IX
На протяжении нескольких секунд ничего не менялось, но потом рука, сжимавшая шею, мелко задрожала. Игнат не из тех, чьи руки способны дрожать.
Улыбка сползла с его лица. Искажённые злобой черты начали разглаживаться. Когда-то Мира видела в этом человеке собственное «я», наполненное смыслом, но в эту секунду как никогда чётко понимала: они с Игнатом лишь два поставленных друг напротив друга зеркала, между которыми — коридор бесконечно повторяющихся пустых отражений.
Она больше не видела его привычного сильного тела, не чувствовала давления на шею. Её внимание скользило по изломам в воздухе вокруг его фигуры, будто она не помещалась в границы обычного физического существования. Очертания мужчины терялись в пространстве, не находя логического завершения, как незаконченный рисунок.
Игнат ощущал, как его тело вдруг стало тяжёлым, неуклюжим, словно он оказался в воде, затруднявшей движения. Руки перестали чувствовать кожу Миры — вместо этого ему казалось, что он держал что-то несуществующее, ни живое, ни мёртвое. В груди нарастало давление, не позволявшее вдохнуть глубже. Воздух стал неестественно густым. Внутри тела что-то дрожало и тянулось, как если бы кости и органы Игната пытались одновременно сжаться и удлиниться.
Казалось, что сама гравитация сгибалась в направлении, куда был направлен взгляд Миры.
— Что ты сделала?
Голос Игната расслаивался на отдельные звуки и плыл по комнате. Рука наконец соскользнула с шеи, и Мира тут же отшатнулась в сторону. В мгновение ока мир вернулся в норму.
Хороший вопрос. Что она сделала?
— Кажется, тебе тоже нехорошо. Вызвать такси?
Игнат привалился к стене, к которой до этого прижимал Миру, бессмысленно смотря перед собой.
— Какое же ты всё-таки чудовище.
Мира открыла рот, чтобы возразить, но вместо этого по рабочей привычке посмотрела на часы. Прошло не больше минуты.
— Ты прав. Как и всегда.
— Из-за тебя чуть не... А, к чёрту. Позже поговорим.
Лязг закрывающейся двери. Скрип лифта, увозившего Игната прочь с её этажа. Мира начинала любить звуки, предвещавшие одиночество.
Где же она так прокололась?
Мира точно помнила, как удаляла все пароли из компьютера, который теперь принадлежит единолично Игнату. Каким образом обнаружился её адрес?
Следуя внезапной догадке, она взяла в руки телефон, зашла в настройки и открыла информацию о своей учётной записи. В конце раздела обнаружилось несколько привязанных к ней устройств. Одно из них принадлежало не ей и оказалось старым телефоном Игната, который он поменял в прошлом году.
— Какой же ты паразит, — скривилась Мира и с силой ткнула «Удаление из учётной записи».
Ну конечно, она переписывалась с риелтором в приложении, где пароль не обновлялся лет двести.
Оставался вопрос: до чего ещё он мог добраться?
В мессенджеры и рабочее приложение на её телефоне можно было войти только по лицу. Так же обстояли дела с банковским.
Весь последующий час она меняла все пароли подряд, проверяла настройки и удаляла ненужные приложения. Теперь телефон был чист, однако...
Она больше не сможет здесь жить.
Игнат ещё вернётся. И у них есть все шансы если не убить друг друга, то как минимум покалечить.
Мира вспомнила, как плавилось его лицо под её взглядом, и поёжилась. Она действительно это сделала? А что если бы он умер у неё на руках? Что если она сделала с ним то же самое, что аномалии делают с людьми, и последствия проявятся позже?
— Я не хотела... О чём я вообще думала...
Злость сменилась жалостью. К глазам подступили удушающие слёзы. Хотелось немедленно позвонить, извиниться, спросить как он себя чувствует.
Он ведь беспокоился о ней. Всегда.
— Я и правда чудовище.
Дыхание перехватило, а поверх комнаты наложились полупрозрачные кадры того, что творилось здесь совсем недавно. Пол запульсировал под ногами. Жалость уступала место тошнотворному страху. Отчего-то казалось, что Игнат поднялся обратно и теперь стоит прямо за дверью в хищном ожидании. Мира помчалась к входной двери и попыталась провернуть щеколду, но та была закрыта до упора.
Положение вещей и их потенциальное развитие разворачивалось в её голове медленно и в деталях.
Он придёт снова. Не завтра, так послезавтра. Или через неделю.
И что случится?
Он убьёт её?
А может, она его?
Бред.
