ТВОЙ МИР | 18+

На следующее утро, пока Мак сидела на кухне матери и цедила чай, вот уже полтора часа, Сара лепила пельмени, изредка поглядывая на дочь.

Впервые в жизни, она дала волю действиям собственного ребенка и все, что могла теперь делать — это ждать.

Когда, на плите в третий раз закипел чайник и Мак подставила кружку для кипятка, Миссис Уотерс, так же не говоря не слова налила заварку и следом горячую воду.

- Ты ничего не скажешь? - все еще смотря в одну точку, спросила девушка.

- Как-будто в этом есть смысл. - увлеченная лепкой, Сара без тени раздражения и интереса к разговору заключила.

- На днях пришло письмо от издательства, меня пригласили на стажировку в «BeLikeFrancis». Я уезжаю в Лондон.

- Когда? - все еще не поднимая глаз, спросила ее мать.

- Взяла билет на завтра, в семь утра отходит поезд.

- Где будешь жить?

- Первое время, у знакомой. Это она мне помогла с заявкой на стажировку.

- Хорошо. Правильно. - шмыгнула носом Сара, не подавая виду, что расстроена. - Так и нужно. Знаешь, в ошибке любой женщины есть вина мужчины. Если ты вдруг сомневаешься в правильности сделанного выбора...

- Нет.

- Хорошо. - отложив наконец пельмень, Сара села напротив дочери. - В свое время, мне не хватило храбрости поступить иначе. Нас убеждают, что найдя мужчину женщина станет счастливой, из поколения в поколения это передавалось. Я по собственной глупости, тоже самое вбивала в твою голову. И... - она вздохнула и взяла в свои руки ладонь Мак, пачкая ее в муке. - ... я искренне, прошу за это прощения. Когда, родители отдали меня замуж за Уотерса, я думала ну вот, теперь я стану счастливой, но ничего не происходило. Внутри росла уверенность, что ошибка во одном из нас. В силу своей гордости ничего не меняя в себе, я меняла его и на эти изменения ушла почти вся жизнь! Спустя почти восемнадцать лет брака, я поняла, что угрохала жизнь на человека, который с самого начала мне не подходил. Просто, нужен был кто-то сильнее меня, тот кто способен полюбить. - Это был один из немногих моментов в жизни, когда Мак увидела как слезы катятся по щекам мамы.

Поднявшись со стула, не отпуская ее руки, Мак обняла Сару, крепче чем когда-либо. И теперь, наконец в ее душе разлился покой, уверенность, что теперь все будет в порядке.

- Когда, я увидела Вас с Дэниэлом впервые, я решила, что он тот кто тебе подходит... и вы так смотрели друг на друга. Я даже представить не могла, что внутри ты все еще страдала.

- Все мам, перестань плакать. Жизнь на мужчинах не заканчивается. Во всем есть свои плюсы! Я смогу построить блестящую карьеру на литературном поприще, а ты будешь всем рассказывать, какая я успешная.

Сквозь слезы Сара засмеялась, все еще находясь в объятиях дочери.

- А папа... он всегда был черствым и безразличным к окружающим. Я привыкла, но любить меньше не стала. Он еще спит?

- Да. Мы вчера говорили, о тебе и о прошлом. Впервые в жизни, так долго. Поразительно!

- Его девушка не будет ревновать?

- Девушка? - еще громче засмеялась Сара. - Эта клюшка, еще старше чем я!

- Боже, мам! Тише, а то вдруг папа услышит. - озираясь на пустую лестницу, сдерживая смех, проговорила Мак.

Звук уведомлений на телефоне, заставил отвлечься девушку. Одного взгляда на экран хватило, чтобы улыбка с ее лица исчезла и оно приобрело серьезный вид.

Томас Янг

Ты не отвечаешь на мои звонки.

С тобой все порядке?

Ты уезжаешь в Лондон?

Давай встретимся через пару часов в прибрежном ресторане,

где были в прошлый раз.

Если ты не придешь, я все равно буду ждать.

Маккензи Уотерс

Я буду.

Она хотела написать, что-то еще, но быстро потеряла мысль из-за появившегося отца, ярко улыбавшегося, показывая ровные, белые зубы.

- Пельмени? Так много?! Ты все еще справляешься со стрессом таким образом? - усмехнулся мистер Уотерс, усаживаясь за стол.

- Нет у меня никакого стресса! У нас просто закончились пельмени. Завтра будет, что отнести Даяне.

- Болтушка Эванс, все еще часть твоей жизни. Ничего не меняется.

Родители Мак развелись одиннадцать лет назад, и лишь сейчас они впервые так долго разговаривали и смеялись, будто ничего не произошло. Поводом для этого стала неудавшаяся личная жизнь их единственной дочери. Они сидели за столом, ели пельмени, пропитанные слезами и сожалениями, смеялись над шутками, которые Мак никогда прежде не слышала от своего отца.

Кухня была наполнена мягким светом, который исходил от старой люстры, а аромат свежего заваренного чая смешивался с запахом пельменей. Казалось, что время повернулось вспять, и на секунду Мак увидела своих родителей такими, какими они были много лет назад — молодыми, счастливыми и чтобы ни говорила ее мать, наверняка влюбленными. В глазах её отца мерцала искра, а на лице матери играла та самая улыбка, что когда-то пленила его сердце. Они обменивались взглядами и понимали друг друга без слов, словно те годы разлуки были всего лишь плохим сном.

Мак смотрела на эту сцену, и её сердце наполнилось тёплым чувством. Это был момент, который она будет хранить в памяти как драгоценный камень, блестящий на фоне мрака прошедших лет. Щелчки вилок и ложек, звуки смеха и тихий разговор создавали симфонию, в которой звучала надежда на то, что, возможно, ничто не потеряно навсегда.

