Лафейсон

        — ...Кстати, ты обещала мне рассказать, какого чёрта она тоже Лафейсон, — говорит Локи, быстро идя по коридору.

— Я дала дочери фамилию её отца. Что ты ещё хочешь? — ответила Ванда, еле поспевая за ним, стараясь не запутаться в длинном платье.

— Не спорьте, а? — отвечает Эдриан, забегая вперёд. Тут же на улице гремит гром, ужасный звук разносится эхом по голым стенам. — Сейчас мы ищем Клэри.

Через некоторое время после ухода Клэр, Локи будто пронзило молнией. Он увидел напротив себя дымные очертания знакомой фигуры. Повелитель был здесь. И Клэр уже была у него в руках. К сожалению, Читуари явился и Одину.

За ними была послана стража.

Всеотец только и ждал того, как бы быстрее вновь упрятать Локи за решётку.
А теперь была причина избавиться и от всей семьи. Эдриан бросился к своему секретному ходу в Мидгард, но вовремя опомнился. Так или иначе, Клэр ему сестра. По отцу. По самому близкому в жизни парня человеку. И сейчас с ней что-то происходило. Что-то очень плохое.

Подбегая к очередной двери на нижних этажах замка, Локи дёрнул ручку. Заперто. Прислушался. За дверью по его ощущениям было пусто. Клэри там не было. Мысленно выругавшись, мужчина вновь крепко взял Ванду за руку и повёл к лестнице, ведущий ещё на этаж ниже. Откуда-то сверху слышались звуки шагов стражников.

— Пап! — окликнул Эдриан отца, вздрогнув от того, насколько это громко прозвучало. — Туда.

Дверь была не заперта, но не поддавалась. Зато парень чётко чувствовал, что Клэри рядом. Это будто игра в «горячо-холодно». И почему-то именно сегодня у
Эдриана как никогда обострились ощущения.

Локи зелёной вспышкой выносит дверь, скамья отлетает к дальней стене. Подбегая к телу Клэр, лежащему на полу, он берёт её лицо в свои руки.

— Она... — начинает Ванда.

— Жива. — Говорит Локи. — Но мы опоздали. Читаури уже захватил её. Ванда, постарайся посмотреть, где она и что с ней. Эдриан, запри дверь, придвинь что-нибудь потяжелее. И ни звука!

Пока парень толкает к двери тяжёлые кресла, Ванда и Локи садятся около тела девушки. Ванда складывает ей руки на лоб, закрывает глаза. В воздухе еле различимые бардовые нити. Локи держит Клэр за левую руку, прижимая свою ладонь к метке, оставленной Повелителем. Она будто горит.

— Ну что? — спрашивает он у женщины.

— Не получается... Мощная защита. Но она точно уже не с нами, уже не здесь. Где-то... далеко.

— Сама бы она не смогла. — Зло произносит Лафейсон.

— Значит помогли, — говорит Эдриан, осматривая свою конструкцию. — Может, попытаемся выдернуть её? Втроём? Или вернём на Землю, а там уже посмотрим, что делать?

Локи недовольно фыркает.

— Если мы начнём давить вместе, то просто убьём её разум. И тогда Читаури точно завладеет ей. Пока что она сопротивляется. А переход между мирами она е выдержит. Умрёт. Особенно сейчас. Это нужно делать только когда она в сознании и...

— Если ты помолчишь, я постараюсь нащупать открытый канал, — сказала Ванда, сморщиваясь.

— Ищи. Время пока есть.

Времени не было, и Локи это прекрасно понимал. Но Ванда — сильная Ведьма, ей точно нужно дать покой. Лафейсон не знал, что сейчас происходило в сознании Клэр, где она и что с ней происходит. Передвинув руку с горящей метки на ладонь, он ощутил, что кожа была ледяной.

***

Глаза у Лафея ярко-красные, будто налитые кровью.

