часть 20: Ты мне свои грехи - я тебе облегчение
От прохлады в воздухе не осталось и следа, хотя температура, скорее всего, ни на градус не изменилась. Чего не скажешь о температуре моего тела.
Его руки продолжают оглаживать мои бёдра, а лицо нависает у самой шеи.
- Ты пахнешь безумием, - его нос впечатался в кожу, чтобы почувствовать аромат в каждой клетке тела. - Это так на тебя похоже.
Я улыбаюсь. Эти слова звучат для меня как обыденность. Так, словно я могла бы их слышать каждый день вместо привычного "доброе утро". Да, я безумие. Так считали все, а мне не оставалось выбора. Может быть, теперь я верю этим словам сильнее, чем все, кто их произносил.
- А ты... - мой нос тянется к его бледноватой коже на шее, а затем лёгкие наполняются им - чудовищно странным, сносящим крышу запахом. - ты ничем не пахнешь.
Я бессовестно прибегаю ко лжи. А всё потому, что я понятия не имею что за запах вскружил мою голову. В прошлый раз я была убеждена, что запах похож на ароматные листья бергамота с приятной свежестью алоэ, но теперь я почти уверена, что это не так. Этот запах - нечто большее, чем простая смесь. Он пахнет, как котлы для грешников в аду, как все четыре реки рая. Пахнет одновременно ангельской невинностью и всеми смертными грехами.
Его грудь содрогается от грубого смеха. Он точно раскусил моё небольшое враньё. Ещё бы. Я сижу, едва ли не дрожу на нём, прижимаясь к его паху так, словно ещё немного - и мы станем одним целым. И он прекрасно знает чем он пахнет, в отличие от меня, кто лишь строит дурацкие догадки.
- Это не так, - со свойственной ему улыбкой он продолжает. - Я пахну для тебя не ничем, а всем сразу.
- Вот как, - я демонстративно закатила глаза.
- Но ты не можешь описать этот запах, потому что не знаешь меня. Отнюдь не знаешь.
Шлепок по моей попе заставил моё тело дёрнуться, а всё внутри задрожать. Он словно так и кричал "меньше слов, больше дела".
Трезвость ума удержать становится всё сложнее, хотя я не припоминаю, чтобы мне в этот раз предлагали вино.
Меня сушит, трясёт так, что мне не остаётся ничего помимо страстного взгляда на его губы, как на последний источник воды в жаркой пустыне. И я с голодом впиваюсь в эти манящие губы.
Он улыбается, я даже сквозь поцелуй чувствую это. Но хочу признаться, что чувствовать его ухмылку на своих губах гораздо приятнее, нежели просто наблюдать за ней.
С меня едва не вырвался стон, когда тот коснулся моего языка своим. Я вдруг перестала чувствовать своё тело, словно вознесшись прямо к небесам. Вот оно – настоящее безумие.
Он рьяно сменял темп с секунды на секунду. Казалось бы, до головокружения страстный поцелуй вот вот заставит меня расплавиться на коленях Бессмертных, но ритм тут же сменяется на не присущую нашей страсти нежность. И это определенно только подливает масло в огонь.
В его глазах не было чёртиков, только густой манящий омут страсти. И я шла к нему ни на секунду не усомнившись. Затаившийся где-то в глубинах чувств страх только разжигал интерес к странным взаимоотношениям между нами.
Нехарактерно нежно с моего плеча сползла лямка сатинового платья. Само собой, не без помощи Бессмертных.
Его пальцы очертили левую ключицу, всё так же поднимаясь к шее. А затем горячие, уже знакомые мне на вкус губы коснулись намеченного касаниями места. Дорожкой поцелуев они спускались куда-то вниз. Вдруг любопытство одолело меня: насколько низко готовы спуститься его губы?
Словно услышав мой вопрос, его левая рука огладила внутреннюю часть бедра. Пальцы расположились опасно близко к резиночке кружевного белья. А губы ползли всё ниже и ниже...
- О, - тихий звук не удалось удержать, так что он вырвался наружу, - как много у тебя опыта?
Рука резко одёрнула верх платья, заставив холодный воздух обжечь мою грудь.
Погладив затвердевший сосок, тот поспешил ответить:
- Меньше, чем ты думаешь.