Просидев с родителями, Мак не уследила за временем и опоздала почти на пол часа. У нее не было времени, чтобы выбрать что-то подходящее или накрасится. Да и нужно ли было это? Надев свою самую теплую куртку и огромный красный шарф, она почти бежала по узким, безлюдным улочкам.

Ветер завывал всё сильнее, Мак вспомнила, как в это время в прошлом году выпал снег, покрыв город белоснежным покрывалом, удивив всех жителей, привыкших к мягкому южному климату. Сегодня Ла-Манш бил волнами о берег с такой яростью, какой она не видела никогда прежде.

Небо заволокло тяжёлыми свинцовыми тучами и казалось, что вот-вот начнётся настоящий шторм. Темная вода бушевала, а ее пенистые гребни вздымались высоко в воздух. Влажный холод пробирался сквозь любую одежду, проникая прямо в кости, напоминая, что зима уже на пороге.

В помещении оказалось жарко, знакомые стены напоминали о прошлых событиях, а знакомые официанты приветливо улыбались, как и всегда.

Томас, сидел за столиком у окна и крутил белую, кофейную чашку, пристально ее рассматривая.

Мак медленно подошла к нему, оставляя сумку на соседнем сидении, она опустилась на мягкий стул. Ее лицо не могло изобразить ни единой эмоции, а слова застряли где-то в горле.

Они смотрели друг на друга и тишина была почти осязаемой, пока Томас наконец не нарушил её:

- Я даже не помню, как влюбился в тебя. Во втором семестре, ты просто появилась на семинаре по французской литературе. Было скучно, я почти засыпал, но рыжеволосая девушка, которую никогда не видел ранее, просто села рядом со мной. В тебе не было ничего особенного, но я не мог не смотреть на тебя.

Мак тихо засмеялась, вспоминая:

- Тогда, я была почти уверена, что ты маньяк. - её улыбка быстро угасла. - Прости меня за вчерашнее. Это было неожиданно. Но своего ответа я не изменю.

Том смотрел ей в глаза и пытался понять, неужели он больше ничего для нее не значит и все что происходило между ними глупая игра?

Мак опустила глаза, осторожно касаясь его руки, медленно поглаживая костяшки, будто ее это успокаивало.

- Я хочу стать человеком, которым никогда не была, но всегда отчаянно этого желала. Все это время, я жила с внутренним напряжением, у меня никогда не оставалось времени и сил на реальные действия или изменения.

- Что ты собираешься делать? - понизил голос Том.

- Уеду от всего этого подальше и спокойно, начну свою жизнь с нуля. Не могу больше оставаться в этом городе. Все просто пошло к чертям. Иногда, мне кажется, что здесь для меня совсем не осталось места.

- Лондон?

- Да.

- Манэ сказала, что тебе предложили стажировку в «Francis».

- Верно. Я отправляла им резюме и ответ получила лишь на днях.

- Как бы далеко и с какой скоростью ты ни ехала, от себя все равно не убежишь. Если ты в собственной голове не дома, то где же твой дом?

- Не надо. - проговорила она шепотом. - Пожалуйста. Давай без лекций. Я знаю, что делаю. Хотя бы раз в жизни. - в ее сердце присутствовало так много сожалений и тоски, но озвучить вслух она никак не могла.

- Маккензи, я не хочу чтобы ты исчезла... что, если мы больше не сможем пересечься? Ты не думала об этом?

- Значит так тому и быть. Каждый раз, когда мы пытаемся что-то делать для наших отношений, происходят необъяснимые события и все ломается. Может быть, мы не пара друг другу?

- Прямо сейчас ты сама уходишь, это только твой выбор.

- Я выбираю мечту и себя. Как и ты когда-то. - она наконец взглянула на него.

Для Томаса Янга пришло осознание, что Мак поступает с ним также, как и он семь лет назад. Просто уходит, потому что так хочет, потому что так сложились обстоятельства.

Девушка поднялась, оставив пальцы скользить по его руке чуть дольше, чем это было необходимо, словно запоминая каждое мгновение. Том наблюдал за ней, чувствуя, как его сердце сжимается от беспомощности. Ему казалось, что он должен что-то сказать, что-то сделать, чтобы остановить её, но слова застряли в горле.

- Я уверенна, мы пересечемся где-нибудь во «Francis» - сказала она тихо. - Но сейчас, для меня важно найти себя. Надеюсь, что ты поймёшь.

Он не ответил, лишь кивнул, осознавая, что её решение окончательно. Отвернувшись, Мак направилась к выходу, оставив Янга в одиночестве.

Между ними каждый раз что-то было и это сложно назвать чем-то конкретным. Спора нет, они чувствовали притяжение, даже на расстоянии, но в разные периоды времени, когда Мак и Том пересекались, один из них бежал на встречу, а другой всегда был не готов.

И их любимая игра была — меняться этими ролями.

Настоящие, крепкие отношения могут построить лишь целостные личности, которые знают чего хотят, они всегда уверенны в своем выборе и ровно стоят на ногах. Но пока что они не являлись таковыми.

Если дело касалось любви, то проблема каждого из этой истории была в том, что они слишком жалели свои чувства, были осторожны и ненавязчивы, боялись сказать о том как любят. Наверно, все мы одинаковые, когда нам по двадцать с небольшим... но подумайте, к каким последствиям это может привести.

Может быть стоит быть менее осторожными, не боятся, что вам откажут, не щадить свои чувства, испытывать ровно столько сколько вы можете, чтобы ни о чем не сожалеть.