Я стараюсь не разглядывать других ётунов, чтобы не пугаться ещё больше. Видимо, шок немного прошёл. Теперь я понимаю, в какой ситуации оказалась. И лучше мне убраться отсюда поскорее. И не думать, о том, как выгляжу сейчас.

Я смотрю на свою руку.

Синева немного отступает, возвращая коже мраморный оттенок. Отличительная черта Богов (всех, кроме Хеймдаля, разумеется) — они все бледные. Так или иначе, у них светлая, почти белая кожа. Аристократия, чёрт возьми.

Когда ощущение ледяной корки на глазах прошло, я поняла, что что-то во мне изменилось. Что именно, я не знаю. Но цвет кожи — такой же, как и у всех ётунов — синий. Сейчас, правда, это уже прошло, но увидев это в первый раз, я вскрикнула. Жуткое зрелище.

Лафей упорно отказывается говорить мне, что сделал со мной. Если выберусь отсюда живой и не умру от обморожения (сейчас уже полегче), нужно будет спросить у отца, что не так.

Ётун ётуна видит издалека.


Мы спустились с горы и идём между обитателями Ётунхейма. Они бросают на меня косые взгляды, усмехаются щербатыми ртами и продолжают таскать ледяные блоки. По ледяным ступеням мы спускаемся в пещеру в скале. Высота потолка метра четыре, если не больше. По крайней мере Лафей стоит в полный рост. На стенах закреплены светильники с голубоватым подобием огня.

— После того, как я раскрыл в тебе ётунскую сущность, — его голос эхом разносится по проходу. — Ты с нашей помощью можешь дать отпор Повелителю Читаури. Ты должна открыть свой канал и провести по нему меня и мою армию. В случае удачи ты отправишься домой живой и невредимой, но если что-то пойдёт не так...

— Я умру.

— Мы прекрасно понимаем друг друга, Хель.

Проход уходит вверх. По ледяным ступеням я иду аккуратно, стараясь не свалиться. Лафей крепко берёт меня своей огромной рукой выше локтя, поддерживает.

— Спасибо.

Он не отвечает.

Ступени ведут на самый верх горы. Мы выбираемся наружу, и я понимаю, что мне больше не холодно. Эта жуткая трансформация в ётуна принесла хоть какую-то пользу. Краем глаза замечаю на своей руке татуировку. Она не изменилась.

Отсюда я отчётливо вижу других существ, которые оставляют свою работу и идут к подножию скалы, видят Лафея и встают на колени. Главный ётун что-то громко говорит на своём языке (видимо, снова Старшая речь), мелкие ётуны повторяю то же самое, чётко, одновременно. Они появляются отовсюду. Выбегают из других тоннелей в горах, вылезают из-под снега, прыгают со скал. Через несколько минут произношения какой-то клятвы или призыва армия ледяных великанов становится ничуть не хуже армии Читаури. Они бы уже давно свергли Повелителя Читаури, имея к нему доступ. Теперь у них появилась прекрасная возможность.

Моя метка — это канал, проход, по которому Предводитель мог связываться со мной. Но дверь можно открыть с двух сторон. Надеюсь, я пойму, как.

Вдруг ётуны громко кричат. Только сейчас я осознаю, сколько же их много. Я даже не вижу конца этой армии, хотя стою выше всех. Лафей в последний раз говорит что-то громкое и короткое. Ётуны орут то же самое.

Вновь дует сильный ветер.

Я касаюсь пальцами своей татуировки.

***

Перекатываюсь на живот, опираюсь руками об острые камни и встаю. Жгучая боль в разбитых коленях, но я стараюсь не обращать на неё внимания.

Обернувшись, вижу Предводителя совсем рядом. Он хочет схватить меня за горло, но моя ударная волна относит его назад. Он удерживается на ногах, но на земле появляется длинная борозда.

Захватив меня полностью, он сможет провести свою армию в Асгард. И тогда начнётся хаос.

Я хотела было подождать ётунов, но Предводитель не дал мне этого времени.
Это уже больше похоже на бой, и я чувствую себя несколько уверенней.

