплыми. Когда я снял их, они зацепились за лодыжку, повиснув на одном гольфе. (простите прошу, некоторые сцены,например эту,прописывала не я,т.к стыдно)
Каждое прикосновение было чётко рассчитано.
— Ты.. — её голос звучал хрипло.
Я не отвечал. Просто продолжал, словно от этого зависела моя жизнь.
Её пальцы в моих волосах сначала сжались, потом ослабли.
— Мы не должны.. — но её бёдра раздвинулись чуть шире.
Запах её возбуждения смешивался с ароматами кабинета.
Когда она кончила, её ноги сжали мою голову так сильно, что в ушах зазвенело.
Только наше прерывистое дыхание и звук её трусиков, падающих с гольфа на пол.
Я поднялся, чувствуя, как немеют ноги.
Менди смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Это.. — она проглотила ком.
— Извини. За всё.
Дверь распахнулась. В проёме стояла Колетт.
— Блять, — сказала она. — Мы думали, вы просто поговорите.
Менди спрыгнула с парты, подбирая трусики. Я видел, как дрожат её руки, когда она натягивает их обратно.
— Я.. мне надо... — она выбежала, не закончив фразу.
Я остался стоять с пустотой в груди и странным ощущением на губах.
Колетт протянула мне бутылку воды.
— Ну, поздравляю. Теперь ты официально самый отчаянный засранец в школе.
Я выпил залпом. Вода была тёплой.
Я ворвался в женский туалет, распахнув дверь с такой силой, что та отлетела и ударилась о стену. Менди стояла у раковины, её плечи вздрагивали, а пальцы вцепились в керамику так, что суставы побелели.
— Менди..
Она резко обернулась, глаза расширились, и она попятилась назад, пока не врезалась в стену. Я подошёл вплотную, так близко, что чувствовал, как дрожит её дыхание.
И тогда я обнял её.
— Прости, прости, прости.. — я бормотал, как молитву, голос срывался, а пальцы впились в её спину. — Но так нужно, я.. прости меня, боже.
Она замерла, не отвечая на объятия, но и не отталкивая. Я чувствовал, как её сердце бешено колотится, как прерывисто поднимается грудь.
А потом я просто разжал руки и убежал. Я больше не вернусь.
Я не сказал никому. Даже телефон оставил дома — нарочно или случайно, сам не знал. Новый город, новые люди, новая жизнь.
Первый месяц
Переезд. Крохотная квартирка на 5 этаже хрущёвки. Лифт не работал – каждый подъём по лестнице занимал ровно 87 ступенек. Ванная с рыжими подтёками на эмали. Пришлось сделать ремонт, ведь даже унитаз был с трещиной посередине. Первую ночь спал на маленькой кровати, потом пришлось купить просторную, потратив все сбережение.
Купил первую пачку сигарет "Прима" в ларьке у метро. Девушка за прилавком с татуировкой паука на ключице протянула сдачу — её пальцы были липкими от сладкого чая.
Первая попытка готовить. Сгоревшая гречка воняла всю неделю. Выбросил кастрюлю вместе с содержимым в мусоропровод — услышал, как она грохнулась где-то глубоко внизу.
Утро началось с того, что сосед сверлил стену ровно с 8:03 до 11:47. В перерывах между ударами дрели я считал трещины на потолке – их было 14, самая длинная тянулась от люстры до угла.
Девушка из бара привела меня в квартиру, где на стене висел портрет Сталина. Запах её духов смешивался с ароматом кошачьей мочи. Утром украл её зажигалку – зелёную, с надписью "Минск".
Первый год
Утро. Поход в магазин за хлебом. Продавщица протянула чек — на обратной стороне номер телефона. Выбросил по дороге домой.
Я начал работать на заправке. Запах бензина въелся в кожу так, что даже после трёх душей нос чувствовал его. Один водитель оставил чаевые – 37 рублей и поломанную ручку. Очень остро умный, придурок.