На его лице не появилась ни улыбка, ни нахальный взгляд. Мне даже показалось, что его лицо стало краснее, чем было ранее. Таким я видела его впервые.
Не думаю, что мне бы удалось его смутить, ведь он похож на самого безумного демона похоти, на самого лютого зверя, что умело питается сексуальной энергией его жертв. Инкуб, не иначе.
Вдоволь насмотревшись и с трепетом прикоснувшись к самой чувствительной части женской груди, Иван прильнул губами к груди. По моим ногам прошёлся ток, оставив лёгкое напряжение внизу. Я нетерпеливо двинула изнывающими бёдрами.
Его язык казался ещё более умелым, чем при наших страстных поцелуях, от самой мысли о которых кидало в жар. Теперь же мне казалось, что моё сознание где-то на грани горячего ада и блаженного рая.
Я то и дело сжимала его плечи, закинув голову от удовольствия.
Мой расплывшийся разум далеко не сразу успел понять, что происходит. И всё же, тело словно наэлектризованное одернулось, когда большая тёплая ладонь покрыла всю область между ног.
- Нет, Вань, мы не настолько близки! - выкрикнула я, едва ли не задыхаясь.
Однако, как не странно, рука не отдалилась ни на миллиметр. Напротив, стала дразняще нежно поглаживать запретную зону.
- О-о, - протянул тот похотливо, - ты правда считаешь это проблемой?
Да. Я считаю проблемой каждое наше взаимодействие, мою мольбу о его помощи. Мне казалось, что быть более униженной я не смогу, но, как выяснилось, сидеть на его коленях со спущеной одеждой куда более уничижительно.
Парень словно слышал мои мысли.
- Но ты не волнуйся. Всё исправимо. Мы уже ближе, чем ты думаешь.
После сказанных слов его палец утомительно медленно стал поглаживать самую чувствительную точку.
- Например, ты можешь мне рассказать о том, как сладко ты трогала себя вчера ночью.
Глаза раскрылись. Я не хотела, предпочла бы не смотреть ему в глаза, не видеть его комнату с ядовито-красными стенами. Не видеть его.
- О ком ты думала? - нахально интересовался, сам прекрасно зная ответ. Такая догадка ему нравилась и это причина того, почему он хотел услышать ее из моих уст.
- Нет... - я вздохнула, с трудом произнося три буквы. Их я выплюнула как защиту. Что-то вроде надежды на спасение.
Его пальцы двигались кругами, а мои бёдра податливо толкались навстречу. Вины становилось всё меньше, ведь к удовольствию я была всё ближе и ближе.
- Да-а... - с насмешкой прошептал он, - Но, я думаю мы, пожалуй, остановимся, пока ты не признаешься мне во всём.
Бессмертных снова приблизился к уху.
- Сочти за исповедь. Ты мне свои грехи - я тебе облегчение.
Ну нет, он же не станет действительно останавливаться сейчас.
Надежды тут же оборвались, когда тепла внизу стало резко меньше.
Я положила свои руки ему на плечи, осмелившись заглянуть в довольные глаза.
- Вань...
- Что ты представляла, лаская себя?
Неосознанно поглаживая его шею, я словно умоляла дать мне то, в чём так отчаянно нуждалась последние минуты.
- Прости, я думала о тебе, - вот так просто я отказалась от своей гордости и признала вину.
- Я хочу знать всё. Ты должна мне рассказать. Всё, за что тебе так стыдно.
А он знал. Я чувствовала его каждый раз, прикасаясь к себе.
- Я представляла твои губы. Как ты целуешь меня.
- Как низко я тебя целовал?
Его рука снова вернулась на прежнее место. Похоже, я таки заслужила продолжение.
- Сначала губы касались груди...
Он послушно дотронулся губами к груди, постепенно спускаясь к соскам.
- А затем спустились ниже...
На удивление, так и произошло. Он воплощал мои фантазии?
Мурашки прошлись по коже. Внутри в который раз всё дрогнуло.
Уверенно ведя дорожку поцелуев, он вдруг бросил взгляд на меня. Словно проверяя правильность своих действий, что ни есть ясно отображалась румянцем на коже, прикрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Губы вновь и вновь пересыхали, я же продолжала их облизывать.