Мира обхватила себя руками в попытке успокоить. От импровизированных объятий стало немного легче, но ужас всё равно колотился в груди. Мысли неслись в своём темпе, отказываясь подчиняться голосу разума. Откуда-то пришло знание, что сейчас всё закончится. Она умрёт прямо здесь, в чужой квартире, едва успев въехать. Через сколько дней её найдут?
Дышать не получалось, будто лёгкие разучились качать воздух. Мира попыталась закричать, но получилось сдавленное хрипение. Да и какой смысл, кто ей поможет?
Она одна.
У неё никого больше нет.
— Никого... — слово сорвалось с пересохших губ и заметалось по коридору.
Нет ни одной подруги, которой Мира могла бы позвонить. В своё время Игнат отвадил от неё всех. Особенно Лизу.
«Только мне ты нужна по-настоящему, такая как есть».
«Ты тратишь на них слишком много времени, неужели они важнее, чем я?»
Последний предохранитель в голове слетел, и наблюдательница заливисто расхохоталась. Смех переходил в вой. Ну и что? Какая разница, если она всё равно сейчас умрёт?
— Это не по-настоящему. Это всё не по-настоящему!
Они же собирались всю жизнь провести вместе, как этот план мог дать сбой? Очевидно, что происходящее — чудовищная ошибка. Глюк матрицы. Их с Игнатом любовь не могла так просто разлететься на куски, она выше, чище, больше, чем весь мир! Даже если он рухнет, любовь будет жить.
Цепляясь за стену, Мира встала и несколько секунд прислушивалась к ощущениям в онемевших ногах. От опасности на таких не убежишь. Но она не намерена досматривать этот отвратительный сон.
Что это за квартира, в конце концов? Чужая, пустая...
Мира пересекла комнату и вышла на балкон. Сердце билось где-то в пальцах.
— Проснись, — твёрдо произнесла она в опускавшиеся сумерки.
Ветер слабо колыхнул едва распустившуюся листву, но больше ничего не произошло.
Мира впилась ногтями в кожу, но это не произвело никакого эффекта. Она стояла всё на том же балконе.
— Мне надо домой. Это не дом.
Она не знала, к кому обращается — ко сну, к спящей себе, к ядру мироздания. Всё, что она знала, свернулось до одного-единственного сигнала, засевшего в её воспалённом разуме и перекрывавшего все остальные: «Это не по-настоящему». Несколько минут назад Мира была уверена, что вот-вот умрёт, но сейчас она чувствовала, что это не угроза, а скорее необходимость, чтобы вернуться в правильный мир, из которого её по ошибке выкинуло. Туда, где Игнат любит её и ни за что не обидит. Туда, где не было их с Лизой предательства.
Проснуться не получалось. Мира положила руки на перила балкона и посмотрела вниз. Семь этажей. Семь этажей до дома. До яви.
Стоп.
Внутри предостерегающе заныло, как плохо заживший перелом.
Кто может гарантировать, что дом именно там, на дне этой бездны? Мира вернулась в комнату и оглядела её, впитывая каждую деталь. В этот момент часы на запястье настойчиво завибрировали, и на экране высветилось имя Вадима.
— Где ты? Я на месте стою.
Мира посмотрела на время и едва сдержала стон досады.
— Ох чёрт. Прости. Прости меня. Пожалуйста.
— Что случилось? Ты скоро?
— Я... — Мира зажмурилась, сгорая от стыда. — Я ещё дома. Разбиралась с личными вопросами.
Телефон неодобрительно молчал.
— Я сейчас приеду, — она суетливо прошла из угла в угол. — Мне на такси двадцать минут.
— Что у тебя случилось?
— Ничего критичного. Внезапная бытовая ерунда.
— Северская, — Вадим выдохнул её фамилию так, что из трубки повеяло холодом. — В твоём районе всплеск активности, похожей на аномальную. На доли секунды, но всё же.
Она ненавидела оправдываться и отпираться. Сделала и сделала. Значит, ответит.
— Я знаю. Это я сделала. У себя дома.
— Кажется, у нас разные представления о бытовой ерунде. Ты сейчас там же?
— Да.
— Диктуй адрес.
— ...
— Без возражений, хорошо? Мне надо осмотреть место происшествия. И ещё ты сейчас звучишь как человек, который дальше подъезда не уйдёт.
— Я в порядке.
— Рад слышать. Адрес, пожалуйста.
Паническая атака, не первая и не последняя. Самое важное в работе наблюдателя — называть вещи своими именами. С холодной головой. И замечать всё, что в ней происходит.
Вдох.
Выдох.
Мысли о выходе в окно посещали Миру не в первый раз, но она вспомнила рассказ Вадима о метафорах, и внутри неприятно заныло. Могло ли зацепить? Или это закономерные последствия того, что происходит с её жизнью? Мира воскрешала в памяти фразы, услышанные в аномалии, но они скользили мимо, не находя никакого отклика в её душе. Боль от всего пережитого сплелась в тугой комок где-то в животе, но умирать не хотелось. Хотелось разобраться.