Первая драка. Ударил парня за то, что тот назвал меня чмом, может, так оно и есть, но это не важно. Сломал мизинец на правой руке – он так и не сросся правильно.
Обнаружил, что забыл голос Менди. Попытался вспомнить — получилось только что-то невнятное, как плохая телефонная связь.
Второй год
Проснулся с мыслью, что сегодня чей-то день рождения. Не мог вспомнить чей. Выпил в одиночестве бутылку дешёвого вина — оно оставило фиолетовые пятна на губах.
Дождь. Промокшие кроссовки хлюпали при ходьбе. В автобусе девушка, похожая на Колетт, уступила место — это злило всю дорогу. Почему я их не предупредил?..
Выбросил коробку со старыми вещами. Среди них была записка – "Не смей умирать". Не вспомнил, от кого.
Третий год
Последний экзамен в школе. Учительница истории пожала руку — её ладонь была неожиданно мягкой.
Долгожданный переезд обратно. Чемодан с оторванным колесом оставлял за собой царапину на асфальте. В поезде сосед ел селёдку — запах пропитал все вещи. Не мужик, а ублюдок.
Первый день в университете. В кафе на углу официантка перепутала заказ. Не стал поправлять.
Каждый из этих дней был наполнен тысячами мелких деталкй.
Но самое главное — постепенное стирание всего, что было до. Как будто кто-то медленно вытирал мокрой тряпкой рисунки на доске.
Я зашёл в аудиторию с сигаретой за ухом и потрёпанной зачёткой в заднем кармане джинсов. За три года я научился входить в любые помещения так, будто они мне принадлежат.
— Ну и сборище ботаников, — пробормотал я, окидывая взглядом студентов.
И тогда заметил её.
Девушка у окна.
Тонкие пальцы, перебирающие страницы конспекта. Светло-зеленые волосы, собранные в небрежный хвост. Губы, слегка поджатые в сосредоточенности.
Что-то кольнуло в груди, но я тут же отмахнулся от этого чувства.
Я уже приметил её – всегда сидела одна, всегда уходила сразу после пар. Сегодня на ней была белая блузка, слегка просвечивающая на солнце. Эта девушка явно привлекала меня, а ещё такое чувство, будто я её знаю.
— Неплохо, — усмехнулся я про себя.
Подсел к ней на паре по философии.
— Место свободно? — моя улыбка была отрепетирована до автоматизма.
Она даже не взглянула:
— Занято. — она говорила сквозь зубы. Дура, такого красавчика упускает.
Я сел рядом.
Невинное прикосновение — "случайно" задел её локоть, когда доставал ручку. Её кожа оказалась неожиданно тёплой и.. очень знакомой.
— А что было в конспекте на прошлой паре? — нарочно наклонился ближе, чтобы вдохнуть её запах – что-то цветочное, с горьковатыми нотками.
Моя рука "нечаянно" легла на её колено.
Она вздрогнула, наконец подняла глаза.
И тут её зрачки расширились. Губы приоткрылись.
– Честер?
Моё имя на её языке звучало как пощёчина.
Я всмотрелся. Черт, я её не помню, но и помню.
– Мм?
Тишина.
Потом её лицо исказилось от отвращения.
– Ты.. Ты даже не узнал меня?
Мои пальцы всё ещё лежали на её колене. Я резко одёрнул руку, будто обжёгся. Блять, я вспомнил. Менди, моя Менди.
Она вскочила, собирая вещи.
— Подожди!
Но Менди уже шла к выходу, высоко подняв подбородок.
В туалете я долго смотрел в зеркало:
Тёмные круги под глазами, татуировка на ключице, волосы уже не такие красные, как были.
Я больше не был тем мальчиком, которого она знала.
А она...
Она стала только красивее. И я должен вновь добиться её, во чтобы это не стало.
_______
фубляяя,такая хуйня просто🤮🤮🤮
проду можете ждать еще долго,потому что тут очень много всего в одно полотно и выглядит так себе,но мне уже лень чота переделывать как-то,лвучше накидайье идеи для проды,хзхз
слов:4714