Предводитель атакует, но я, увернувшись, посылаю ответную атаку. Пока всё, что я могу — беспорядочно махать руками. Но это работает.

Откуда-то издалека я слышу крики. И это пришла моя помощь.

Ётуны врываются в круг с молниеносной скоростью, вступают в битву с читаури. Тут же начинается бойня, рыки, ор и лязг оружия. Я теряю из виду Предводителя. Меня кто-то сильно толкает в спину, я вновь падаю и переворачиваюсь на спину. Вижу звёздное небо. Голову пронзает острая боль, перед глазами темнеет. Я слышу голоса. И знаю, чьи они.

Нет, пожалуйста, уходите. Только не сейчас!

Я прижимаю руки к ушам в надежде не слышать глухого звона, но он идёт из моей головы. Я чувствую, будто кто-то держит меня за руки, я могу различить отдельные слова. Они пытаются вернуть меня. Боже, как же не вовремя.

Клэри! Клэр! Ванда, она сейчас...

Я поднимаюсь на ноги и быстро уклоняюсь от пролетающего над моей головой Читаури. Сражение в самом разгаре. Я либо должна биться, либо спасаться.

Я пробираюсь сквозь толпу солдат, прикрывая голову руками. Она сейчас разлетится на мелкие кусочки от громкого звона внутри. Единственный раз, когда я бы с удовольствием отказалась от помощи родителей. С каждым шагом разбитые колени пульсируют, я, чуть не плача, всё-таки иду.

И вижу его.

Предводитель стоит на высоком камне (кажется, осколку какой-то скалы) и наблюдает за происходящим. Я нахожусь слева от него, пока что он меня не замечает.

Давай, Хель, сейчас или уже никогда.

Я быстро бегу сквозь армию и обхожу камень, сейчас я стою за его спиной. С этим чёртовым платьем я точно до него не доберусь. И только сейчас замечаю, что подол изрядно подран. С треском отрываю его, юбка становится чуть ниже колен. Благо, из-за шума никто этого не слышал.

Забираясь на камень, я думаю, что же мне делать. Моей силы вряд ли хватит, чтобы убить его. Тем более, пока что я владею лишь ударными волнами, а левитацию пробовать нет смысла.

По моим рукам бегут ярко-синие нити, кожа становится голубой. Спасибо за подсказку, дедушка.

Я опускаю руки к камню. По нему пробегает изморозь. Вот она, сила ётунов — лёд и мороз. Я шевелю пальцами, и корка льда становится плотнее. Сейчас нужно сделать лишь одно движение, которое решит исход всего. У меня дрожат руки, я сама трясусь от страха. Одна ошибка — всё полетит в Тартары, но...

Давай, Клэри. Расслабленный голос Локи. Не подведи своего отца.

Резкий взмах руками.

И всё замерло.

***

Тело Предводителя с глухим стуком падает на землю перед скалой. На ледяных шипах около полутора метров в длину (почти мой рост) остаётся чёрная, будто смола, кровь. Стоит гробовая тишина. Застыли все: и ётуны, и Читаури. Те, кто стоят ближе, смотрят на тело мёртвого повелителя, те, кто дальше, смотрят на меня.

Из толпы выходит один читаури, сдирает с Предводителя плащ и, вытянув руку, подаёт его мне. Я неуверенно тянусь вперёд, забираю плащ, держу его в руках. Дыры и пятна крови тут же исчезают, он становится свежего тёмно-фиолетового цвета. Читаури чего-то молча ждут. И я понимаю, чего.

Быстрым движением я надеваю плащ на свои плечи. Он тут же уменьшается в размерах и становится мне в пору.

Тут же в своей руке я чувствую холодный металл. Меня ослепляет вспышка. А когда я чётко вижу, что держу в руках, моё сердце замирает.

Скипетр.

Тот самый скипетр — причина всех моих бед.

Читаури и ётуны встают на колени.

Армия признала своего Предводителя.