Вдох...
Всё ломается. Без исключений. Что бы там на этот счёт ни фантазировали два одиноких и никому не нужных ребёнка, встретившихся несколько лет назад в ночном поезде метро.
Выдох...
И восприятие реальности тоже может сломаться.
Когда-то Мира услышала, что вселенная — это череда вдохов и выдохов, сжатий и расширений. От этой мысли становилось хорошо. Значит, за нолём всегда последует единица, а за минусом плюс.
Наблюдательница обессиленно опустилась на стул и уставилась вперёд. Иллюзия растворилась. Бежать больше было некуда. Попрощавшись с Вадимом, она машинально зашла в переписку с Игнатом и пролистала её вверх, вырывая эпизоды из нескольких последних дней.
«Лживая мразь. Надеюсь, теперь ты счастлива»
«Давай всё исправим»
«Постарайся съехать в ближайшие пару дней»
«Прости»
«Тебе создали лучшую жизнь, но тебе всё не то»
«Я тебя люблю»
В этом не было совершенно никакого смысла. Мира нажала «Заблокировать» и отправилась ставить чайник.
Два гостя в один день — такое у Миры было впервые. В отличие от первого, второй вёл себя спокойно и был занят измерениями недавней аномальной активности в комнате, пока наблюдательница угрюмо заваривала чай.
— Всё чисто. Как будто и не было ничего.
Вадим вошёл в кухню и присел на стул, задумчиво наблюдая за движениями Миры.
— Рассказывай. Что произошло?
— Сахар?
— Две ложки.
Мира сохраняла молчание, пока две дымящиеся чашки не оказались на столе. Нестерпимо хотелось соврать, чтобы не выглядеть жертвой в глазах напротив, но она не представляла, чем ещё можно объяснить сделанное.
На протяжении всего рассказа Вадим хмурился и смотрел в одну точку, будто мысленно делал заметки.
— Ты в опасности? «Синхро» может организовать охрану.
— Не стоит. Я собираюсь поработать из другого региона.
Взгляд наблюдателя потяжелел. Мира бесцельно помешивала чай, избегая зрительного контакта. Возможно, это было трусостью. Но она знала наверняка: Игнат не оставит её в покое. Он не отдаёт так просто то, что считает своим. А она не хочет каждый день ждать повторного визита и оглядываться на улицах.
— Из какого?
— Из того, откуда я приехала.
Вадим понимающе кивнул, ничего не уточняя. Конечно, он уже давно прочитал её личное дело.
— Ты уверена, что это необходимо?
— Пока да. Хочу побыть с семьёй.
О мысли, которая её посетила ранее, Мира предпочла умолчать. Во-первых, она была мимолётной и далеко не новой. Вряд ли тут замешано влияние аномалии. Во-вторых, за таким откровением могло последовать только одно: её посадят под надзор и будут круглосуточно мониторить мозговую активность. Идеальный план с точки зрения безопасности, но категорически противоречащий её собственным намерениям.
— Хорошо.
На долю секунды Мира ощутила укол обиды. Ей что, хочется, чтобы Вадим возразил? Настоял на том, чтобы она осталась? Наблюдательница приняла как можно более независимый вид и сделала большой глоток чая.
Было бы славно рассказать всё до последней детали. Довериться. Получить сочувствие. Расслабиться и передать себя в чужие руки, которые решат её дальнейшую судьбу.
Но она узнала слишком много интересного, чтобы добровольно отправиться под замок. А аномалии есть везде — и её родной город не исключение.
— Так вообще было у кого-нибудь?
— Как?
— Ну... — Мира замялась. — Я ведь явно не первая додумалась использовать взгляд наблюдателя на... не на аномалии.
Вадим поджал губы, давая понять, что развёрнутого ответа не будет.
— Не первая. Такие исследования действительно имеют место.
— Поняла, не достаю. Просто... Я должна знать...
— Как долго ты на него смотрела?
— Сорок пять секунд.
Пальцы мужчины шевельнулись, будто тот что-то считал.
— Реакция бывает разной. Но такое количество времени воздействия человека на человека не должно быть критичным. Конечно, ещё зависит от роста, веса, психологического портрета...
Миру разрывали вопросы о возможных эффектах, но она понимала, что Вадим не ответит. «Синхро» таит множество секретов, и у них разные уровни доступа к ним. Наблюдательница предпочла думать, что состарила Игната на пару часов, не более того.
— Мне нужны его контактные данные.
— Значит, всё-таки есть вероятность, что он может стать исключением?