Зрительный контакт заставлял щёки багроветь ещё сильнее былого, но внизу тело отозвалось, кажись, очень даже положительно.
Может быть, мне даже захотелось спрятать это опасно читаемое лицо куда подальше. Уткнуться в диван из красного бархата или же те подушки... Что-то в этом роде. Но это заставит лечь в куда более откровенную позу, что, ясное дело, ещё больше потешит Ивана.
Да и, дьявола ради, мне нравилось чувствовать контроль. Ладно, иллюзию контроля.
Мне нравилась сладостная мысль о том, что этот до чертиков привлекательный, властный парень готов так просто покориться мне, встать на колени передо мной.
А самое значимое и желаемое сейчас - доставить настоящее наслаждение.
- Молчишь, - тот задорно поднял голову, - неужто всё на этом и закончилось?
И ведь знает же, что не закончилось. И не близилось к концу...
- Ну же, чего Лия хочет сейчас?
- Сними их, - бросая взгляд на таз, я радовалась возможностью сквозь робость отдавать краткие команды.
Ещё больше радовало их послушное выполнение.
Мои брови подскочили вверх, стоило мне увидеть, как зубы русоволосого вцепились в кружево нижнего белья и стали тянуть их вниз.
Это зрелище выглядело так похабно, и завораживающе одновременно, что мне захотелось похвастаться этим действием перед всеми режиссёрами порнофильмов.
Избавившись и от платья, что уже стянутым наполовину висело на разгоряченном теле, Бессмертных все таки позволил мне расстегнуть пуговицы его рубашки. Одежда была ему сейчас явно ни к чему.
Мы сплетались в поцелуе снова и снова, и до меня даже не сразу дошло, что мне больше не приходилось отдавать команды. Он сам действовал по сценарию моих грязных фантазий. Он чувствовал их, представлял и видел в своей голове с той же чёткостью, что и я.
Он покрывал поцелуями область живота, спускаясь именно так низко, как желала я. Его правая рука ласкала меня меж бёдер медленно и дразняще до того, что мне безудержно хотелось перехватить ситуацию в свои руки.
Но я прекрасно понимала, что эта несвоевременная медлительность вполне в духе Бессмертных.
Когда его губы наконец коснулись меня там, я перестала себя контролировать. Я дала ему услышать степень доставленного им удовольствия.
Пройдясь языком сверху вниз по причинному месту, зеленоватые глаза снова взглянули на меня, похоже, оценивая качество действий.
От чего-то тот прервался, неожиданно издав гортанный звук, что уж очень походил на стон, словно он разделял это безумное удовольствие со мной.
Введя два пальца внутрь, он, видимо, только хотел поинтересоваться, но тут же получил одобрение.
- Да-а, так... - захватывая ртом воздух я с трудом произнесла два кратких слова.
- Та-ак? - всё ещё с пылким задором глядя мне в глаза он дразнил, доводил до одурения.
Движения, звуки влаги, внимательный взгляд - всё это только сильнее будоражило кровь. Он казался слишком умелым в этом деле, явно знал что делает. Правда думать об этом совсем не хотелось. Кто бы не раздвигал свои ноги на этом алом диване ранее, уверена, этого взгляда удостоилась лишь я.
Мне с большими усилиями удалось не завопеть, когда к резким движениям пальцев добавились губы. Язык выводил круги по наиболее чувствительному месту женского тела, так, что моя спина тут же выгнулась, желая получить больше, интенсивнее здесь и сейчас.
Я, готовая вот-вот взорваться, продолжала выгибаться навстречу ловкому языку. Когда он прижался к клитору чуть сильнее, я растаяла.
Ноги одолела неконтролируемая дрожь. Из губ вырвался протяжный, громкий финальный стон. Оргазм фейерверком взорвался и разошёлся приятным теплом по телу.
С закрытыми глазами мне захотелось остаться здесь навсегда. Вот так расплывшись на этом гребаном диване. Ибо до последнего не хотелось думать, что же меня будет ждать, когда я раскрою глаза...
Увижу я довольство и насмешливость в лице Бессмертных или, быть может, свою бессовестность и стыд за отдачу всем страстям этого безумного вечера?