VIII
Понемногу баррикады из коробок и сломанной мебели становились все меньше: Кристиан, упиваясь собственными идеями, разъезжал по всей Франции в поисках подходящих обоев и тканей для отделки мебели. По сути - он и сам это понимал - Де Фервент вернулся к своей прежней работе, увязнув в ней сильнее. Только вот теперь мужчина творил исключительно для себя, осознание этого эгоизма, выслуженного годами, по-своему вдохновляло.
Манон, как и обещала ранее, появлялась на глаза крайне редко - приходила домой ближе к ночи, всегда благодарила за оставленные для нее приборы. За столом не столько ела, сколько рассказывала о своих путешествиях, облизывая языком тонкие черные губы. После позднего ужина сразу уходила в спальню, чтобы потом не выключать свет почти до утра.
Руж с ней не поладила. При появлении этой рыжеволосой женщины часто вздрагивала, голос начинал дрожать, тонкие пальцы зажимали ткань платьев. По-взрослому слащавые вопросы этому ребенку почти всегда оставались без ответа - девочка убегала в комнату и ждала, пока донесутся звуки каблуков по паркету, пока Манон вновь не запрется у себя.
( - Любимая, я же знаю, что ты там! Открой эту дверь, пока я к чертям ее не выломал)
Однажды, когда время было уже за полночь, Кристиан проходил мимо комнаты с алой дверью. Напитанный влагой холодный воздух. Пахло гнилым мясом, словно в одном из углов давно разлагался кусок недоеденного ростбифа.
В сонливых мыслях стоял гул. Непонимающе Кристиан замер, чувствуя босыми ногами холод пола. Глаза предательски слипались. Сморгнуть не получалось, все вокруг немного плыло. Может, это все сон? И тут - ему разумеется показалось - он увидел сквозь щель: с потолка свесилась знакомая медная шевелюра.
А все двери открыты. Все до единой все до единой все до единой
Будь Кристиан медведем, его шерсть встала бы дыбом. Стены покрыты черными прямоугольными дырами. Похоже на едущие поезда с их темными окнами. Он слышал тихие смех и шепот со всех сторон, где-то скрипели половицы. И голова закружилась. И было холодно.
С трудом он смог добраться до своей комнаты. Укрывшись с головой одеялом, продолжил до утра ощущать качку. Словно кровать подвесили к потолку и с хохотом до утра раскачивали.