— Тут до сих пор нет установленных правил, а значит, и исключений из них тоже нет.
Мира со вздохом разблокировала телефон и отправила Вадиму телефон и адрес Игната. Какая ирония.
Они немного посидели в тишине. Каждый думал о своём.
— О чём ты хотела поговорить до... всего этого?
Мира напряглась. С одной стороны, ей не терпелось поделиться тем, что она провернула с аномалией. С другой, это второе превышение полномочий за один день. Наблюдательница посмотрела в глаза Вадима — живые, заинтересованные, хотя она ещё ничего не рассказала. Он всё чувствовал и заранее рвался в назревающую игру, пусть и скрывал свой энтузиазм.
Возможно, они могли бы стать друзьями, если бы всё было иначе.
— Я ускорила время в аномалии.
По кухне пронёсся сдавленный вздох.
— Твои подходы к работе... Один оригинальнее другого. Зачем?
Верная догадка пришла к Вадиму быстрее, чем Мира успела озвучить ответ.
— Я не твой куратор, чтобы читать морали, но... Ты с ума сошла или что? Напомнить инструкцию?
— Контакт обрывается сам, когда время в объекте синхронизируется с текущим. Я просто не позволила ему завершиться.
— Что за самодеятельность?
Полумрак кухни и предвкушение чего-то неизведанного рассеивали первое впечатление Миры о Вадиме. Поначалу он казался ей милым и даже в какой-то степени простоватым, но сейчас открывалась его другая сторона — хладнокровного исследователя, который пойдёт до конца, чтобы узнать ответы на свои вопросы.
— Мне кажется, ты с каким-то восхищением это говоришь.
Вадим осёкся, а затем придвинулся поближе и понизил голос.
— Ты не одна в своих выводах. Исследовательский отдел тоже начал пробовать ускорять аномалии. Когда-то давно такие опыты проводились, но они были основаны на гипотезах и толку от них было примерно ноль. Теперь появились живые данные, так что исследования приобрели смысл. Только вот в их ходе задействуют специальные усилители. Ты давно подтверждала свой уровень?
— Когда нанимали. Год назад.
Наблюдатель достал телефон. Краем глаза Мира заметила, что он открыл рабочее приложение. Через несколько минут засветился уже экран её телефона.
— Я назначил тебе тест на завтра, — непринуждённо объяснил Вадим. — То, что ты вытворяешь — не четвёртого уровня. Детали у тебя в мессенджере.
Мира вспомнила их встречу у озера и оценила тактичность коллеги.
— Теперь подробности.
В очередной раз отметив контраст между Вадимом, в обычной жизни напоминавшим нейтрально-дружелюбного андроида, и его версией, в которой бурлит любопытство, Мира начала рассказ. На этот раз не упуская ни единой детали.
Они снова сидели в тишине.
— У тебя какие-то проблемы с желанием жить?
«Да», — подумала Мира, но вслух ничего не сказала. Убивать себя она не планировала, но если бы всё произошло само, возражать бы не стала.
— Извини за эмоции. Проблема в том, что делая так, ты можешь сама застрять в ткани пространства-времени, — Вадим устало провёл рукой по скатерти. — Как я уже сказал, в «Синхро» ведутся подобные опыты, так что прецеденты есть.
Мира понимающе кивнула.
— По идее я должен привлечь тебя к этим исследованиям, потому что то место, куда ты добралась... О нём данных нет. Я поищу ещё, но вряд ли что-то найду. То, что ты нырнула туда и выбралась живой — это скорее исключение. Второй раз может и не повезти.
Он снова замолчал, будто думая, договаривать или нет.
— Но и оставить это просто так мы уже не можем, верно?
Слово «мы» проскочило сквозь броню Миры и достало до сердца, заставив его предательски защемить.
— Поэтому давай поступим так. Завтра подтверди уровень, чтобы я точно оценивал твои способности. Потом езжай домой, как хотела. Отдохни. Приди в себя, если надо возьми отпуск. Я понимаю, что с тобой происходит, не думай. Просто отдохни и позволь себе побыть в покое и безопасности. Не повторяй свои эксперименты, даже если очень захочется. Незваных гостей не бойся, в ближайшие недели они точно тебя не побеспокоят. А я пока подумаю, что с тобой делать дальше, и обязательно придумаю. Хорошо?
Его слова гипнотизировали, погружали в ощущение дома, нужности и причастности. В них хотелось верить. Мира мысленно отбивалась от этого с переменным успехом. Просто работа. Это просто работа.
— Только не на опыты.
Вадим удивлённо посмотрел на неё, а затем тепло рассмеялся.
— Хорошо, Северская. Не на опыты. Обещаю.